— Ай, перестань! Женечка — недостаточно крупная фигура, чтобы размениваться на него проклятьями.
— Но и чтобы говорить о нем все утро — тоже. Что там у нас на повестке дня?
Небольшая кухня давно уже наполнилась пряным запахом жареного бекона, с которым не мог справиться даже терпкий аромат кофе. Ян поставил на стол две тарелки, и Гайя заметно оживился, но под строгим взглядом хозяйки тут же сник, выражая недовольство только хмурым видом.
Александра, привычно игнорируя нормы этикета, подхватила горячую полоску бекона руками и, силясь не обжечься, объявила:
— Будем еще раз разводить на разговор Шереметьева-старшего.
— Да какой в этом смысл?
— Дед знает больше, чем говорит. Я это сразу почувствовала, но тогда отмахнулась. Сам ведь знаешь: интуицию к делу не приклеишь!
— У нас на сей раз нет дела как такового.
— И все равно, интуиция — ненадежный инструмент. Но благодаря культурному наследию нашего папаши я уже не сомневаюсь, что Шереметьев прекрасно знает, что произошло. Почему его сын хотел покончить с собой, кто может ему мстить — вот это вот все.
— Но почему он не сказал тебе сразу? — удивился Ян, украдкой передавая Гайе вымоченный в яичном желтке хлеб. — Какой смысл ему молчать?
— Нелюбовь к полиции вообще или нелюбовь лично ко мне. А может, без «или».
— И что, эта нелюбовь — достаточная причина, чтобы положить болт на собственного сына?
— Ну, наш папенька тоже со своими детьми особенно не церемонился… Но у него были «запаски», ему не жалко.
— Перестань, — поморщился Ян. — Даже если ты права.
— Хорошо, сосредоточимся на Шереметьевых. Вариант А — дедок ничего не сказал мне, но сам возню устроит, у него для этого хватит ресурсов. Вариант Б — он ничего не сказал и рыпаться не станет, потому что тот, кто напал на Андрея, ему не по зубам.
— Вариант В будет?
— Увы, будет, — неохотно признала Александра. — Вариант В — он сам устроил покушение на Андрея. Нам ведь уже говорили, что сын не стремился поддержать его бизнес. Возможно, Андрей начал ему как-то мешать… Черт его знает. Будем работать.
— Ага, непонятно только, как! С подачи Женечки я теперь даже не полицейский, давить нечем!
Яну казалось, что это будет проблемой, но сестра и бровью не повела.
— Начнем с того, что в разговоре с Шереметьевым из твоего удостоверения так себе давилка, — отмахнулась она. — Ему на официальные власти плевать. А Женечку больше не пинай, Женечка нам даже помог.
— Это чем же?
— Он из кожи вон лез, чтобы определить, как были связаны Тимофеев и Сараев, как они общались, как они познакомились. Я не фанатка Женечки, но вынуждена признать, что на информацию у него необъяснимое крысиное чутье.
— Так он же ничего не нашел!
— В том-то и дело. Я лично не сомневаюсь, что они были связаны, что никто Тимофеева не заманивал в ловушку, он сам привез машину в тот лес. В полной уверенности, что он в безопасности! — заметила Александра. — И погиб он, думаю, не от рук Сараева. В любом случае, они должны были общаться — хоть по телефону, хоть в соцсетях. А этого не было, все стандартные пути Женечка добросовестно проверил. Следовательно, они пользовались нестандартным, а каким — ума не приложу!
— Да уж вряд ли почтовых голубей пускали… Ты права, тут мы временно забуксовали. Но и как давить на Шереметьева-отца — я пока не представляю.
— Потому что драки убивают воображение, — заключила Александра. — По сравнению с моей прошлой встречей с ним, доводов у нас скопилось немало.
Яну казалось, что она преувеличивает, но, когда сестра начала объяснять, стало ясно, что она права.
Компромат, собранный за долгие годы Михаилом Эйлером, не имел юридической силы — этих записей полицейского, ушедшего на пенсию и ныне невменяемого, было недостаточно, чтобы привлечь Шереметьева к суду. Но там были реальные имена реальных клиентов, которым близнецы могли доставить неприятности. Причем они не скрывали бы, что происходит это из-за Виктора Шереметьева. Времена изменились, когда за Шереметьевым охотился Михаил Эйлер, хирург был одним из немногих, кто сумел организовать подпольную клинику, и эта без малого монополия его защищала. Но теперь таких клиник развелось больше, чем надо, а сам Шереметьев — уже старик. Такой удар по репутации вполне мог стать для него последним.
Да и те сведения, что добыл Ян о Полине Смолиной, вполне могли пригодиться. Полина была не молода — старше Андрея. Вполне возможно, раньше она работала на его отца, знала их обоих. Что если ее убил Шереметьев-старший? Чтобы она не начала болтать или по какой-то другой причине. Как только у них будут на руках результаты генетической экспертизы, это вполне может стать козырем. Ну а в том, что найденные в санатории ногти принадлежали Смолиной, близнецы не сомневались.
Так что день казался распланированным — ровно до того момента, как Яну позвонили из больницы. Яну, не Александре — хотя контактным лицом Андрея значилась она. И не было в этом ничего хорошего.
— Слушаю, — ответил Ян.
Сестра замерла напротив него, встревоженная, готовая сорваться с места в любой момент. Ян прекрасно знал, что ее чуткий слух улавливает каждое слово, доносящееся из динамика. Хотелось сделать телефон потише, чтобы уберечь ее, но Ян понимал, что это плохая идея.
Звонил ему лично директор клиники, с которым они успели неплохо пообщаться. Мужчина был спокойный, умеющий справляться со стрессом, и все равно его голос звучал напряженно.
— Ян Михайлович, вам нужно немедленно приехать сюда. Прямо сейчас.
— Что случилось? Что-то с Андреем?
— Нет, Андрей Викторович в порядке… Точнее, его состояние неизменно, но это уже хорошо. У нас произошло другое… ЧП.
— Вы можете толком объяснить, что случилось?
— Поверьте, вам лучше увидеть это самому. Никакие слова такое не опишут!
— Понял, выезжаю сейчас же, скоро буду у вас.
Как он и ожидал, Александра все слышала, потому что вопросов она не задавала, сестра сразу направилась в прихожую. Она хлопнула себя по бедру, подзывая Гайю, и пес тут же подчинился.
— Считаешь, разумно тащить его с собой? — только и спросил Ян.
— Как показывает опыт, в непонятных ситуациях лучше с Гайей, чем без него. Если что — оставим в машине.
Они выехали рано, и в других обстоятельствах город еще тонул бы в утренних пробках. Но карантин накладывал свои правила, теперь выбраться из дома было куда сложнее, это дарило близнецам свободные дороги — и возможность попасть в клинику как можно скорее.
В машине они молчали, каждый думал о своем. Ян подозревал, что сестра боится за Андрея. Да, директор сказал им, что все в порядке. Но вдруг солгал? Не со зла, а чтобы успокоить, подарить им еще несколько бесценных минут надежды до того, как они прибудут в больницу. Ведь по какой-то причине он позвонил именно Яну… Так что успокоиться Александре предстояло, лишь когда она лично убедится, что Андрей жив, хоть и не здоров.
