— У вас хорошие источники.
Оборотень хрипло рассмеялся.
— Конечно хорошие, парень! Я — лидер целой семьи, и не могу позволить себе находиться в информационном вакууме. Особенно после того, через что нам пришлось пройти.
— Нам? Через что пройти? — не понял я.
— Старая это история, — вздохнул Григорий.
— Расскажите.
Печорский снова наполнил рюмки. Несмотря на высокий градус алкогольного напитка и темпов, которыми мы закидывали в себя настойку, я пока чувствовал себя превосходно. Главное — не набраться до состояния «нестояния». Оборотень, выпив, подпёр массивный подбородок своей ручищей.
— В колдовском мире не все любят оборотней, Кирилл, тебе это известно?
— Да.
— Так было всегда, но чуть больше тридцати лет назад ситуация изменилась. После десятков и сотен лет истребления и вражды, Дети Перуна и большая часть других кланов заключили соглашение. Благодаря ему оборотни получили точно такой же статус, как и любые другие колдуны.
— Я слышал об этом.
— А слышал ли ты о том, что Разумовский терпеть не может оборотней, и с очень большим трудом допустил нашу интеграцию в магический мир? Точнее, он не собирался этого делать, но захватив власть и проведя несколько реформ, Андрей создал Совет. И это, пожалуй, был его крупнейший просчёт. Думаю, он планировал создать видимость демократии и посадить туда своих марионеток, которые в дальнейшем помогли бы ему подчинить Москве и другие крупные города России, но… В какой-то момент что-то пошло не так, и некоторые карманные советники получили полноправную власть. Нам повезло, что среди них были адекватные колдуны, и полноправной тирании не случилось. Бесконечные стычки между кланами, войны за территории и Истоки, противостояние с заграничными магами — то, что в тот момент творилось в стране, очень не нравилось колдовскому сообществу, и Совет взял курс на… «Мирное» сосуществование с простецами и друг другом. Они начали сглаживать острые углы, а Разумовскому, как бы он не «любил» оборотней, пришлось заниматься более важными вещами — внешней политикой, искоренением куда более опасных, чем мы, ренегатов и многими другими вещами.
— И пока это происходило — вы зарекомендовали себя с хорошей стороны?
— Именно так. Но то, что тянулось сотни лет, нельзя исправить за десяток. Нас по-прежнему не очень рады видеть в крупных городах, а кланы не торопятся делиться территориями и знаниями. Практически никто не предлагает нам сотрудничества, но честно говоря, нас это более чем устраивает. Мы получили главное — возможность жить спокойно и не бояться, что ночью за нами придут охотники. Хотя врать не буду — регулярно находятся дураки, решающие добыть шкуру одного из нас.
— Это… — я задумался, подбирая слова, — Просто ужасно.
— Не так страшен чёрт, как его малюют. В целом, как я уже говорил, всё складывается вполне неплохо. Если бы не постоянные попытки Разумовского протолкнуть очередные законы, ограничивающие наши свободы — всё было бы ещё лучше. К счастью, мир изменился, и теперь он просто не может взять, и объявить на нас охоту.
— Почему?
— Что?
— Почему он вас так сильно не любит?
— Когда-то очень давно дикий волколак, не контролирующий свои превращения, убил его сына, — вздохнул Григорий, — Тот был совсем ещё зелёным пацаном — лет десять, или двенадцать, не помню точно. Гулял в лесу и… напоролся на одного из наших… Хотя, если честно, мы не считаем этих животных своими, и сами их истребляем, при случае. После того случая у Великого Магистра сложилось вполне определённое мнение обо всех представителях нашего вида.
— Несправедливо.
— Я могу его понять, у меня тоже есть дети. Но это не значит, что мне нравится такое положение вещей.
На этих словах стало понятно, что начинается серьёзный разговор. Время застольных бесед прошло — началось обсуждение того, зачем меня и позвал оборотень.
— Надо полагать, что я — идеальный инструмент для улучшения ваших отношений?
Печорский внимательно посмотрел на меня и разочарованно потряс лохматой головой.
— Я наслышан о тебе, парень, и думал, что ты умнее.
— Многие в этом ошибаются.
Оборотень хохотнул.
— Не спорю, ты был бы отличным подарком Разумовскому. Вот только я не уверен, что он достойно отплатит за такой щедрый жест. Андрей — хитрый, расчетливый и изворотливый маг, Кирилл. Он соврёт, убьёт и недорого возьмёт. Сегодня пообещает массу преференций, а завтра пошлёт к тебе убийц и отберёт всё, чем ты владел. Ему нельзя доверять, и поэтому я не рискну идти у него на поводу. Да, он уже связался с главой челябинского клана, и попросил держать ухо востро. Разумеется, ему пообещали, что как только ты появишься здесь — ему сразу дадут об этом знать, но…
— Но? — удивился я.
— Это не Москва, парень. И народ здесь живёт другой. У нас, как бы выразиться… Есть некий дух.
— «Уральский»? — не удержался я.
— Именно! — неожиданно обрадовался оборотень, — Мы отличается от жителей столицы. И не выполняем их приказы только потому, что нас об этом попросили. Тут люди обстоятельные. Для начала нужно разобраться, что к чему, понять причины тех или иных поступков… Для нас ещё не исчезло понятия семьи, и слово "клан", которое вы, колдуны, так любите, понимаем слегка по-другому. Да и магов здесь, как сам понимаешь, куда меньше. Невозможно просто взять и найти интересующего Москву человека. Даже если очень хочется.
— У вас получилось с лёгкостью.
— Мы с тобой встречались. Я тебя запомнил, как и многих других. А сейчас просто использую возможность. И даже если об этом знает Разумовский — будь уверен, он никогда не станет лично просить услугу у оборотня.
— Не боитесь, что при таком раскладе он будет недоволен медлительностью вашего клана?
— Мы не состоим в местном клане, если ты еще не понял. Дружим, если можно так выразиться. Имеем с некоторыми колдунами какие-нибудь личные отношения, но не более того. Я говорил — главное для нас, это семья. Конкретно моя, довольно многочисленная, просто живёт рядом с городом, и не лезет в политику. У нас свои занятия, у клановых колдунов — свои. И да — мы никого не боимся, — спокойно ответил оборотень, но глаза его при этом гневно сверкнули.
Интересно получается… Оказывается, не всё так гладко на территории России, как мне в самом начале рассказывал Великий Магистр. Подковёрные игры, взаимные улыбки со сжатым за спиной ножом, интриги, недоверие, проблемы…
Этому не стоило удивляться, однако сейчас я понимал — можно попытаться использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах.
Вот только — как?
Ломать голову над этим вопросом не пришлось — Печорский сам предложил мне вариант.
— Мы можем оказаться полезными друг другу, прыгун.