Я согласилась, но это было совсем не чудесно, а очень даже неприятно.
Мы с Найджелом расстались.
Успешнее сложились мои отношения с Роджером Мэннерсом. Он оказался обаятельным и интеллигентным, но, на мой вкус, чрезмерно нервным. Забавно, но мой будущий муж оказался самым нервным человеком в мире! За Роджером последовал Джонни Олторп. Он недавно вернулся из Австралии, где был помощником губернатора Южной Австралии. Отец пригласил его погостить в Холкеме, и стоило ему переступить порог нашего дома, как я безумно в него влюбилась. Он казался мне замечательным: веселый, обаятельный, красивый. Мы вместе ездили в Лондон. Как-то вечером мы гуляли по саду, и он сделал мне предложение. Меня охватила безумная эйфория. Несколько дней мне казалось, что я не хожу, а парю в воздухе. Мы сказали нашим родителям, но все остальные ни о чем не догадывались.
Все было как в тумане. Когда я танцевала с другими (возможно, самыми замечательными) молодыми людьми, мне было совершенно неинтересно. Я смотрела только на Джонни. К этому времени я уже съехала от Га и поселилась у подруги королевы Елизаветы, леди Фермой. Ее семья тоже жила в Норфолке, и их дом располагался на территории Сандрингема.
Леди Фермой была очень общительна.
– Если молодой человек тебя куда-то приглашает, – говорила она, – обязательно пригласи его сначала с гостиную и предложи что-нибудь выпить.
Я так и поступила, и это была моя ошибка. Когда я их познакомила, глаза леди Фермой загорелись. В следующий раз, когда Джонни заехал за мной, в гостиной его ждала не только сама леди, но и ее дочь – она специально вызвала ее из школы. В тот момент дочери леди Фермой, Фрэнсис, было всего пятнадцать, но после знакомства с Джонни она прислала ему письмо и пару собственноручно связанных охотничьих гетр.
Вскоре после этого мы с Джонни должны были встретиться в Аскоте. Он был конюшим короля, и меня пригласили остановиться в Виндзорском замке, чтобы поехать на скачки с королевской семьей. Мне не терпелось увидеться с Джонни. Предстоящий уикенд казался мне волшебным.
С собой я взяла горничную мамы. В Виндзоре нас поселили в башне. Из окна открывался вид на Длинную аллею, а вдали виделся бронзовый конь. Мы распаковали вещи. У меня было четыре платья – по одному на каждый день скачек. Платья были прекрасны. И я была в восторге, но Джонни почему-то не давал о себе знать. Я места себе не находила от беспокойства. Всю ночь я не спала, прислушиваясь к тяжелым шагам караула под окнами.
На следующее утро я завтракала в постели – так поступают все дамы в королевских резиденциях. Я думала, что Джонни приехал, но пока не сообщил об этом. До обеда мы гуляли в саду. Я недоумевала, почему Джонни не дает о себе знать. Обедали мы с принцессой Маргарет и другими гостями, но Джонни так и не появился.
После обеда нужно было ехать на скачки. Мы вышли и расселись по экипажам. Ехать в экипаже восхитительно – словно в огромной коляске под легкой крышей. Завидев членов королевской семьи, толпа разразилась приветственными криками. Вид восторженной толпы произвел на нас огромное впечатление. Мы разместились в королевской ложе, и только там мне сказали, что Джонни не появится – он заболел. Я страшно расстроилась, настроение у меня упало. Что-то случилось.
Весь день я притворялась, что мне так же весело, как и всем остальным. В Виндзор мы вернулись на машинах. Нам предстояло немного отдохнуть перед ужином. Королева Елизавета была восхитительной женщиной. Вечерние платья с кринолинами, какие она всегда носила, казались созданными специально для нее. Она была так приветлива с нами! О, если бы я могла наслаждаться этим вечером… Перед ужином я побеседовала с герцогом и герцогиней Нортумберлендскими, Билли Уоллесом и моим дядей Джо. Кто-то невзначай упомянул, что недавно видел Джонни, и у него все в порядке. Мне стало ясно, что он меня избегает. Я чувствовала себя ужасно. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать своих чувств и не разрыдаться. Так трудно было оставаться вежливой и казаться веселой. Я не могла понять, что я сделала не так, а Джонни так никогда и не сказал, почему разорвал нашу помолвку.
Но позже я узнала, что от брака его отговорил отец, Джек, граф Спенсер. Граф считал, что у меня «дурная кровь», кровь Трефузис. Девочки Боуз-Лайон (кузины Элизабет и Маргарет), Нерисса и Кэтрин, находились в психиатрической больнице, и члены королевской семьи их почти не навещали. Хотя семейные связи были весьма запутанными, по материнской линии моей бабушкой была Мэрион Трефузис. Несмотря на весьма дальнее родство, никакой граф или будущий граф не хотел рисковать своим графством из-за «дурной крови».
Джонни женился на Фрэнсис, их младшая дочь, леди Диана Спенсер, позже стала принцессой Уэльской.
Развелись Джонни и Фрэнсис со скандалом. Удивительно, но леди Фермой свидетельствовала против собственной дочери, чтобы опеку над Дианой получил Джонни. Позже Джонни женился на моей подруге Рейн, графине Дартмутской. Накануне помолвки Рейн часто звонила мне, спрашивая совета, как склонить Джонни к свадьбе. Уж не знаю, почему она решила советоваться именно со мной – ведь мне это не удалось.
Не знаю, были бы мы с Джонни счастливы. Мне этого никогда не узнать. Но все произошедшее тягостно на меня повлияло. Все лето я пребывала в очень мрачном настроении. Я пыталась отвлечься на керамику, отец привлекал меня к управлению поместьем – мы часто вместе объезжали фермы арендаторов. Но я не могла отделаться от мыслей о Джонни и разорванной помолвке.
Наступила осень. Друзья отца снова съехались в Холкем на охоту. Пришло и прошло Рождество. В январе отец и король охотились на зайцев в Холкеме и Сандрингеме. Все были заняты планированием последних уикендов сезона. Но 6 февраля 1952 года король скоропостижно скончался во сне. Годом раньше ему сделали операцию, удалив часть легкого. Говорили, что операция прошла успешно, поэтому смерть короля стала для всех потрясением. Отец не осознавал, насколько тяжело король болен. Он был сильно подавлен, и мы все переживали. Я так привыкла видеть короля возвращающимся с охоты вместе с отцом… Он был совсем молодым человеком – всего пятьдесят шесть лет, – и от этого смерть его казалась еще более трагической.
Узнав о трагедии, мама написала письмо соболезнования. Ответила принцесса Маргарет. Она писала, что всем им очень грустно, но утешает понимание того, что последние дни жизни король провел в кругу близких, за любимым занятием. В конце письма Маргарет описала февральский рассвет дня смерти короля. Она была уверена, что ему это понравилось бы.
Британия погрузилась в траур. Траурный поезд доставил гроб с телом короля из Сандрингема в Лондон. Вдоль всей дороги молча стояли люди. В Норфолке царила мрачная атмосфера. Тишина поселилась в стенах Холкема. Король был частью жизни Холкема и Норфолка. Казалось, мы потеряли близкого человека. Особенно скорбели по королю наши егеря.
Король Георг VI упокоился в Вестминстере. Три тысячи человек стояли в очереди, чтобы отдать дань уважения суверену, принявшему венец после отречения брата и сумевшему провести страну через испытания Второй мировой войны.
