Что ж… Живым Ас-Вегира взять не удалось, но это и не главное. Важнее, что за то время, пока он был соединён с «липовым» Кальном, я через нейроинтерфейс успел скачать на корабельный компьютер всё, что только знал шах.
Включая все контакты повстанческих ячеек на планетах этой системы, информацию об учебных лагерях, явках, паролях, лицах и личностях, тайных знаниях и навыках, которыми владеют противники Владыки.
Слишком долго эта система сопротивляется. Следовало положить этому конец как можно скорее. И теперь я сделаю это с лёгкостью.
Продвинутого и снабженного массой улучшений клона, конечно, жаль… Такого не вырастить быстро, однако подобная наживка была единственным шансом подобраться к шаху достаточно близко.
Как бы там ни было — свою задачу я выполнил. В отличие от Пса, потратившего на репрессии, выслеживание пустынников и развитие ячеек контрразведки много лет — выполнил блестяще.
Пора возвращаться к Владыке за заслуженной наградой, да прибудет он в свете!
Глава 5
Интерлюдия VII
Сломленный. Часть 2
«…И да пребудет он в свете!», ну надо же!
Таких заданий у меня были сотни и тысячи. Ведь после «промывки мозгов» я стал послушной куклой Владыки. На какое-то время — одной из самых любимых кукол, смею заметить.
Однако, несмотря на всю мощь этого создания, несмотря на всю его власть, невероятную магию, несмотря на все звёздные системы в подчинении он, как и любой другой организм с самосознанием, испытывал чувства.
И одним из них было любопытство.
Владыке было интересно встречать нечто необычное. Он даже собирал… Коллекцию, и всегда старался отыскать для неё самые невероятные экземпляры.
Одним из таких «экспонатов» стал я.
Вечно молодой вор с изрядным запасом везения и огромным опытом. Конечно, именно невозможность постареть привлекла Владыку в первую очередь, а не мои профессиональные навыки и эфемерное чувство собственной удачи.
Которое, кстати, подвело в нашем последнем деле…
Лишь спустя несколько сотен лет я понял, почему Анкх просто не попросил Владыку уничтожить куб. Всё из-за того же любопытства.
Тот использовал, изучал и собирал всё, что касалось Предтеч. А так как о кубе ничего не знал, то наверняка решил бы для начала его исследовать. Риск, по словам мироходца, был велик, так что… Мы не попытались договориться. И всё случилось так, как случилось.
Как бы там ни было, спустя довольно долгое время, после массы жестоких пыток, физических и ментальных, экспериментов над организмом и «перековки» сознания, повелитель нескольких галактик отчего-то решил, что моего предыдущего «Я» больше нет — и сделал меня одним из своих рабов.
Через какое-то время я догадался, почему он так подумал.
От Кальна как личности на самом деле почти ничего не осталось. Вся моя память была извлечена, всё сознание — переформатировано. Внутри не было ничего, что делало бы меня тем, кем я являлся до встречи с Владыкой.
Ничего моего, и я действительно стал куклой, но…
Внутри меня имелась частичка Сандры.
Где-то в глубине изуродованной души, или даже глубже, я тщательно скрывал память о моей Фиалке. Тот шар энергии, что она передала мне перед смертью.
Я не знаю, что это было — её воспоминания, остатки сознания или просто заклинание, не позволившее Владыке сломать меня. Но имелся один неоспоримый факт — именно эта штука позволила помнить то, что произошло, и при этом обманывать Владыку.
Этот шар… Это было что-то вроде резервной копии наших с Сандрой общих воспоминаний. А так как мы с ней знали друг друга лучше, чем кто бы то ни был, и обсуждали всё, что с нами происходило — копия эта была довольно детальной и точной.
Я не знаю, почему Владыка не обнаружил эту маленькую хитрость. Не знаю, и благодарен провидению за это, ведь когда пытки закончились и в моём собственном подсознании образ пленителя пришёл и спросил — «Хочешь ли ты служить мне?», я ответил «ДА!». И ответил совершенно искренне.
Что-то подсказало согласиться, сыграть роль, затаиться — и именно так я и поступил. А Владыка… Что ж, он мне поверил.
Конечно, это произошло не сразу, и не сразу я стал его доверенным лицом. Долгое заключение в стальном ящике, десятки лет ментального моделирования реальности, во время которого я иной раз и не осознавал, что это неправда.
И, несмотря на это, всё равно действовал как верный слуга.
Множество проверок, тестов, постоянные копания в голове, простенькие задания на разных планетах, масса улучшений, которые Владыка в меня встроил…
Годы, десятки, сотни лет я создавал видимость послушной собачонки, которую не волновало ничего, кроме воли Владыки. Не спорил, не совершал ошибок и не подводил своего повелителя. Не имел собственных желаний, целей, стремлений, вкусов и даже имени.
Я погрузился в ту жизнь, что выбрал для меня Владыка. Стал тем, кого он хотел видеть.
Украсть чертежи нового оборудования в отдаленной галактике?
Так точно, господин.
Отыскать и покарать предателей?
Так точно, господин.
Найти древний храм Предтеч на границе между обитаемой вселенной и войдами?
Так точно, господин.
Восстановить линию снабжения с окраины Империи?
Так точно, господин.
То, что чаще всего мои действия разрушали судьбы отдельных гуманоидов, целых семей, городов или даже стран, я не задумывался. Не мог себе этого позволить.
Какие-то задания удавалось выполнить быстро, на какие-то уходили десятилетия. Иногда я работал один, иногда — в группе таких же, как и я, Карателей.
Так нас называл Владыка.
Карателей было много — несколько сотен, полагаю, и каждый мог похвастаться чем-то… Особенным. Какими-нибудь способностями или умениями. И благодаря мне, благодаря тому эликсиру, что я давным-давно выпил, все Каратели стали почти бессмертными.
У Владыки легко получилось сделать то, чего не смог сотворить Анкх. А именно — вывести из моей крови формулу эликсира.
Вскоре каждый из Карателей перестал стареть, но мне было всё равно. И как Кальну, и как слуге Владыки.
Я ждал.
Чего?
На этот вопрос ответить было куда как сложнее…
Я мог сбежать всякий раз, когда Владыка отправлял меня на очередное задание. Телепорты, космические корабли, клоны в отдалённых уголках империи — со временем, когда повелитель убедился, что я полностью послушен его воле, ко всему этому я получил свободный доступ.
Вот только никакого смысла в бегстве не было.
Кто-то скажет, что я мог бы стать свободным.
