Ноэль покачал головой, печально улыбаясь.
— Дитя мое, мое милое дитя… Беззаботное солнышко, лучик света в моей беспросветной жизни. Я тоскую о утраченном, о том, о тех, кого сейчас не могу видеть. Твой брат, лорд Кинел… тебе известно о его побеге?
— Я слышала об этом, — сдержанно отозвалась Васанта, — Но, признаться, не понимаю, как он мог совершить это. Говорят, замок на его клети был сломан…
Король мрачно кивнул. Ему было известно значительно больше, чем его названной дочери (во всяком случае, так думал он), и то, что он знал, не радовало его.
— Сломан! Все гораздо сложнее, моя милая, намного… замок был покрыт льдом, он был заморожен дыханием дракона! А это значит только одно… — Ноэль тяжело вздохнул и покачал головой, — Это значит, что Кинел — действительно предатель, и на помощь ему поспешили дамнеты. Мне больно признавать это, но это так — никто иной не мог бы взять дыхание дракона, чтобы освободить его, а сам Нейрган не пробрался бы в темницу незамеченным. К тому же, в ночь, когда мой племянник совершил побег, дракон долго парил над дворцом, вероятно, отвлекая наше внимание. Я боюсь думать, что он мог сделать с Себастьяном…
— С Себастьяном? — в голосе Васанты проскользнули звенящие нотки, и девушка мысленно велела себе сохранять спокойствие. Ей, как никому другому, было известно, что́ совершил чертов мальчишка в компании проклятого снежного ящера, но рассказать об этом королю она не могла.
— Отец… простите мне мои слова, я не опытна в таких делах… — она помялась, пытаясь подобрать наиболее яркие, наиболее впечатляющие слова для того, чтобы сильнее ранить королевское сердце, — Но, знаете, прежде ходили слухи… если дамнеты похищают кого-то, они могут склонить его на свою сторону. Вы не думаете, чтобы спаситель Даирнаса вдруг обратился против нас?
— Глупости! — Ноэль решительно поднялся на ноги, сдвигая брови, — Мое слово не даст ему обратиться против нас, Васанта, ты должна знать это! Его обязанность — спасти Даирнас, он не сможет поступить иначе!
Девушка, поспешно изображая смятение, склонилась в испуганном поклоне.
— Молю о прощении, отец! Я сказала глупость, я неопытна… но разве дамнеты не хитры? Разве не могут они представить все так, словно спасение Даирнаса заключается в их превосходстве над нами? Знаете, я как-то слышала… — она торопливо оглянулась по сторонам, словно намереваясь поведать величайшую тайну и, шагнув ближе к королю, громко прошептала, — Говорят, что Вагрант сумел сбить с пути даже дракона! Да-да! — заметив недоумение в королевском взгляде, Васанта заторопилась, — Одно время ходили слухи, будто Нейрган — всего лишь жертва этого дамнета, будто бы он приманил его сюда из мира Ящеров, заморочил ему голову какими-то обещаниями и подчинил себе… Я не оправдываю дракона, он ужасен! — она испуганно замахала перед собой руками, — Но, отец, если дамнеты способны даже на такое… разве сможет юноша из другого мира долго противиться им?
Ноэль, мрачнеющий тем больше, чем дольше говорила его названная дочь, шагнул назад и вновь медленно опустился в кресло, хмуря брови.
— Но разве есть у Себастьяна причина предать меня? — он недоверчиво покачал головой, — Я был первым, кого он встретил, попав в Даирнас, я защитил его, спас ему жизнь, когда Мервин жаждал убить его! Разве может он озлобиться, разве есть у него повод?..
Девушка сокрушенно покачала головой. Управлять королевскими мыслями, королевской волей, ловко манипулировать состоянием того, кого лицемерно называла отцом, она научилась уже давно и сейчас видела, что уже близка к цели.
— О, отец… Дамнеты так коварны! Что, если они скажут, что именно из-за вас он очутился здесь? Ведь это вы преследовали Вагранта, вы загнали его в угол, и тогда он исчез, обменявшись местами с Себастьяном… Я тоже, тоже не хочу верить в его предательство, отец, всем сердцем не хочу! — она прижала руки к груди, — Но, если даже Кинел пошел против вас… разве можем мы теперь кому-то верить?
Король промолчал, низко опуская голову. Вера в его душе таяла, иссякала с каждым словом Васанты, и сейчас ему казалось, что это совершенно верно, и что иначе быть и не должно.
— Ты права, моя девочка… — прошептал он, не замечая мимолетной торжествующей улыбки, скользнувшей по губам названной дочери, — Мы не можем ждать, пока вернется спаситель, мы не можем верить больше никому. Завтра я соберу тех, кто еще остался мне верен, и мы пойдем в атаку на дамнетов! И на этот раз… до конца. Мы не свернем с пути, пусть даже всем и каждому из нас суждено в итоге кануть в Вечность!
Вечность
— Нет, это невозможно. Ты сошел с ума, Себастьян! — Армандт та де Вальдштерн, вскочив на ноги, прошелся по большой гостиной роскошного замка и, остановившись у камина, резко выдохнул. После того, как сын поведал им о всех перипетиях своей непростой жизни, а затем сообщил, что намерен спасти Даирнас, да к тому же еще и пройти сквозь Вечность, прошло уже не меньше получаса, а спор все не утихал.
Молодой феникс, уже абсолютно спокойно чувствующий себя в обществе родных, очень быстро привыкший к тому, что он — один из них, сам негодующе вскочил на ноги.
— Что безумного в желании помочь людям, папа? Я хочу спасти королевство, хочу спасти людей, живущих в нем! Да, мне придется рискнуть и пройти сквозь вечность, но ты сам сказал — феникс не может погибнуть…
— Но и проверять это я не призывал! — отец молодого человека рывком обернулся, упирая одну руку в бок, — Чем вызвано твое безрассудное желание оказать им помощь? Почему ты готов рискнуть всем — своей жизнью, своей семьей, своим миром! — лишь бы спасти горстку простых людей, что живут в одном из нижних миров? Объясни мне, я не понимаю этого!
— Армандт, — герцогиня, не желающая наблюдать, как супруг ее спорит с только-только обретенным сыном, поднялась на ноги, вставая между оппонентами, — Ради небесных птиц, сдержи свой гнев. Наш сын всю жизнь прожил в одном из нижних миров, даже не в Даирнасе, а в Эрте, он воспринимает реальность иначе! Благородство в крови у него, вспомни, свет мой, — ты тоже когда-то был таким.
— И больно обжегся, — резко отозвался герцог и, выдохнув через нос, решительно прошествовал к своему месту, усаживаясь на него вновь, и глядя на сына снизу вверх, — Я жду объяснений, сын.
Себастьян тяжело вздохнул и на мгновение закатил глаза. Тяжелый характер отца не смущал его — слишком уж знакомым было парню это упрямство, слишком часто он сам ловил себя на такой же упертости, — однако, признавать его доводов он упорно не хотел. Тем более, что причины его, как полагал сам молодой человек, были весьма вескими.
— Мама права — я жил в другом мире, и привык к другим реалиям. Ноэль попросил меня… Нет, не так. Ноэль произнес слово, папа, он означил мне, именно мне и никому иному быть спасителем Даирнаса! — на лицо герцога легла тень взволнованного потрясения, а сын его, не заметив этого, продолжал, — Я не знаю толком, что это за такое «слово», как оно должно на меня влиять и так далее… но все складывается так, что я в любом случае встаю на защиту королевства. И Нейрган сказал, что, если уж Ноэль велел, я должен спасти Даирнас. И я чувствую… В конце концов, если бы не вся эта история, я бы даже не узнал, кто я такой, я бы никогда не вернулся домой! К вам… — запал кончился, и юноша немного сник, сам присаживаясь обратно на свое место, — Мама, папа… обещаю, я смогу миновать эту Вечность и вернуться живым, я не собираюсь погибать, едва вернувшись! Но не могу остаться, зная, что Даирнас все еще под угрозой… — он примолк, подыскивая еще какие-нибудь аргументы и, не обнаружив их, повернулся к лорду, внимательно слушающему его препирательства с родителями, — Кинел, ну скажи же что-нибудь!
