– Занятно, занятно, – покачал головой барон. – А за сколько шагов твои волкодавы те первые три гренады закинули? – поинтересовался он у Егорова.
– Так за шагов шестьдесят от начала вала ещё ременной пращой метнули. А если с учётом этого рва, вала ну и наружных фашин, так и на все семьдесят они у них в укрепления влетели, – объяснил капитан.
– Ну а обычные, те, с длинными ручками, их, значит, за два десятка шагов до рва с валом закинули, правильно? – продолжал допытываться полковник.
– Так точно, – подтвердил Егоров. – А можно и на все сорок. У нас такие умельцы есть, кто и за пятьдесят метнуть сумеет, если хорошо постарается. Ручка удобная у такой гренады, аж на половину дальность броска увеличивает, вворачивается быстро, а в таком бою такое удобство очень даже многое значит.
– Разорительство одно для казны, вот такие вот учения устраивать, – буркнул Филиппов. – И неужто надобно здесь было столько пороха нынче пожечь. Ну, пощёлкали бы на поле курками, покричали бы ура, в штыки ударили. Вместо гренады голыш тяжёлый метнули. Чай, не в настоящий приступ ведь идут?
– Ну не ворчи, не ворчи, Яков Семёнович, – усмехнулся полковник. – Это они специально, дабы тебя порадовать и потешить тут маненько, представление такое устроили, как перед цельным генералом да на больших маневрах. Ну и на будущее чтобы ты знал, как у них на настоящих боях всё случается и почему их в пример другим завсегда ставят. Ну и что у тебя интересного ещё здесь есть? Давай, Алексей, показывай, пока к тебе в гости такие важные люди сегодня зашли, – барон с усмешкой кивнул на главного армейского интенданта.
– Поблизости у нас стрелковый полигон с мишенями, но там сегодня пусто. За ним в овраге подрывники-пионеры на минном занимаются, вот только что перед вами новые фугасы там испытывали, – объяснял Егоров. – А дальше, в заозёрной роще, полтора десятка дозорную сноровку оттачивают. Готов по всему вас провести, ваше высокоблагородие. Знали бы мы заранее, что вы нам визит нанесёте, подготовились бы и все бы свои новые наработки показали. Вы ведь как снег наголову сегодня нам упали.
– А так даже лучше, – улыбнулся барон. – Чай, не для парада знакомимся, а как оно действительно всё у вас здесь поставлено. В дальнюю рощу мы к твоим дозорным, конечно же, не пойдём, а вот через стрелковый и минёрный ты нас веди.
Через несколько минут высокая комиссия уже осматривала пробитые пулями мишенные щиты в стрелковом тире. Филиппов ковырнул лежащую с боку стопку старых, уже продырявленных и расщепленных, и кивнул на них полковнику:
– Это же сколько пудов свинца и пороха-то сюда ушло? Эхе-х-ее, а в новых рекрутских партиях многие даже ружжо в своих руках не держали, какой уж им там стрелять.
– Зато бьют-то как точно, погляди, Яков Семёнович, – и Генрих Фридрихович ковырнул самый центр мишени. – Вона как, всё яблочко ей раскрошили. Ну-у, старый, теперь-то не будешь ворчать и спрашивать, куда им всего сколько? Видишь сам, всё в дело у них идёт. – И обернулся к Алексею: – Это из того минного оврага мы взрывы на подъезде слышали? Тут рядом он, недалече?
– Так точно, – ответил Алексей. – Здесь ещё на стрелковом полигоне дальние мишени стоят и участок со рвом для быстрой стрельбы и с движением целей.
– Нет, довольно, – отмахнулся полковник. – Времени у нас мало, и так всё здесь понятно уже. Ты веди нас на минный, а оттуда мы к себе возвернёмся.
В овраге ротные оружейники учили пионеров работе с новыми учебными минами, оттачивая каждое движение и заставляя их тщательно соблюдать все меры безопасности при работе с опасными снарядами.
Алексей, обогнав всех, подошёл к выстроившейся команде:
– Курт, у тебя из направленных фугасов ничего более не осталось, чтобы их сейчас начальству показать?
– Никак нет, господин капитан. Вы же сами сказать, что больше четырёх не взрывать? Очень дорогой фугас. Только три учебный, но там есть шумовой запал из петарда.
– Да нет, ну что им эта хлопушка, – махнул с досадой Егоров. – Они вон только что на боевые гренады поглядели. Был бы боевой фугас, чтобы они своими глазами взглянули, как он работает.
Шмидт обернулся на замерших в строю пионеров:
– У нас в пионерский сумок есть обычный, большой фугас и немножко пороховой мякоть. Если его взорвать, результат быть очень сильный и удивить высокий начальство.
А действительно, это был выход. Фитильный пудовый фугас такой тарарам тут устроит, а если к нему для пущего эффекта ещё и немного дополнительных зарядов подложить…
– Давай, Курт, сделайте всё красиво, чтобы у их высокоблагородий глаза бы на лоб полезли! – кивнул Алексей на стоявших в отдалении «гостей».
Через несколько минут члены высокой комиссии проследовали в окоп, откуда наблюдали за возню на дне оврага. Ребята быстро расставили на разных дистанциях щиты, а теперь возились с большим фугасом.
– Ваши высокоблагородия, представьте, что за нами по пятам идёт османская конница, – Егоров показал рукой в сторону пионеров. – И нам нужно от них оторваться. Кстати, такое уже не раз у нас и ранее было. Вот, пионеры заложили фугас, зажгли фитиль и теперь бегут к нам.
– Ложиться! Ахт, нойн секунд остаться и сильный взрыв! – крикнул Курт, последним запрыгивая в окоп.
Все, кроме премьер-майора, пригнулись. Он же, скептически хмыкнув, так и остался гордо стоять выпрямившись.
Бабабах! – грохнуло так, что даже на дне окопа ударило по ушам и хорошенько тряхнуло. Сверху сыпануло камнями, песком и глиной.
– И это называется немножко пороховой мякоти доложить? – Алексей ощупывал голову сидящего на дне окопа с широко открытыми глазами Филиппова. – Ваше высокоблагородие, у вас всё в порядке, вы меня слышите?
Майор с совершенно ошалелыми глазами глядел на Егорова и тёр уши ладонями. Все волосы у него были в земле. Подбитая мехом треуголка валялась в нескольких шагах.
– Вот это!.. – и он разразился отборной руганью.
– Ну, всё, отпускает мужика, – успокоился Алексей. – Ежели русский человек матерится, значит, у него всё в порядке, хотя бывает, конечно, и наоборот. Спужался, видать, маненько!
– Вот это бахнуло! А меня волной как прикладом по башке шарахнуло! – совершенно искренне восхищался Филиппов, шагая вместе со всеми к месту взрыва. – Я ведь в Семилетнюю до капитан-поручика дослужился в полковой пехоте. Как будто бы снова здесь под Цорндорфом побывал.
От такого занудливого и напыщенного главного интенданта и следа не осталось. К месту взрыва шёл нормальный армейский офицер.
«Вот ведь шарахнуло мужика! Ладно, хоть без башки не остался, ну Курт, ну это его немножко!» – думал Егоров.
Для егерей зрелище было уже привычным, а вот их высокоблагородия результаты подрыва фугаса рассматривали с огромным интересом. Абсолютно все щиты здесь были сброшены со своих мест, на них зияли дыры и были вырваны доски. Многие были искорёжены, с выщерблинами от осколков и картечин и в чёрных подпалинах. Всё вокруг было в крошеве камней, песка и сажи.
