— Васанта…
— Верно, — Кинел обессилено закрыл глаза, — Я говорил тебе, что обо мне известно лишь одному человеку в этих стенах, друг мой. И этот человек — она. Дочь Вагранта, единственная его родная кровь, женщина, девушка настолько же жестокая, как и очаровательная, столь же безжалостная, как и ее родитель. Я видел ее в пещерах, видел не раз, но, когда попал во дворец, она сказала мне, чтобы я молчал… если не хочу вновь отправиться туда. Я был молод, глуп и напуган, я не хотел возвращаться, я хотел защитить дядю. А потом понял, что дядя привязан к ней, как к дочери и стал молчать уже не желая разбить его сердце… Ты можешь не верить мне, Себастьян, — он слегка приподнял подбородок, — Можешь считать меня предателем, лжецом и трусом. Но, заклинаю, если действительно хочешь спасти Даирнас — опасайся Васанты! Она хитра, она изворотлива, она надеется перетянуть тебя на свою сторону, хочет оставить короля без защиты, чтобы после свергнуть его! Она уже избавилась от меня. Ты — следующий, друг мой, поэтому… не спеши занимать эту очередь.
* * *
Король вошел в покои Себастьяна в тот момент, когда молодой человек, сидя на кровати, водил по собственной ладони перышком — единственным сохранившимся у него предметом из нормального мира, — напряженно размышляя о беседе с лордом Кинелом.
— Мне жаль отрывать тебя от раздумий, друг Себастьян, — Ноэль чуть склонил увенчанную тонким золотым ободком голову (бюджетный вариант тяжелой короны, более приспособленный для военных дел и походов, нежели для сидения в парадных залах), — Но, боюсь, время пришло. Дамнеты предприняли решительные действия — они переходят в атаку, мы должны отразить ее. Ты поведешь наше войско.
Спаситель Даирнаса едва не упал с кровати от неожиданности и, как-то рефлекторно сунув перышко обратно за пазуху, нахмурился, недоверчиво вглядываясь в лицо монарха. Нет, не похоже, чтобы он шутил — слишком серьезен, слишком сосредоточен для шутки, да и говорит как будто уверенно… Но говорит же какую-то чушь!
— Но как… — он поперхнулся и, вдруг сообразив, что при короле следует стоять, а не сидеть, торопливо поднялся на ноги, — В-ваше Величество, я, конечно, чрезвычайно польщен честью, но… Но я не могу вести армию в бой! — ему вдруг стало страшно. Слова Ноэля, которые он поначалу даже не воспринял всерьез, как-то вдруг проникли ему в самую душу, заставляя увериться в них, и Себастьян, представив себя с мечом наперевес в сияющих доспехах, бросающимся, сломя голову, на сильных и жестоких врагов, почувствовал, что у него подкашиваются ноги.
— Я не воин… — он неловко сглотнул и, нервно ломая пальцы, все-таки сел снова, — Я… я… как вы себе представляете это??
Король легко пожал сильными плечами. Ему, человеку, к битвам привыкшему, ничего сверхъестественного в них не виделось.
— Ты доказал, что способен спасти любую живую тварь, обитающую в нашем королевстве, — говорил Ноэль, как обычно, спокойно, уверенно; каждое слово его имело неоспоримый вес, невероятную силу, и Себастьяна это изрядно пугало, — Лишь ты можешь повести армию против ненавистных дамнетов, спаситель, лишь тебе под силу разбить, одолеть их! Лорд Кинел…
— Почему бы нам не выпустить его ненадолго из тюрьмы, чтобы он сам повел войско? — парень, ощущая кожей всю глупость собственного предложения, прижал руки к груди, кусая губы, — Вы знаете, я… я говорил с ним и, если честно, думаю, что он не такой уж плохой парень и, быть может, я вообще ошибался…
— Себастьян, — король, по-видимому, начиная понимать, что собеседник его просто трусит, что битва, предстоящая ему, битва, которую он надеялся взвалить на его плечи, в жизни спасителя Даирнаса будет первой, успокаивающе улыбнулся и, приблизившись, неожиданно присел на кровать рядом с ним. Крепкая королевская длань дружески сжала худощавое плечо юноши, и тот поежился. В этом жесте чувствовалась какая-то неотвратимая, обрекающая уверенность, в нем ощущалась сила, могущая свернуть горы и подчинить себе любого человека и, казалось, касаясь его, Ноэль подавлял собственную волю собеседника.
— Кинел — мой племянник, — говорил монарх негромко, очень спокойно и даже проникновенно, — Мне жаль, что все обернулось именно так, но я вынужден признать — я давно подозревал его в подобных деяниях. Мне известно о его наклонностях, о его способности говорить со змеями, мне известно, что он интересуется делами дамнетов!.. Увы, я не хотел верить, — он вздохнул и, опустив голову, сокрушенно покачал ею, — Ты открыл мне глаза, мой молодой друг, ты заставил меня прозреть и понять, что рядом со мною находится человек, не достойный моего доверия. Увы, — он сжал губы и, словно собираясь с мыслями, примолк. Затем, сдвинув брови, продолжил уже куда как более уверенно и решительно:
— Увы, Кинел — человек хитрый и умный, он способен произвести нужное впечатление даже на своих врагов и, полагаю, сумел обворожить и тебя. Не позволяй себе душевной слабости, Себастьян, не забывай о том, что произошло, о том, что ты слышал — Кинел предал меня, предал Даирнас, он заслуживает своего наказания. Он — наше разочарование, он мое разочарование, тогда как ты, мой друг, — моя самая большая надежда. Ты поведешь войско в бой и, я уверен, вернешься с победой! Не бойся, — заметив, что Себастьян вновь надеется возразить, король быстро улыбнулся, чуть сильнее сжимая его плечо, — Я буду рядом с тобой, я не оставлю тебя в одиночестве. Будет рядом и Мервин, и Харед — мы все поможем тебе, но ты должен идти впереди! Дамнеты должны видеть, против кого осмелились выйти на сей раз, они должны трепетать пред спасителем Даирнаса! Вставай же! — Ноэль, разогретый собственными речами, уверенно поднялся на ноги, твердой рукою поднимая и все еще не убежденного до конца слушателя, — Вставай, отринь свой страх, и иди в бой, мой друг! И я клянусь — ты принесешь нам победу!
Себастьян тяжело вздохнул. Он уверенности властителя не разделял совершенно, как объяснить ему, что он заблуждается, не знал, да и за собственную жизнь вполне закономерно опасался, не представляя, как сохранить ее в бою против сильных магов.
— Я… — он попытался, было, что-то сказать, но Ноэль жестом прервал его.
— Ни слова боле! Ты — наша надежда, наше спасение, Себастьян, ты поведешь нас к победе! Вперед, мой друг, вперед! Нас ждет битва за Да-эр-на!
Битва за Да-эр-на
— Что я должен делать? — он стиснул рукоять вежливо протянутого ему Харедом меча (при короле начальник стражи опасался проявлять нерасположение к спасителю Даирнаса) и, нервно облизнув губы, перевел взгляд на Ноэля. Тот, кажущийся совершенно довольным, окинул собеседника оценивающим взглядом.
От доспехов парень, как и следовало ожидать, отказался — они были излишне громоздки и неудобны для него, сковывали движения, тянули к земле и мысль вести бой во всей этой сбруе казалась совершенно абсурдной, — но форму королевского стражника надеть его монарх все-таки убедил. Себастьян, ощущающий себя безмерно затянутым, почти связанным этой самой формой, никакого предчувствия победы не испытывал, и был совершенно убежден, что его ждет лишь громкое поражение.
Король его тревоги не разделял. Облаченный в форму, вооруженный спаситель Даирнаса казался Ноэлю живым воплощением его надежд, чудился великим рыцарем, повергающий врагов в пыль одним лишь взмахом руки, поэтому вопрос юноши казался ему даже забавным.
