Королева явно была тронута народной любовью. Глаза ее сияли. Мы все подняли глаза к небу, когда над дворцом пролетели самолеты, покачивая крыльями в знак приветствия. Пилоты были героями войны. Они прошли через огонь и смерть, чтобы спасти нас всех от опасности. Это знали все. Благодаря их героизму этот день стал возможным. Пролет самолетов стал настоящим событием – и взглядом в будущее, и напоминанием о том, чего нам удалось избежать. Мы были свободны, и на земле царил мир. Это событие было подтверждением того, что война осталась позади. Я чувствовала гордость королевы. Нас всех объединяло чувство единства и надежды.
Когда самолеты улетели, внимание вновь переключилось на королеву: каждый раз, когда она поворачивалась, чтобы уйти, толпа начинала кричать, и она возвращалась. Люди остались у дворца, даже когда королева окончательно скрылась из виду.
Радостные крики доносились до залов Букингемского дворца. День близился к концу. Из дворца я уехала поздно вечером, но не вернуться я не могла. Зная, что после ужина королева снова выйдет на балкон приветствовать толпу, я уговорила подругу пойти со мной и присоединиться к празднующим. Несколько часов назад я стояла на балконе рядом с королевой, а теперь стала одной из толпы. Я стояла в своей войлочной юбке, махала руками и радостно кричала вместе со всеми. Конечно, королева не знала, что я была там, – я рассказала ей об этом намного позже. Она вышла на балкон в красивом вечернем платье, а мы стояли и кричали от восторга.
На этом день не кончился. Произошло нечто странное. Все придворные должны были позаботиться о ком-то из иностранных гостей. Отцу досталась королева Греции Фредерика, и она мгновенно его очаровала. Мой дядя, майор Том Харви, который в то время был придворным королевы-матери, был прикреплен к правителю Бахрейна, шейху Салману бен Хамаду бен Исе аль-Халифа, и правителю Кувейта, шейху Абдулле аль-Салиму аль-Сабаху.
Дядя Том решил отвезти их в клуб «400» – прокуренный, темный ночной клуб на Лестер-сквер. Музыка играла всю ночь. На рассвете подали завтрак. Если спиртное оставалось недопитым, на этикетке писали имя гостя и сохраняли до следующего визита. Место пользовалось огромной популярностью у тех, кто любил располагаться на бархатных креслах и пьянствовать до самого утра.
Поскольку английские аристократы это очень любили, дядя Том решил, что и шейхам это тоже понравится. Он попросил меня помочь ему развлекать гостей. Коронация настроила меня на гламурный, романтический лад. Я никак не думала, что закончу этот день в темном, прокуренном клубе с двумя шейхами. Я чувствовала себя не в своей тарелке, и поддерживать разговор мне было очень трудно.
Не знаю, что чувствовали эти люди, потому что по их лицам понять ничего было невозможно. Они не танцевали, не пили, хотя дядя Том надеялся именно на это. Почувствовав, что что-то идет не так, дядя Том принялся советоваться со мной, как же их развлечь. Шейхи щедро подарили нам дорогие золотые часы. Я не привыкла к таким подаркам, но, смутившись, приняла часы. Теперь мне стало еще более неловко – мы никак не могли отплатить им за такой подарок качественными вечерними развлечениями.
Когда я наконец улеглась на свой матрас в квартире дяди Джека, мне показалось, что весь этот день мне приснился. Но я точно знала, что запомню его на всю жизнь.
И сегодня, спустя столько лет, меня постоянно спрашивают про этот день. Я изо всех сил стараюсь передать свои ощущения, но не нахожу подходящих слов. Это был уникальный день. Когда мы вспоминаем его с другими фрейлинами, каждая вспоминает его по-своему. Но больше всех нас потрясла торжественная клятва королевы. Она поклялась посвятить свою жизнь нации. Этой клятве она остается верна всю жизнь. Она не совершила ни единой ошибки. Она – самая замечательная королева, которая действительно посвятила свою жизнь нации.
Глава пятая
В болезни и здравии
После коронации меня фотографировали для журнальных обложек. Я даже получила несколько очень странных любовных писем от незнакомцев, которые предлагали мне руку и сердце. Но я по-прежнему была одинока. Подходящего мужчину я еще не нашла.
У меня не было братьев, и противоположный пол оставался для меня загадкой. Мужчины казались старомодными, традиционными и предсказуемыми. Днем их увлекали сельские радости, а по вечерам они собирались со своими военными друзьями – естественно, женщин никуда не приглашали. Во время сезона у меня состоялись десятки коротких знакомств: Найджел Ли-Пембертон показал мне, что и мужчины бывают очень чувствительны, но Джонни Спенсер опроверг это нашим жестоким разрывом. Я уже начала думать, что все дело во мне и, пожалуй, следует согласиться выйти замуж за кого-то из зрелых друзей отца по Шотландской гвардии.
Летом 1955 года мне исполнилось двадцать два года. И тогда же на вечеринке в отеле «Ритц», устроенной лордом и леди Нортберн для своей дочери Сары, я впервые встретилась с Колином Теннантом. Я расположилась в баре с друзьями, а они знали Колина. Колин приехал со своей мачехой, Элизабет Гленконнер, которую он просто обожал: она всегда была для него идеальной матерью и ко мне тоже относилась очень хорошо. Колину я явно понравилась, потому что после той встречи он мне позвонил, и мы стали встречаться. Я испытывала чувство облегчения и восторг. Мало того что мужчина обратил на меня серьезное внимание, так это еще оказался мужчина, каких я никогда не встречала.
Колин был высоким и невероятно красивым. Мне он казался очень привлекательным. Сын второго барона Гленконнера, он рос в шотландском поместье Глен и в Лондоне – мальчишкой он жил в Адмирал-Хаусе в Хампстеде
[20]. Колин учился в Итоне, где занимался греблей, потом поступил в Нью-Колледж в Оксфорде, где пользовался большой популярностью из-за своих завтраков, куда собиралось огромное множество студентов.
После Оксфорда он поступил в Ирландскую гвардию, затем перешел в Шотландскую гвардию, а потом стал работать в семейном банке C. Tennant & Sons. Семья его была очень богата, что позволяло Колину быть щедрым. Он пользовался любой возможностью, чтобы устроить вечеринку. Он часто развлекал друзей в частном клубе своего дяди Дэвида «Гаргулья», что на Дин-стрит в Сохо. А рядом располагался еще один популярный клуб «Мандрагора». Колин входил в «круг принцессы Маргарет», состоявший почти исключительно из мужчин, которые долгие часы проводили в клубах типа «400».
У Колина были и другие интересные друзья, в том числе Люсьен Фрейд и Ян Флеминг. За несколько лет до моего знакомства с Колином он жил в Лондоне с Яном. Как-то вечером после ужина Колин с гостями читали только что написанный роман Яна, сопровождая чтение взрывами хохота. Никто не догадывался, какой культовой станет эта книга – первый роман о Джеймсе Бонде, «Казино „Рояль“».
Хотя происхождение Колина было вполне традиционным, но сочетание невероятного шарма, остроумия и интеллекта делало его уникальным. Он мало пил и не прикасался к наркотикам. Его энергия была совершенно естественной, он был веселым, творческим человеком, не похожим на других мужчин, с которыми я встречалась.
