«Ты очень опасный человек», — ошарашенно покачала головой Ольга, как новым взглядом на меня глядя.
«Не спорю»
«Как хорошо, что мы с тобой на одной стороне»
«Как хорошо, что мы с тобой, — вернул я фразу Ольге, — на одной стороне»
«И как хорошо, что мы с тобой никогда не окажемся друг против друга», — прямо глядя мне в глаза, полувопросительно произнесла Ольга.
Анастасия в этот момент сделала шаг ближе и взяла меня за руку. Она встала чуть за моим плечом, своим действием показывая, что она то уж против меня никаких дел вести не собирается.
Ух ты, вот это еще один неожиданный поворот. Видимо, девушки решили поучаствовать в большой политической игре, и явно не знают, буду ли я сторонником их выбранного пути. И Анастасия сейчас, пусть и без слов, прямо говорит Ольге, что если я буду против, то и она на этот выбранный ими путь не встанет. Ольга же, воспользовавшись случаем, явно желает прощупать почву моей лояльности.
Прямо спросить что ли, что именно они хотят сделать? Ага, так они и ответят, как же. Все же очень много я пропустил в России, пока Драго фестивалил на Занзибаре, а сам я отдыхал в межмировом замке.
Глубоко вздохнув, я взгляда Ольги не выдержал и посмотрел в потолок
«Не окажемся же, да?» — очень негромко, даже в мыслях едва слышно, поинтересовалась крайне напряженная Ольга.
Взяв уже прижавшуюся ко мне сбоку Анастасию за руку, я вместе с ней подошел ближе к Ольге, встав почти вплотную. После чего взял за руку и ее.
Подождал. Еще немного подождал, проверяя догадку.
Первой подняла руку Анастасия, Ольга следом — и через пару мгновений мы уже втроем стояли, держась за руки все вместе.
Ну вот, не ошибся: шутка Астерота с обменом памяти просто не оставила им выбора — и Север и Юг, которые в силу географии и политики должны были стать противниками, стали союзниками. Один шанс из миллиона, что-то из разряда невозможного.
Совершенно неожиданный союз, правда, который только зарождается, но уже совершенно ясно, что этот союз просто в корне поменяет будущее не только России, но и всего мира.
«Да», — одновременно отреагировали на мои мысли и Ольга с Анастасией.
Сжав руки девушек, я посмотрел поочередно обеим в глаза, и только после заговорил:
«Наш мир стоит, возможно, на пороге большой войны. Если она случится, это будет грандиозным бедствием, самым худшим из всего, что видела до этого момента наша цивилизация. Но… все проходит, и это пройдет. А вот если мы, с тобой, — очень внимательно посмотрел я Ольге в глаза, — окажемся в роли противников, то есть у меня стойкое предчувствие, что само существование нашей цивилизации окажется под угрозой. Так что, если ты спрашиваешь меня, станем ли мы противниками, то мой ответ — нет. Друг против друга мы не окажемся»
«Вот за это я тебя и люблю», — неожиданно, причем больше даже неожиданно для самой себя, произнесла Ольга. Короткий миг замешательства, после чего она вырвала руку и буквально выбежала из допросной комнаты.
— Н-ну… вот как-то так, — негромко произнес я себе под нос.
«Ты помнишь, что я тебе сказала?» — поинтересовалась Анастасия.
«Ты мне много чего говорила. Как-то раз ты мне вообще сказала «увидимся вечером», а после оставила на льдине посередине реки»
«Зачем с козырей-то сразу? Я уже сотню раз об этом пожалела», — смутилась и опустила глаза Анастасия.
«Конечно я прекрасно помню, что ты сказала мне в последний раз».
Ошибиться в интонациях было невозможно — спрашивая, Анастасия имела в виду свои слова, сказанные на борту яхты «Эскалада», сразу после финального матча турнира.
«Я буду ждать. И когда ты решишь вернуться в Россию, помни об этом», — повторила она и сейчас слово в слово.
Я глубоко вздохнул, думая, как и что на это ответить. Потому что у меня для нее были тысячи слов, вот только… нужны ли они ей?
Но Настя сделал выбор за меня, приложив мне палец к губам.
«Ты еще никуда не ушел. А прежде чем остаться, тебе еще надо уйти. Уйти, чтобы остаться», — произнесла она, глядя мне прямо в глаза. Взглядом, как будто знает что-то, чего не знаю я. Точь-в-точь таким же взглядом, кстати, не так давно смотрела на меня Ольга, когда мы общались в совещательной комнате замка Гвело.
Поцеловав меня на прощание, Анастасия довольно резко развернулась, и вышла из кабинета.
Хм. Уйти, чтобы остаться.
Оч-чень интересно, но ничего не понятно. Как обычно, впрочем.
Пожав плечами, я забрал со стола «хлопок» и браслеты-блокираторы магии, еще раз внимательно осмотрел план Тайной Академии, запоминая все до мельчайших подробностей.
Прежде чем выйти из кабинета, посмотрел на часы.
«03:55»
Собачий час, самое подходящее время для предстоящего дела.
Покинув кабинет, подошел к окну, посмотрел на пустынную площадь, и приоткрыв створку, вышел на улицу броском кукри. И, не прерывая цепочку телепортаций, следующим броском переместился в темный мир отражения.
Меня ждал граф Бергер.
Глава 20
В густой и буквально обволакивающей тишине темного мира скрежет моих подошв по брусчатке прозвучал глухо. Да и вообще ощущение, что слышу звуки вокруг словно сквозь вату. Как все привычно и знакомо.
Ну привет, темный мир — внимательно осмотрелся я по сторонам, замерев.
Никого.
И ничего.
Ни столбов Тьмы, ни фигур безвозвратно одержимых. Только темные очертания домов, нависающих над улицами площади, низкое небо, привычная мглистая серость вокруг. Весь окружающий мир привычно темно-серый — и земля, и окружающие здания, и небо.
Только лишь белые стены Политехнического музея, так похожего на огромный русский терем, немного разгоняют привычную серую мглу. Но именно Политехнический музей и выглядит здесь и сейчас самым отталкивающим зданием — по его белым стенам змеятся черные, влажные лианы. Очень это похоже на то, как бугрятся на бледном лице одержимого черные вены, когда приходится касаться Тьмы — пришла мне вдруг на ум аналогия сравнения.
Продолжая постоянно оглядываться по сторонам, я медленно прошелся по площади. Место одновременно знакомое — я здесь, на Лубянской площади, был в прошлой жизни неоднократно; знакомое, но одновременно и чужое.
Такое волнующе-знакомое с малых лет здание Детского мира отсутствует, а широкий проезд Новой и дальше Старой площади разделяет вдоль, на две неровные части, крепостная, без шуток, стена. Совсем как в городах Старой Европы, когда в центре видишь остатки старых укреплений. Эта стена меня и смущала — в моем мире такой точно не было.
Если бы не узнаваемый Политехнический музей, я и не узнал бы место, где нахожусь. Помогла архивная память: восстановив перед взором картинки собственных воспоминаний и осколков знаний о новом мире, я понял, что в здесь сохранилась стена Китай-города, в моем мире отсутствующая. И Китайгородский проезд, здесь называющийся Китайский, в этом мире так и пролегает начинаясь от самой Лубянской площади, вместе с ограждающей его сохранившейся стеной.
