– Всё понятно, – кивнул после перевода Живана Егоров. И пока сербские старшины спорили, как лучше атаковать гарнизон, дочертил на плотной бумаге примерную схему боя.
– Огнен, представь, что ты орёл и смотришь на город из-под облаков, – показывал на свою схему Егоров. – Вот перед тобой центр города, поправь здания, где стоят турки.
Молодой серб внимательно оглядел весь рисунок, попробовал подрисовать карандашом, но потом взял маленький уголёк и уже им внёс правки. – Вот это базарная площадь, тут длинная конюшня, амбар, а вот это первое здание. Вот большой склад, и второе здание стоит к нему немного боком, тут ещё какое-то строение, вот тут дровяной сарай, а здесь самый большой дом. К нему с задов примыкает деревянный пристрой, похоже, в нём у турок что-то вроде кухни.
– Очень хорошо, а у тебя рука твёрдая, – улыбнулся парню Егоров, – Вон какие ровные линии нарисовал. У меня карандашом и то хуже получается.
После долгих пересудов как лучше атаковать турок, поняв, что обсуждение можно продолжать до утра, Лёшка не выдержал и прервал спор. – Русское подразделение будет атаковать противника по своему плану, если союзники захотят принять участие в нападении, то пусть они присоединяются к нему на условиях егерей. Нет, не хотите, тогда просим нам не мешать, мы справимся и сами, а вы посмотрите со стороны. В любом случае большая часть трофейного оружия перейдёт в чету.
В итоге все успокоились, и последняя пара десятков минут, прошли в деловом обсуждении деталей нападения.
– Рота, перед рассветом мы атакуем турок, – ставил задачу своим егерям Егоров. – Дозорный плутонг вырезает без шума пост у моста. По их сигналу весь сводный отряд переходит через этот мост и распределяется для атаки по своим направлениям.
– У деревянного здания с пешими азабами остаётся первое отделение капрала Опарина с подпоручиком Бестужевым.
– После уничтожения нашими пластунами караула в центре города, у здания с длинной конюшней стоит второе и третье отделение, старший здесь прапорщик Хлебников.
– У здания с большим складом четвёртое и пятое отделение, старшим подпоручик Гусев.
– У самого большого дома рядом с дровяным сараем с шестого по восьмое. Командует поручик Милорадович.
– Помимо этого каждому отряду будут придаваться дозорные, отборные стрелки и егеря из тыловой группы. Гайдуки выставляют по полусотне на каждом из въездов в город, и так же на каждое из зданий. У нас перед противником превосходство, как в людях, так и в оружии, на нашей стороне внезапность. Но всё это до первого выстрела или крика. Если нас заметят раньше времени или же мы замедлимся при штурме, то быть тогда беде. Какими бы не были плохими солдатами османы, в обороне они возьмут много крови у нападающих. И ещё меня беспокоят те два десятка дозорных, что ушли из города и пока ещё не вернулись. Поэтому на въездах и оставлены заслоны из гайдуков, но и вы будьте настороже, на союзников надежды немного, у них нет такой подготовки и такого оружия, как у вас. Всё, командирам подразделений развести людей по штурмовым группам. Дозорному плутонгу выдвигаться к мосту!
Земля в апреле ещё не успела прогреться, а ночи были холодные. От близкой реки поднимался туман, и веяло сыростью. У костра на войлочной кошме спали трое караульных, ещё двое подкидывали дровишки, вели между собой неспешную беседу и лишь изредка бросали взгляды в сторону сереющего в предрассветных сумерках моста.
Алексей полз по деревянным брусьям рядом с Лужином. Как не противился Цыган участию командира в этом рискованном деле, но Лёшка был непреклонен. Самая важная часть операции заключалась в том, чтобы отряду перемахнуть через реку в тишине и далее уже распределиться по своим целям.
– Вот когда лучше меня нож бросать научишься, – тогда и я буду спокойно идти за твоей спиной, – одной фразой оборвал он Федьку. Крыть тому было нечем, ибо этим навыком он пока что не обладал.
Белёсая кисея окутывала воду и мост, восток только начал сереть, и у реки было удивительно тихо. Изредка плеснёт рыба да послышится смешок или бормотанье караульных от костра. Пять силуэтов в лохматках сливались с мостовым настилом. Ещё шагов пять оставалось до берега и десяток до караульных. Вот она самая опасная часть пути. Лёшка, сжимая в обеих руках по швырковику, чуть приподнялся. Далеко, на таком расстоянии уверенно кидать было нельзя. Вдруг один из караульных встал, и что-то ответив товарищу, со смешком затрусил в сторону реки. Оставшийся у костра тоже поднялся со своего места и начал поправлять костёр.
Начали! Караульный сделал «своё дело» и, затянув пояс на шароварах, развернулся в сторону костра. Лёшка медленно, не делая резких движений, поднялся и, согнувшись, проскользнул пять шагов до берега. Один, два, три шага мягкая подошва скрывала шорох. В самый последний миг турок, как видно, что-то почувствовал и, остановившись, начал разворачиваться. Ших! сталь гольбейна резанула шейную артерию, а капитан, уже не останавливаясь, пробежал вперёд. Падающего и хрипящего турка подхватили на руки Велько с Борисом. Хэк! – швырковый нож вошёл в грудь второго караульного только сейчас заметившего, какое-то движение возле моста. За семь шагов нож попал туда, куда надо, и тело упало на землю практически бесшумно. Скоро у костра осталось лежать пять трупов. Сводный отряд перебегал мост и распределялся по своим местам.
Вот они три больших каменных дома в центре. Так просто, как у моста, здесь уже не получится, все пять караульных бодрствовали. Четверо сидели у костра, разведённого у самого большого строения, а один из них и вовсе стоял у входа, опираясь на длинноствольный карамультук. Действовать нужно было сейчас, ещё несколько минут и к площади подойдут две сотни гайдуков. Уже сейчас насторожённым своим слухом Лёшка слышал топот их ног и позвякивание оружия.
– Господа офицеры, распределяйте своих людей, штурмуем здания немедленно, – отдавал распоряжение капитан. – В каждое окно бросаете по гренаде. Плюс у каждого из вас по пять дымовых и зажигательных шашек. Закинули, откатились за укрытия и ведём огонь. На рожон не лезем. Дальше будет видно, придётся ли их штурмовать. Первое дозорное звено за мной!
«Ну ещё, ещё немного!» – шептал про себя Алексей, перебирая руками и ногами. Каждая секунда играла на руку штурмующим, занимающим свои места у зданий. А до караула оставалось ещё шагов тридцать, пластуны приблизились к ним уже вплотную.
– Эй! Что там за шум! – выкрикнул вдруг старший турок, поднимаясь от костра. Все они насторожённо вглядывались в серый сумрак. Тот, что стоял у двери, перехватил своё ружьё и щёлкнул курком.
– Начали!
Бах! Первая пуля, выпущенная из штуцера Алексея, откинула часового на стену. Бах! Бах! Бах! – ударили выстрелы пластунов, выбивая весь караул. А он уже летел к этой двери, вытаскивая из подсумки гренаду. Только бы она не была закрыта. Неожиданно прямо перед ним дверь распахнулась, и на порог выскочил турок. В одной руке у него была сабля, а другая сжимала пистолет. Уклоняясь от выстрела в бок, Лёшка буквально почувствовал, как впритирку с его плечом прошла эта пуля. Турок выпучив глаза, осел на порог, дёрнулся и замер, из отверстия со лба на его белое исподнее стекала черно-красная струя крови.
