– Дальше что, натворили чего? – Лёшка, накинув на себя доломан, пристёгивал поверх него оружейный пояс.
– Дэк нет вроде пока, – пожал плечами егерь. – Только Трифон Кузьмич говорит, пьяненькие они были весьма, и у того задержанного при себе большой кувшин нашли с хмельным. Вот меня за вами и послали.
– Всё понятно, дорвались, значит, до спиртного, распробовали. – Алексей, открыв дверь, выскочил резко на улицу. – Сам тоже виноват, третий десяток с переходом Кудряша в оружейники оставался пока без своего капрала. Там, где в мужском коллективе нет старшинства, всегда начинается вольница, а за ней потом приходит и всякая дурь. Ведь хотел же на капральство поставить серьёзного солдата из другого плутонга, а вот ведь заволокитил, затянул со всем этим, хотел после Крещения назначить, ну вот и получайте! – корил себя капитан. – Хорошо, если эти солдаты ни в чём другом не замешены и на свои гроши покупали хмельное. А если они на казённое покусились, так это ведь однозначно в военное время – петля. До начальства всё махом долетит, попробуй такое вот утаить!
Возле большой избы, где стоял на постое третий десяток, было светло от факелов. Все унтера и обер-офицеры роты были уже здесь и проводили своё дознание. Под караулом у стенки дома стояли все десять солдат штрафного отделения и старательно пытались принять уставной вид. Получалось у них это, мягко говоря, не очень. Как видно, принятого на грудь было в избытке, и расстегнутых, расхристанных егерей шатало теперь из стороны в сторону.
– Да мы ж по чуть-чуть только, а его ведь совсем мало было, ну вот нам и схотелось ещё маненько того хмельного испить, ну чаво вы, праздник же, – шмыгая носом, пытался объяснить свою точку зрения Макарычу на всё произошедшее худенький егерь с синяком.
– Смирно! – рявкнул старший унтер, завидев подходящего командира.
– Вольно, продолжайте, – кивнул Лёшка, осматривая живописную картину. От всего десятка за несколько шагов несло хорошим перегарным выхлопом, а половина, как видно, еле держалась на ногах. Так, здесь всё было понятно. Все на месте и незаконно отсутствующих в отделении нет. Уже это хорошо! И Алексей прошёл в избу. Хозяева из местных в ней сейчас не проживали, и она была полностью отдана под армейский постой. В ней всё было раскидано и разворошено. Потап Савельевич с парой капралов проводили сейчас внутри учёт и ревизию.
– Из основного военного имущества всё на месте, ваше благородие, – доложился старший ротный интендант. – Похоже, правду бестолочи говорят, свойское они пропивали или артельную казну на хмельное пустили. Нет, не могли ничего скрасть, эта троица вот только час как отсутствовала.
– Эт самое, господин капитан, – смущаясь, прошептал Ёлкин, – Федька Лужин у той вдовушки, где они свою цуйку прикупили, попытал эдак осторожно, серебро у них было и всё мелкое по гривенникам. Похоже, правда ихнее это оно. Коли стянули б чего казённого, так они бы это к ней для мена притащили. Чисты они в этом. Только это, вы уж про вдовушку-то не говорите никому ничего, я только вам. И Фёдор наш давно уже ни-ни, это он по старым ещё знакомствам пробежал, а щас-то он вон какой сурьёзный, – и интендант, покраснев, опустил глаза в пол.
– Угу, сурьёзный, – буркнул Егоров. – Ладно, понял я, уже легче, что воровства на них нет, будем считать это дело сугубо внутренним, – и вышел из избы.
Колыхающиеся егеря десятка всё так же стояли у стенки избы и бубнили что-то в своё оправдание командирам. Прямо перед их строем стояли на снегу три кувшина с хмельным, а ещё два лежали тут же рядом пустые. Была самая середина ночи, и подмораживало знатно. Январский мороз пробирал через мундир и царапал солдатам щёки.
– Леонид, вестовых по избам, поднять роту по боевой тревоге! Но только без шума и без барабанного боя. И смотри, чтобы до лишних ушей не дошло! – особо выделил свою последнюю фразу Егоров. – Всё! Рота, в ружьё! Бегом!
Барабанщик сорвался с места и унёсся по улице. Ну что же, будем вразумлять и воспитывать людей по-армейски, спускать такое никак было нельзя!
Через десять минут командир стоял перед замершим общим строем:
– Егеря, в роте беда, у нас здесь целое отделение бражников! – и он кивнул на стоявший поодаль десяток. – Всем была дана возможность хорошенько отдохнуть перед предстоящими военными хлопотами, перед учениями и походами. Разве плохо прошли эти десять дней? Послаблений за это время было предостаточно, а заповедь была одна: отдыхать – отдыхай, но меру всему знай, и воинскую дисциплину не нарушай. В третьем отделении эту заповедь грубо нарушили и более того – бросили тень на всех вас и на меня самого как первого вашего командира. Вот полюбуйтесь на них, на красавцев: напились, подрались, подразделение своё бросили и в самовольную отлучку ушли, – и Егоров кивнул на расхристанный, шатающийся десяток. – А если в занятом у неприятеля городе такое случится, и они там до оставленного хмельного доберутся, до исправной ли им службы вообще тогда будет? Ведь целые армии гибли из-за такого. Этого быть более у нас не должно! – И он обвел глазами весь замерший в шеренгах строй. – Всё, братцы, на этом наши праздники закончились! Рота! – и капитан набрал полную грудь воздуха. – К бою! От центра города в нашу сторону идёт конница неприятеля! Отходим в сторону полигонов. У нас десять тяжелораненых, выносим их на себе поочерёдно, полуротами! Бего-ом!
Строй рассыпался, егеря первой полуроты быстро разобрались по четверо и расхватали между собой пьяный десяток. Дозорное звено унеслось вперёд, а вторая полурота, ощетинившись штыками, в это самое время прикрывала отход всех сил.
– Бегом, бегом!
– Сиди смирно, бестолочь, не дёргайся тут, отбегал уже своё! – слышались хриплые голоса егерей переносивших на себе «раненых» и их ружья.
– Потап Савельевич, полные кувшины с собой захвати! – распорядился Лёшка. Интендант с удивлением посмотрел на командира, но, ничего не сказав, бросился выполнять приказ.
Десять раненых для роты было много, тащить их приходилось вчетвером, подручных средств под руками пока не было, и об удобстве их переноски можно было только мечтать. По нескольку раз уже уронили некоторых, а кому-то из непонятливых, похоже, прилетело уже знатно. И теперь бражники старались лежать как можно тише, вслушиваясь в ругательства своих боевых товарищей.
– Лежи тише, пятигузый! Не дёргай копытами, враз отшибу!
Выбиваясь из сил, сменная полурота достигла, наконец, лесных зарослей на окраине города.
– Третий, четвёртый плутонг готовит носилки из подручного, первый и второй в заслон! – скомандовал капитан. – Дозорных ко мне! Фёдор, и вы тоже давайте впрягайтесь, первое отделение, теперь на вас весь наш дозор! – Алексей оглядел копошащихся со срубленными жердинами солдат. – Всё! Кто не успел приготовить носилки, тот несёт раненых так же на себе, времени ждать нет, у нас вон конница на хвосте, бего-ом! – И рота опять понеслась в сторону озёр.
Алексей солдат не жалел, каждый должен был максимально прочувствовать всю остроту сегодняшнего момента и запомнить этот жестокий урок на всю жизнь.
