Через несколько лет ему пришлось делить свои интересы. В 1963 году его отец покинул семейное поместье Глен в Шотландии и отправился жить на Корфу, чтобы заняться живописью. Глен был настоящим баронским шедевром – красивейший замок из серого камня расположился в изгибе длинной подъездной дорожки. Сказочный замок находился в очаровательной долине с озером Лох-Эдди, окруженным вересковыми пустошами. Перспектива жить в Шотландии привела меня в восторг. Я с любовью вспоминала время, проведенное с бабушкой Бриджет, дядей Джо и кузенами Огилви. Мне хотелось вернуться в Шотландию. Глен я полюбила с той же силой, с какой Колин обожал Мюстик.
Став новым хозяином, Колин метался с Мюстика в Глен и обратно. Мюстик он модернизировал, Глен – восстанавливал. Мачеха Колина «георгианизировала» замок: она пригласила ведущего дизайнера интерьеров, Сири Моэм, и по ее совету разобрала все оригинальные камины, выровняла стены залов и избавилась от башен. Мы ликвидировали все ее переделки, восстановили обои от Уильяма Морриса и раскрыли оригинальные потолки, обнаружив красивейшие карнизы и лепнину. В гостиной мы постелили тартановый ковер в цветах Теннантов.
В замке было очень много комнат – двадцать шесть спален и шестнадцать ванных. Но, несмотря на огромные размеры, замок был очень уютным и комфортным. Все работники остались, в том числе и миссис Уокер, лучшая кухарка на много миль вокруг. В конце каждой недели она разыскивала меня в доме и передавала список вариантов меню на следующую неделю. Я просматривала список и просто выбирала. Так мы и жили. Мне хотелось больше времени проводить на кухне – я сама стала готовить и могла бы многому научиться у этой замечательной мастерицы.
Мы с Колином с удовольствием работали в Глене. Он был рад, что мне так нравится жизнь в Шотландии. Стойкость, которую я проявила на Мюстике, тоже произвела на него впечатление. К 1964 году наша жизнь окончательно устоялась: после Рождества мы отправлялись на Мюстик, а лето проводили в Глене. В остальное время Колин приезжал и уезжал, а я жила в Лондоне. Чарли и Генри к тому времени было четыре и шесть лет. Вместе с няней они приезжали в Глен, и Колин брал их на рыбалку на маленькие ручьи, вытекавшие из Лох-Эдди.
Август всегда был временем забот. К нам приезжали многочисленные друзья и родственники – они останавливались у нас по пути на нагорья. У нас жило столько народу, что мне казалось, что я управляю отелем.
– Думаю, мне можно вернуться в Лондон и поступить на работу в «Ритц», – как-то раз сказала я Колину. – Я прекрасно справлюсь.
Я вспоминала бабушку Бриджет, которая с легкостью управляла замком Кортчи и Дауни-Парком. Она всегда носила аккуратный килт и кашемировую двойку и стремительно расхаживала по дому, отдавая приказы.
Но были гости, которых я ждала с нетерпением. Ко мне должна была приехать школьная подруга, Сара Хендерсон, со своим сыном и моим крестником, Шеймусом. Она привезла его в Шотландию, чтобы он вместе с моими мальчиками поохотился на кроликов. Мне она помогала с цветами, на что у нас ушло два дня. В каждой гостиной, спальне и ванной стояли шотландские вазы марки Wemyss Ware. Колин их коллекционировал. И мы расставляли букеты по всему дому. Цветы собирали для нас садовники – они очень любили гладиолусы. Я оставляла себе бледно-зеленые и бледно-розовые, а яркие отдавала им – они были очень довольны. Холл и гостиная были просто огромными, как в Холкеме, и небольшие композиции здесь просто потерялись бы. Мы с Сарой делали огромные букеты в больших вазах, и дом буквально благоухал цветами.
Все продукты поступали из поместья – индейки, фазаны, оленина, овощи с огорода и из огромных теплиц, где росли даже персики и нектарины. Я никогда не покупала продукты, потому что поместье полностью нас обеспечивало. А если чего-то не хватало, миссис Уокер делала заказ, и мясник, пекарь и даже свечной мастер доставляли все необходимое. Они проходили прямо на кухню и всегда приносили что-то лично для миссис Уокер, чтобы она продолжала делать у них заказы.
Глен был хорош в любое время года. В августе холмы становились фиолетовыми от вереска. Но когда дядя Стивен поднялся с постели и приехал к нам летом, вереск ему не понравился.
– Дорогой мой мальчик, – сказал он Колину, – как жаль, что долина приобрела столь вульгарный цвет.
Разочаровывать дядю Стивена нам не хотелось. Колин поехал и купил где-то сотни синих бумажных цветов. Он проехал по всей долине и разбросал их среди вереска, чтобы из дома долина казалась голубой.
– Дорогой! – воскликнул дядя Стивен. – Так гораздо лучше, правда же?
И он тут же переключился на что-то другое.
Осенью пурпур менялся на желтовато-коричневый, идеально гармонирующий с цветом стен дома. Глен был исключительно хорош в Рождество, когда все вокруг было покрыто огромными, сверкающими сугробами, а в холле устанавливали огромную ель из наших лесов. Я нашла старинные игрушки, еще до Первой мировой войны. И еще мы зажигали на елке настоящие свечи.
Даже в таком уединенном месте Колин ухитрялся находить новых друзей. Он знакомился с новыми людьми, приглашал их осмотреть замок или даже остановиться у нас. Я уже не удивлялась неожиданным жильцам. Как-то днем Колин шел по дороге в ближайший городок и встретил группу хиппи. Он поздоровался и спросил, что они тут делают.
– Понимаете, – ответила девушка с вереском в волосах, – мы ищем, где бы поселиться. И мы подумали, что у вас может найтись для нас место.
Колин предложил им поселиться в полуразрушенных коттеджах на территории поместья. Молодые люди согласились и заняли один из них. Они оказались музыкантами, и у нас появился собственный ансамбль под названием «Невероятный струнный ансамбль». В благодарность за приют молодые люди играли для наших гостей – за ужином, в саду, на пикниках.
В другой раз Колин позвонил мне по пути из Нью-Йорка:
– Я познакомился с актрисой Брук Шилдс, и она едет в Глен, чтобы провести у нас несколько дней.
Я о такой актрисе никогда не слышала, но, когда она приехала и провела у нас несколько дней, полюбила ее всей душой. Она была очень, очень красива, хотя необычно густые брови ее немного портили – в те времена это было не модно. Она с радостью присоединялась к нашим развлечениям – ходила на пикники, каталась на лодке по озеру и играла с детьми.
С другими гостями нам приходилось тяжелее. Колин оказался не единственным чрезмерно требовательным человеком в моей жизни. Он что-то организовывал, кого-то приглашал, а потом предоставлял мне со всем разбираться. Да еще и жаловался, что я не проявляю должного восторга. Однажды он сообщил, что пригласил Рейн Дартмут (позже она стала мачехой принцессы Дианы, графиней Спенсер), Клариссу Эйвон и Бьянку Джаггер
[29] – одновременно!
– Ты пригласил трех самых требовательных женщин в мире, – возмутилась я. – Поодиночке они очень милы, но вместе?! Это будет кошмар!
