Зато сам Василий, которому жажда подвига ударила в голову, воодушевился по максимуму — глаза горят, на лице маска мужественности и готовности умереть во славу собственных амбиций. И максимально широко расправив плечи — что с его не очень внушительной комплекцией выглядело несколько комично, Василий двинулся к уже опускающемуся трапу.
Дипломатия — это путь компромиссов. И компромисс я уже нашел — свой подвиг Василий получит.
Прямо сейчас.
Оказавшись рядом, шагнув практически одновременно с ним и входя в скольжение, я мягко толкнул Васю в спину, постепенно придавая ускорения. Для меня все происходило в ускоренном времени и крайне медленно. В реальности же Василий даже мяукнуть не успел — его вынесло из салона, а по пути он въехал лбом в верхний край двери.
С силой толчка я, похоже, сильно-сильно переборщил — потому что вышел Василий, не упав на трап, как я ожидал, а далеко из салона вышел. Причем из-за импульса толчка сам-то он уже вышел, почти весь, а вот голова, ударившаяся в верхний край проема прохода, задержалась. Так что из конвертоплана Василий появился, буквально вылетел, вперед ногами. Более того, ноги его по инерции вынесло далеко вперед, и он кульбитом назад, почти как гимнаст, только в положении «бревно», кувырнулся в воздухе, совершив полный оборот, и рухнул лицом вниз на брусчатку.
Ой.
Первыми отреагировали конфедераты. Даже я, с моей скоростью восприятия, находясь в скольжении, удивился насколько быстро четверо бойцов оказались полностью готовы кого-нибудь убивать.
С опозданием — с громадным опозданием, почти в целую секунду, напрягся и присутствующий на посадочной площадке встречающий неасапиант из охраны. Только вот огнестрельного оружия в отличие от моих конфедератов у него не было, а вытащил неасапиант из-за спины меч. Против пули калибра 6,5×49 меч, конечно, не сильно помогает, зато выглядит атмосферно. Да и сам неасапиант красавец — в черных, отороченных мехом доспехах, прямо под стать окружающему пейзажу, — отметил мельком я. Антуражно в общем неасапиант выглядит. Гармонично вписываясь в окружающий туманный пейзаж.
— Тихо, тихо, все в порядке! — громко крикнул я, сбегая вниз по трапу, едва касаясь ступенек. — Вася просто споткнулся, все в порядке!
Быстро подбежав к Василию, я склонился над ним. Эманаций смерти, к счастью, не почувствовал — да и шею он себе вроде не сломал.
Черт, что-то я реально переборщил. Волнуюсь, наверное.
— Вася, как же ты так неаккуратно, надо же под ноги смотреть, — бормотал я, пытаясь нащупать у него пульс.
«А-а-а… ртур»
«Валер?»
«Это просто… это просто…» — не находил даже слов Валера.
«Согласен»
«Ты просто отморозок»
«Ой все»
«Ну можно же это было по другому сделать»
«Как?»
«Цивилизованно»
Да, довольно странный способ отправить Василия домой, признаю. Но другого у меня — так чтобы сохранить ему и жизнь, и честь, нет. А как говорится, если что-то выглядит глупо, но работает — значит это не глупо.
«Скажешь ему, что война началась сразу на трапе, и героем он стал», — посмотрел я на Валеру, отлепив с виска и бросив ему таблетку деактивированного визора.
Никаких технических девайсов — как было указано в приложении к приглашению.
«Если Вася выживет, конечно скажу», — поймал таблетку визора Валера.
«Валера!»
«А что Валера? Он не одаренный, а ты его вообще в полный аллюр уработал…»
Вася действительно сейчас находился глубокой отключке. Но это и неудивительно — мало кто в такой ситуации, после такого удара (судьбы) встал бы и с улыбкой, как ни в чем не бывало, продолжил путь на вечеринку. Валера если бы только, у него ведь наверное даже мозга нет, а лобовая броня плавно переходит в затылочную кость…
«Слышь, ты, я вообще-то еще здесь»
«Вот именно, Валер. Вот именно»
«Правильно тебя Эльвира варваром называет»
«Кто из нас еще варвар»
«Ответ очевиден»
«Но я чужие письма не читаю»
«Что?»
«Это были мои мысли. Личные»
«Но…»
«То есть ты как настоящий джентльмен, интерпретируешь этику так, как тебе удобно?»
«Демагогия»
«Вот именно, Валер. Вот именно»
Пикируясь таким образом с Валерой (больше для того, чтобы не поддаться накатывающему мандражу), я между тем перевернул Василия на спину. Открыв его нагрудный карман, достал конверт с приглашением от Илоны Маевской и поднялся, оборачиваясь к встречающему нас неасапианту.
В реалиях протектората, в этом сублимированном мире вторичного продукта, письмо-приглашение от Илоны выглядело гостем из другой реальности: белоснежная гербовая бумага с вензелями, легкий аромат духов, размашистый каллиграфический почерк — судя по всему, приглашение от руки и даже чернильным пером написано.
Неасапиант, принимая у меня приглашение, выглядел… несколько, так скажем, озадаченно. Да, пусть он и бездушная машина, ходячий алгоритм в биологической оболочке братьев наших неандертальцев, но вид вылетающего вперед ногами из конвертоплана Василия, похоже, смутил даже и его.
— Ввиду того, что наш спутник неудачно споткнулся, мы будем вдвоем, — взглядом показал я на Чумбу.
Неасапиант сначала посмотрел на меня, потом на Чумбу, потом на Васю. Сверился с приглашением. Да, тяжело ему сейчас, явно.
— Прошу за мной, — коротко склонил голову неасапиант, приглашая нас с Чумбой следовать за собой к выходу из невысокой массивной башни, на верхнюю площадку которой приземлился наш конвертоплан.
Валера с конфедератами уже затащили Василия в салон. Двигатели загудели, трап поднимался, и машина уже была вот-вот готова оторваться от земли. На прощание Валера, когда мы встретились взглядами, приложил палец к виску. Я не очень понял, был ли этот жест просьбой мне воспринимать происходящее холодно и рассудительно, либо он собирался пальцем у виска прокрутить. Не увидел — дверь конвертоплана закрылась, и мы с Чумбой остались вдвоем на чужой и враждебной территории.
Конвертоплан стремительно взмыл в воздух, скрываясь в густой серой пелене облаков, а мы с Чумбой двинулись следом за провожатым.
Я, по переданной мне Николеттой картинке воспоминаний, хорошо помнил путь в замок — по укутанному молочным туманом парку, в котором просто не было ярких цветов. Но картинка воспоминаний не полностью передавала стылое ощущение от этого места — ведь буквально недавно, несколько минут назад, мы грузились в конвертоплан в южной жаре, а сейчас оказались словно на отобранной у южного острова территории северных скал. Я даже поежился от холода, осматривая поросшие вереском холмы и угловатый замок на скалистом утесе — к высоким воротам которого нас вел по тропинке неасапиант-провожатый.
