Стремительность жестких действий, как и активный режим бронекостюмов группы жандармов быстрого реагирования лишними не были: учебные заведения для одаренных, каждое из них, в случае общей мобилизации становится отдельной частью Русской Императорской армии. А в Русской Императорской армии отношение к жандармам традиционно не полнится любовью; соответственно подобное же довольно небрежное отношение, по примеру имперских военных (именно имперских военных, а не конфедератов), бытует и среди одаренных гимназистов.
Поэтому разборку стенка на стенку с гренадерами мы пусть неозвученным, но коллегиальным решением отложили, объединившись против жандармов. Правда, оттого что бойцы прибывшего специального отряд были в бронекостюмах, в отличие от нас и екатеринославцев, и несмотря на то, что плечом к плечу с гренадерами против жандармов мы сражались стойко и мужественно, упаковали всех нас довольно быстро.
Вообще — еще раз в задумчивости потрогал я челюсть, поморщившись, — интересное кино. Жандармы явно не просто так появились. Ведь ресторан Стрельна свободная территория, там подобное веселье в порядке вещей. Кулачные бои стенка на стенку — это же старая русская забава, ресторан и не такое видел.
А это значит что? Правильно, это значит, что это ж-ж-ж неспроста. И еще это значит, что жандармы появились непосредственно для того, чтобы забрать меня из ресторана. Вопрос теперь только в том — к кому я сейчас приехал, к другу или ко врагу.
Пытаясь собрать мысли и воспоминания в кучу, я включил воду и еще раз умылся, наслаждаясь свежестью ледяной воды. И когда в очередной раз плеснул себе в лицо собранной в горсть холодной водой, сначала почувствовал чужое присутствие рядом, а уже после услышал скрип тяжелой двери. Подняв голову от раковины, через мутное зеркало посмотрел на Ольгу, которая встала в проходе камеры. Она здесь, в мундире с золотыми галунами, выглядела пришельцем из другого мира.
— Я… несколько поражена, — прокомментировала она негромко, облокотившись на косяк двери и пристально меня рассматривая.
— Да я сам… несколько удивлен, — в тон ей согласился я, за неимением полотенца смахивая воду с лица ладонями. — Привет.
Ольга только головой покачала, все еще глядя с укоризной. Шагнув вперед, она со скрипом закрыла за собой тяжелую дверь. И почти сразу я услышал, как лязгнул замок, закрывая нас в камере.
Хм, это интересно.
— Незаметно значит в Москву, да? — обернулась ко мне Ольга.
— Зато никто не догадался.
— Это… Артур, у меня просто нет слов.
— Ой ладно, — в ответ на укоризненный взгляд подмигнул я ей через зеркало. — С нами стыдно, зато весело,
Не сдержавшись и фыркнув, Ольга подошла ближе и взяв меня за плечо, уверенно развернула к себе. Глаза ее засияли мягким лиловым светом, после чего я ощутил прикосновение мягких чувственных губ в живительном поцелуе. Несколько незабываемых мгновений, и вновь я здоров, свеж и бодр, как космонавт перед стартом.
Ольга по-прежнему стояла вплотную, так что я чувствовал ее дыхание, а удивительные фиалковые глаза, в которых еще жило сияние силы, все еще были совсем рядом.
— Пойдем? — едва слышно произнесла она.
— Куда? — также практически беззвучно поинтересовался я.
— Туда, — чуть кивнула Ольга на глухую стену. Глаз при этом она не отвела — наши взгляды все еще пересекались.
— А за стеной нас ждет?
— Александр Васильевич.
— Александр Васильевич, который бригадный генерал князь Кузнецов?
— Нет. Просто Александр Васильевич. Он не дворянского рода.
— Мещанин, как Пушкин?
— Нет, он действительно невысокого рода.
— Но высокого звания, — полуутвердительно произнес я.
— Определенно.
Весь наш обмен фразами с Ольгой сейчас происходил как будто в другом мире. Я даже не думал о том, что слышу и что говорю сам. Слова были второстепенным фоном, словно наш разговор происходил в другой, параллельной реальности. Главным же был ее взгляд, и отголоски мыслей.
«Я и сейчас уверена», — произнесла вдруг Ольга мысленно.
«Что?»
«Я и сейчас уверена, что ты станешь моим мужем. Это предопределено», — повторила она.
Еще одно касание мягких чувственных губ — теперь уже без лечащего эффекта, и Ольга сделала шаг назад. И очень быстро отвернулась, явно стараясь скрыть смущение. Она не удержалась, и не планировала этого продолжения после лечения — догадался я. Это у нее спонтанно произошло.
Хотя… где Ольга, и где спонтанность?
Звонко застучали каблуки по полу, и Ольга мимо меня двинулась к дальнему концу камеры, прямо к глухой стене. Я сначала не сильно понял зачем. Но когда Ольга подошла ближе, все стало ясно: стена перед ней разошлась, открывая довольно широкий проход.
А я вдруг понял, что за Александр Васильевич. В памяти возникла усадьба Юсуповых-Штейнберг, Анастасия, тогда еще княжна, и наша с ней занимательная беседа. Которая случилась сразу после того, как царь посылкой прислал мне фамильный перстень и банан. Вкусный, кстати. Тогда это, со стороны царя, как я понял явно было определенным намеком — и что за намек, я и спросил Анастасию.
Она этого не знала, зато знал тогда еще живой глава безопасности княжеского рода. Который, в ответ на запрос Анастасии про любую информацию в общественном поле, в которой фигурирует банан, прислал занимательную историю. Поведав о том, как на выставке современного искусства прибитый к стене в виде инсталляции и проданный за кучу денег банан стал предметом коррупционного скандала. Якобы подобным образом — продав столь дорого столь простую инсталляцию, банально отмывались украденные из казни деньги.
Главным воспоминанием же для меня сейчас было то, что во всем произошедшем с бананом фигурировал и некий Александр Васильевич. Фигурировал в контексте истории, звучащей в виде правдоподобной байки: якобы Император, когда узнал про столь интересную схему вывода краденых денег, в сердцах бросил, что за такое нужно к стене за яйца прибивать. И директор ФСБ, чье имя как раз Александр Васильевич, даже собрал целое совещание — чтобы решить, было ли это восклицание царя эмоциональным комментарием, или прямым указанием к действию.
Долго совещались, как написал тогда в краткой выжимке тогда еще живой глава службы безопасности княжеского рода Юсуповых-Штейнберг. И еще он написал, что чиновника, по слухам, к стене все же прибили. И именно за яйца. Вот такая вот в этом мире федеральная служба безопасности в Российской Конфедерации. Непреклонно-сердитая и совсем без чувства юмора.
Так что теперь, шагая по темному коридору за Ольгой, я уверенно представлял, к какому именно Александру Васильевичу мы идем.
Пройдя по глухому темному коридору, мы вышли из потайной двери в закутке общего коридора, после чего дошли до лифта и поднялись на несколько этажей. Когда из лифта вышли, проходя по очередному коридору я мельком выглянул в окно. В оконном проеме мельком увидел небольшую часть ночной и по ранневесеннему мокрой площади, брусчатка которой блестела под лунным светом.
