Я повернулась, осматриваясь. Ночью мы с Бэйлом долго разговаривали друг с другом. Он все время гладил мою руку, которую я спустила к нему со своей лежанки. И в последние несколько дней меня чаще всего будил восход солнца, а затем губы Бэйла, когда он ложился ко мне и крепко обнимал.
Но в это утро Бэйл явно встал раньше меня. Я натянула униформу и вышла наружу на деревянный мостик. На улице царила мертвая тишина. На мостиках между хижинами я не увидела ни одного швиммера, только Луку и Фагуса, смотревших в море.
Они спроецировали в воздух планы зданий, но ни один из них, казалось, не мог на них сконцентрироваться.
Я встала рядом с ними.
– Доброе утро, – сказала я. – И что вы там такое смотрите?
– Доброе утро, – ответил Лука и указал на воду. – Они молятся.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы в солнечном свете увидеть то, о чем говорил Лука.
Швиммеры собрались на краю впадины, там, где морское дно резко уходило в глубину. В утреннем свете я кое‐как различала их очертания. Они сидели вокруг огромной дыры в земле, раскачиваясь вправо и влево, и вода двигалась вокруг них по спирали. Они были пульсом этой бухты, в которой вода имела так много красок, что сосчитать их было невозможно. А пение, которое обычно едва можно было различить, сейчас звучало намного громче.
Я подняла в воздух детектор и направила камеру в сторону впадины, увеличив изображение.
До сих пор племя было поделено на два лагеря: тех, кто большую часть времени проводил на суше, и тех, кто предпочитал жить в море. Но сегодня они были вместе. Даже некоторые швиммеры, которые почти полностью растворились в волнах, принимали участие в этой… молитве.
– Невероятно, – выдохнула я и увидела, что Сьюзи тоже была среди них.
Я направила камеру на нее. Сьюзи сидела на небольшом плоту, который швиммеры соорудили специально для нее. На ней было одно из синих бикини, которые швиммеры сшили из униформ.
Она сидела там, словно была частью их племени.
Руки Сьюзи, которые она опустила в воду, светились белым светом. И я сразу поняла, что означал этот цвет: Сьюзи никогда еще не выглядела такой свободной и счастливой, как в этот момент.
Около нас появился Бэйл. Он тоже был в униформе и склонился через мое плечо, чтобы взглянуть на дисплей.
– Кажется, ей это нравится, – сказал он.
Лука улыбнулся:
– Похоже, что так.
– Последите за тем, чтобы с ней ничего не случилось, хорошо? – попросил Бэйл их обоих, вытянул руку и создал вихрь.
– А что вы будете делать? – Лука оглядел меня. – Надеюсь, вы ничего не планируете без нас?
Я усмехнулась:
– Никогда.
– Подожди.
Вихрь рассеялся, мы вновь оказались внизу у колонны купола, и Бэйл придержал меня за плечо. Он вызвал на детекторе план помещений, который мы скопировали в архивах. На нем мы крестиком обозначили все комнаты и этажи, которые исследовали за прошедшие дни.
И мы уже знали, где находится наша цель.
Я скользнула взглядом по плану. Ниже первого этажа, где обычно круглый шар заканчивался платформой, было подземное сооружение.
– И там хранятся турбины?
Бэйл кивнул:
– С их помощью исследовательские станции держатся в воде. Их должно быть еще больше, но основное турбинное помещение всегда находится под станцией. Из него должны выходить наружу шлюзы.
Я осмотрела план в поисках входа. Кажется, что войти туда можно было исключительно через центральную колонну.
Вместе мы отправились к лестничному пролету. Едва мы остановились перед ним, нас обдало прохладным бризом, который показался мне странным. До сих пор я не ощущала в куполе ни единого дуновения ветра. «Может быть, он исходил от рифтов?» – размышляла я, страстно надеясь на то, что мы наконец найдем их. По подсчетам Луки, открытие рифтов должно было состояться через три дня.
– Можно мне кое‐что спросить у тебя? – начала я осторожно, когда мы освещали детекторами темный коридор.
– С каких это пор тебе нужно мое разрешение? – По голосу я поняла, что Бэйл улыбается.
– Просто мне интересно… Тогда в Нью‐Йорке Хоторн сказал мне, что рифты притягивали тебя к себе так, словно у тебя была зависимость. – Я оглянулась через плечо на Бэйла, чье лицо находилось в тени. – Но откуда ты знал, что это были именно нужные тебе рифты? Ведь выбор был очень большим?
– Ну да, поначалу я этого не знал. Я прыгал через рифт, затем с помощью вихрей систематически перемещался по странам, чтобы посмотреть, найду ли я там другой рифт. – Бэйл тяжело вздохнул. – У Хоторна была измерительная система, которая показывала мне энергию, когда я приближался к ней. Это было лучшее место, но все‐таки многие рифты были тупиками. Проблема ведь состояла не в том, чтобы найти рифт, а в том, чтобы он вовремя раскрылся. Я понял, что продвинулся вперед, когда встретил самого себя. Ну, то есть прежнюю версию себя, которая тоже искала рифты. От себя я и узнал, какой след был верным.
Я застыла. Затем повернулась и посветила Бэйлу фонариком в лицо:
– Ты хочешь сказать, что ты подсмотрел это у себя самого?
Бэйл усмехнулся:
– Почему нет? Мы постоянно обменивались координатами, предупреждали друг друга об опасности. После того, как я однажды нашел верный участок в прошлое, стало гораздо проще. Иначе я никогда бы не выстроил этот путь так быстро.
«Сумасшедший», – подумала я. Неужели и я когда‐ нибудь встречу другую версию себя?
Я всего два раза видела себя в другом времени, издалека, и это было странно. Но я с трудом могла себе представить, что смогу говорить сама с собой, причем эта другая я уже будет знать, что со мной случится в последующие дни, недели, месяцы или годы.
Бэйл снова посмотрел на детектор и указал идти вниз по лестнице.
Эта часть подземной исследовательской станции тоже выглядела так, словно здесь случился взрыв. Как будто что‐то очень сильно надавило на стены изнутри и деформировало их.
– Я очень хочу знать, что здесь произошло, – пробормотала я, и Бэйл согласно хмыкнул.
Мы спускались в здание все ниже и ниже. В темноте лестничного пролета возникла дверь, и я замерла. Под знаком Convectum я увидела надпись. Это было название купола – на этот раз его ничего не скрывало. Я подошла ближе и провела фонариком по буквам.
Прошла секунда, прежде чем я мысленно перевернула отзеркаленные буквы, но как только я произнесла про себя получившееся слово, я вообще перестала соображать. – AEOLUS? – спросила я. – Как проект «Aeolus»? Но… почему это стоит здесь внизу?
Бэйл выдохнул:
– Я не знаю.
После некоторого замешательства он толкнул дверь, которая открылась без всякого сопротивления, и оглянулся на меня:
