В первые годы нас посещали только самые отважные друзья. В 1960 году, через два года после покупки Мюстика, принцесса Маргарет вышла замуж за Тони Армстронг-Джонса, который делал фотографии на нашей свадьбе. Королева даровала ему титул графа Сноудона. Он очень быстро стал одним из культовых фотографов своего времени. Узнав о помолвке, мы были очень рады за принцессу Маргарет. И вся нация радовалась вместе с нами – все очень переживали за нее, когда она не смогла выйти замуж за разведенного полковника Таунсенда. После свадьбы молодожены отправились в шестимесячный тур по Карибскому морю. Они отплыли из Лондона на королевской яхте «Британия», прошли мимо Доклендс
[27] и «маленькой белой комнатки» Тони – его знаменитой фотостудии в доме 59 по Ротерхит-стрит, где принцесса Маргарет тайно провела столько времени.
Прибыв на Карибы, они навестили нас на Мюстике. Колин не мог сдержать возбуждения, а я напряглась, предвидя катастрофу. Когда мы в последний раз развлекали их в Лондоне, в нашем очередном доме в Ратленд-Гейт-Мьюз, Колин решил, что принцессе Маргарет понравится бычий язык, и помчался в «Хэрродс»
[28] за покупками. Домой он принес коробку серых языков. Выглядели они непрезентабельно, даже, можно сказать, отвратительно. Когда мы сели ужинать, принцессе Маргарет было достаточно взглянуть на массивный серый язык, как ей тут же поплохело. И Тони тоже. Языки со стуком вернулись на блюдо. Мы вежливо прикрыли их овощами, и никто ничего не сказал. Неудивительно, что Маргарет и Тони больше никогда не приезжали к нам ужинать.
Мы стояли с биноклями и обшаривали горизонт, пока не появилась «Британия». Я испытывала смешанные чувства. Яхта бросила якорь в Уокерс-Бэй, который быстро переименовали в Британия-Бэй. Небольшая лодочка подплыла к берегу, и офицер в белоснежной форме передал нам приглашение отужинать на яхте. Я написала ответ: «Мэм, вы очень, очень добры. Мы с радостью приняли бы приглашение, но мы почти два месяца не принимали ванны, и от нас, в буквальном смысле слова, воняет. Не думаю, что мы будем хорошими гостями».
Тут же пришел ответ. Маргарет писала, что она все понимает, но хочет увидеться с нами, несмотря ни на что. И она может предоставить нам каюту. Я была в восторге и ухватилась за возможность хоть сколько-то времени понежиться в ванне. Это было настоящее счастье. Мне хватило бы и самой примитивной ванны, но ванна на королевской яхте – это нечто особенное.
На следующий день принцесса Маргарет и Тони спустились на берег, и мы устроили им экскурсию по острову. В глубине души я надеялась, что они откажутся, но оба залезли в прицеп. Я заметила широкую улыбку на лице Маргарет – чувствовалась, что свободная, расслабленная атмосфера ей нравилась. Пока они стояли у острова, мы предложили им отдыхать на любом пляже по их выбору и заверили, что они будут в полном одиночестве и никто их не потревожит. Моряки каждый день приплывали и устанавливали для них шатер. В последний день они пришли, чтобы выпить с нами. Предложить нам было нечего – только ром и отвратительный ярко-розовый напиток из слегка забродившего гибискуса. Я видела, как принцесса Маргарет поморщилась, попробовав его. Я разделяла ее мнение.
– Мэм, – сказал Колин, – мы не сделали вам свадебного подарка. Вы предпочтете получить маленькую коробочку или участок земли?
Маргарет повернулась к Тони, но решение приняла, не дожидаясь его ответа:
– Думаю, участок будет чудесным подарком!
Больше Тони на остров не приезжал. Скорее всего, все дело было в его неприязни к Колину, которая так и не прошла. Колин и принцесса Маргарет весело проводили время в 50-е годы. Они познакомились на вечеринке, устроенной одной из подружек королевы, Элизабет Ламбарт. Летом 1954 года, когда Колин стал единственным гостем принцессы Маргарет в Балморале, журналисты судачили, сделал ли он предложение или только собирается. Конечно, это были только слухи, но, когда на сцене появился Тони, эти слухи его не обрадовали. Кроме того, наша свадьба еще более усугубила его неприязнь – он наверняка слышал, как мой отец называл его «Тони-Щелкун». Спустя много лет кто-то позвонил Тони, чтобы узнать у него что-то о Колине. Тони буркнул, что всегда его терпеть не мог, и бросил трубку. А Мюстик он сознательно называл «Мюстейк». Но для принцессы Маргарет Мюстик был местом интересным и увлекательным. Остров сулил ей совершенно новую жизнь.
Визит прошел успешно – по крайней мере для принцессы Маргарет. Энтузиазм Колина еще больше возрос. С помощью Джона Киддла он реорганизовал плантацию, и та стала приносить прибыль – работников стимулировала придуманная Колином схема бонусов, и производство вошло в стабильный ритм. Гордый собой, Колин вернулся в Англию.
Впрочем, после Рождества 1960 года я поняла, почему Колин предпочитает свободную и легкую жизнь на Мюстике. Рождество мы провели в Холкеме. Атмосфера здесь никогда не была свободной, потому что у отца существовали строгие правила относительно охоты. Проблема Колина заключалась в том, что в замке придерживались давней традиции расположения стрелков по статусу. Члены королевской семьи занимали середину подъездной аллеи, а в Рождество приехал сам принц Филипп. Его конюшие расположились рядом с ним. Дальше стояли другие герцоги, за ними маркизы, а потом графы и виконты. Колин, не имея подобного титула, оказался в самом конце. В начале стрельбы отец говорил ему: «Колин, ты должен идти с загонщиками». Колин хотел стоять и стрелять, и подобное предложение его оскорбило, хотя он постарался не показать свой гнев.
Во время одной охоты он совершил непростительную ошибку. За обедом, то есть в середине дневного распорядка, он сообщил моему отцу, что «простыл» и «собирается отлежаться». Отец чуть в обморок не упал от подобного. Приглашение на охоту в Холкем – это огромная честь, и многие мечтают об этом всю жизнь. А Колин заявил, что простудился и не будет охотиться дальше. С другой стороны, мама, несмотря на первоначальную настороженность по отношению к Колину, со временем его нежно полюбила, и он тоже прекрасно к ней относился.
В сочельник я сидела в курительной комнате и слушала, как Колин рассказывает всем о Мюстике. Он настойчиво приглашал Кэри и Сару приехать к нам. И тут ему принесли телеграмму: «БОЛЬШОЙ ДОМ СГОРЕЛ ДОТЛА». Мы были потрясены. Особенно расстроило нас то, что это был не пожар, а поджог: Джон Киддл сжег наш дом, попытавшись представить это как случайность. Позже мы узнали, что он украл все деньги, какие только смог найти, сложил в чемодан, спрятал его в канаве, поджег дом, а потом вернулся за чемоданом, чтобы с зарплатой всех работников сбежать с острова. К счастью, никто не пострадал, но поступок оказался весьма странным для человека с рекомендациями от викария.
После этого Колин потерял веру в свой проект и попытался продать Мюстик, но, когда никто не заинтересовался, он заказал готовый дом, который можно было доставить на остров и заменить им сгоревший Большой дом. Мы вернулись на остров, когда новый дом был уже готов, и это восстановило ослабевший энтузиазм Колина.
