Себастьян примолк, недовольно созерцая пол под своими ногами. На расположение лорда Кинела он, надо признать, почему-то рассчитывал больше, чем на дружбу Васанты, и искренне желал исправить то дурное впечатление, что могло сложиться у королевского племянника о нем.
— Вы любите ее?
Глупый вопрос. Зачем он его задал? Если бы Кинел ее не любил, вряд ли бы ревновал.
Лорд промолчал, тихо скрипнув зубами, и собеседник его вздохнул. О чем еще беседовать с гневливым воспитанником Ноэля, он не знал.
— А она вас? — продолжил он по прошествии нескольких секунд, — Послушайте, Кинел, я, честное слово, хорошо отношусь к вам, и просто хотел сказать, что Васанта сама… — закончить он не успел.
Лорд Кинел, рывком обернувшись, схватил его за грудки и с размаху впечатал спиной в стену, приближая свое лицо к лицу оппонента.
— Еще одно слово, спаситель… — тихо проговорил он, — И, клянусь честью Даирнаса, ты не доживешь до означенного тебе дня смерти!
Себастьян насторожился. Что-то было в поведении этого человека, в его словах, в его глазах, что-то такое, что вызывало неясные подозрения, навевало смутные сомнения, противостоять которым он не мог при всем своем желании. Он поднял руки, сжимая тонкие запястья лорда и, хмурясь, прищелкнул языком.
— Боюсь, король не слишком обрадуется, если узнает, что вы лишили Даирнас спасителя из глупой ревности.
— Спасителя! — Кинел тряхнул его, стискивая ткань камзола сильнее, — Тебе только спасать котят, мальчишка! Моему дяде свойственны ошибки, он человек! И ты — его главная ошибка, ему следовало убить тебя еще тогда, когда ты явился вместо чертова дамнета! — он еще раз тряхнул парня, сдвигая брови, — На что ты надеешься, мальчик? Занять место подле короля, жениться на его воспитаннице и жить припеваючи? Нет! Тебя отправят в бой, глупец, ты пойдешь в первых рядах биться с полчищем дамнетов, проклятых колдунов! Пожалуй… — он внезапно отпустил его ворот и, сделав шаг назад, скривился в непередаваемой гримасе, — Тебе действительно не дожить до дня своей смерти.
В последних словах его неожиданно прозвучали шипящие нотки, и молодой человек напрягся. Сами слова гневливого лорда уже не внушали ничего хорошего, вызывая массу опасений, но то, как они были сказаны, беспокоило еще больше. Ибо Кинел говорил не громко, он почти шептал, и шипящие нотки так и сквозили в его голосе, ибо Себастьян слишком хорошо помнил тот голос, что нашептывал из-за двери кому-то неизвестному информацию о его пребывании во дворце.
— Что ты думаешь о предателе в стенах дворца? — пользуясь тем, что собеседник в запале избегал уважительной формы обращения, парень предпочел тоже отказаться от нее. Лорд надменно приподнял подбородок.
— Во дворце нет предателей, — холодно отчеканил он, — Мервин сообщил мне о твоих беспочвенных подозрениях, о твоих мерзких обвинениях, мальчик, и я говорю тебе — забудь о них! Советник никогда не предаст короля, никто не предаст его, ибо все его любят. Тебе надлежит держать при себе свои глупые мысли и не тревожить ими моего дядю, твое дело — избавить королевство от дамнетов, с чем ты, конечно, не справишься, а не смущать покой Его Величества. Ты все понял?
— Даже больше, чем ты думаешь, — Себастьян кривовато ухмыльнулся, сам приподнимая подбородок и, сузив глаза, велел, — Веди меня в залу, где подают ужин, Кинел. Наш разговор вызвал у меня чувство голода.
Надменностью он в эти минуты ничуть не уступал своему собеседнику, и тот, осознав это, медленно потянул носом воздух, явственно силясь взять себя в руки. Парень же, мимолетно порадовавшись, что оружия его оппонент сейчас с собою не имеет, изо всех сил постарался принять на себя как можно более гордый и уверенный вид. В конце концов, лорд Кинел был всего лишь лордом, королевским племянником, которому надлежало, возможно, защищать своего дядю, а вот он, Себастьян, должен был спасти целое королевство. Поэтому уважения к себе требовать имел полное право.
У королевского же племянника, получившего столь неожиданный отпор, гонора после этого явственно поубавилось. Ощутимо злой, недовольный тем, как резко и смело повел себя с ним «мальчишка», которому его дядя означил спасти Даирнас, он рывком повернулся спиной к собеседнику и, чеканя шаг, не оглядываясь, зашагал по коридору вперед.
Себастьян, не в силах сдержать легкой улыбки, следовал за ним, отстраненно размышляя, прикидывая и сопоставляя. Шипящие нотки в голосе Кинела и в самом деле объяснили ему больше, чем он рассчитывал, и навели на еще большее количество сомнений и подозрений. Он почти не сомневался, что за дверью тогда, общаясь с неизвестным собеседником, находился именно племянник Ноэля, а значит, именно он и является предателем королевства. Однако же, прямых доказательств этого преступления у него не было, имелись лишь голые подозрения, и он не знал, стоит ли доносить их до сведения Его Величества. В конечном итоге, в чем-то Кинел был прав, советуя не смущать дух короля мятежными мыслями, и спаситель Даирнаса, в общем и целом, был готов последовать этому совету.
Он шел следом за негодующим, отчаянно пытающимся скрыть собственную ярость, лордом, шел, хромая и тихонько вздыхая порою от боли в вывихнутой ноге, и честно старался отвлечься от неприятных размышлений.
Впереди его ждал ужин и, надо признать, изрядно проголодавшийся парень очень рассчитывал на действительно королевский прием.
Разочарован он, заметим сразу, не остался.
Тонкий, будоражащий аппетит и невыносимо приятный аромат коснулся его обоняния еще на подходе к широкой, роскошной лестнице, расположенной прямо в конце того самого коридора, где, как он понял, находилась отведенная ему комната и до которой он попросту не дошел, свернув в поисках раньше. Сейчас же, сопровождаемый Кинелом, молодой человек более или менее уверенно хромал вперед и, оказавшись довольно неожиданно на первой ступени ведущей вниз конструкции — он не видел ее за спиной лорда, — едва не свалился, оступившись от неожиданности и, торопливо вцепившись в резные перила, почти повис на них.
Спутник, услышав позади шум, оглянулся и, окинув его презрительным взглядом через плечо, насмешливо приподнял бровь. Однако, говорить ничего не стал, вероятно, не желая затевать новую ссору в непосредственной близости от дяди, который уже восседал во главе огромного, длинного стола, находящегося внизу и прекрасно видел приключения своего гостя на вершине лестницы.
Себастьян, обретя более или менее устойчивое положение, окинул пространство внизу быстрым взглядом и, заметив пристально наблюдающего за ним короля, нервно дернул уголком губ, отчаянно пытаясь сделать вид, что держит все под контролем. Демонстрировать свою слабость монарху молодой человек не хотел.
Спуск по лестнице, начавшийся столь грандиозно, не оставил в его сознании никаких особых впечатлений. Себастьян шагал по пологим ступеням, легко переступая с одной на другую, почти не испытывая при этом дискомфорта и лишь сверлил жадным взглядом изысканные кушанья, покоящиеся на золотых тарелках, коими был заставлен стол. Названия этих кушаний он не знал, однако, запах от них исходил такой головокружительный, что у молодого человека просто текли слюнки. Голод, о котором он столь вызывающе сообщил лорду Кинелу, с каждым шагом все усиливался и, оказавшись возле стола, Себастьян испытал безумное желание сесть на первое же попавшееся место.
