Не нам одним пришлось иметь дело с семейными трудностями. У моей сестры Кэри отношения с мужем тоже не сложились. Он отказывался говорить с ней, вместо этого обращаясь к своему лабрадору: «Скажи ей, чтобы она принесла мне эту чертову газету!»
Узнав, что у Колина есть романы, я поначалу страшно ревновала. Мне было трудно с этим смириться. Он получал предложения и от мужчин – однажды он с гордостью заявил мне, что фельдмаршал Монтгомери ему явно симпатизирует, благодаря чему он так продвинулся в Ирландской гвардии. У Колина было множество подружек – о некоторых я знала, о других нет. Я старалась не задумываться. Когда он умер, многие стали вспоминать о нем – в том числе и одна афроамериканка, которой он купил маникюрный салон в Америке. Я узнала о ней, только когда она выступила в прессе и рассказала, как он сломал ей запястье. Надеюсь, оно срослось нормально и не помешало ей заниматься маникюром.
Одна любовница была у него довольно долго. Я давно слышала о ней, но лишь когда мы с Колином приехали на прием в Кью-Гарденз, я увидела их вместе и сразу почувствовала химию между ними. Это всегда чувствуется. Не было никаких признаний или ссор. Я была слишком вежлива, и это всегда Колина раздражало. Иногда после пары бокалов я выходила из себя, но это случалось крайне редко.
Я уклонялась от конфликтов и не хотела превращать наш брак в постоянную череду скандалов. Если не считать неверности и дурного характера Колина, мы неплохо ладили и ценили наши отношения, основанные на дружбе. Кроме того, у нас было пятеро детей, и я хотела сохранить отношения ради них. Странно, что Колин часто жаловался мне на своих подружек. Однажды, вернувшись из пляжного отпуска в Африке, где компанию ему составляла та самая давняя любовница, он признался мне:
– У меня был худший отпуск в жизни. Боюсь, я вел себя очень плохо…
– Колин, это нехорошо, – ответила я, не зная, что он хочет услышать от меня по поводу его отпуска с любовницей.
– Я сыт по горло! Она ухитрилась сломать ногу перед поездкой, а мы ехали туда, чтобы плавать на байдарке и смотреть на диких животных. Но, когда я пытался взять ее с собой, это было невозможно – у нее нога была в гипсе и не сгибалась. И нам приходилось целыми днями валяться в жаркой хижине!
Он жаловался и жаловался, не понимая, как смешно все это звучит.
В конце концов я заявила:
– Я не желаю слушать рассказы о твоем отпуске с любовницей. Мне жаль, что тебе не удалось хорошо провести время, но не могли бы мы поговорить о чем-то другом?
Жалеть себя не было смысла. Почти все в нашем кругу имели романы с женами и мужьями других людей. Крайне редко в браке было лишь два партнера. Это проклятие аристократии. Романы считаются обычным делом, и женам приходится к этому привыкать. Тони был женат на принцессе, но даже у него была масса любовниц.
Узнав, что Колин ходит налево, я почувствовала себя свободной. У меня был давний и добрый друг, с которым у нас сложились отличные отношения – с ним было очень весело. Мы каждую неделю обедали и иногда проводили вместе выходные. И это сделало мою жизнь терпимой. Когда об этом узнал Колин, он страшно ревновал, но его собственное поведение было настолько отвратительным, что возражать он не мог. Все это оказало благотворное влияние на наш брак, потому что я забыла о ревности, и это укрепило нашу дружбу. Мы разговаривали и смеялись, не ощущая горечи.
Давняя любовница Колина не раз пыталась убедить его развестись и жениться на ней. Но мы с Колином хранили верность друг другу. Колин никогда не пытался развестись со мной. Он всегда говорил: «Мы созданы не для того, чтобы бросать полотенце на ринг, а чтобы проявлять мужество и складывать полотенца исключительно аккуратно». Хотя это были лишь слова, я с ними полностью согласна.
Глава одиннадцатая
Карибские развлечения
Наш дом на Мюстике, который мы назвали Большим домом в честь предыдущего, что сгорел до основания, Оливер Мессель построил последним, в 1978 году. По-моему, он получился лучшим – в его облике слились разные элементы восточной архитектуры. Над круглой центральной комнатой высился купол потолка в стиле стамбульской Айя-Софии. Для украшения мы привезли декоративные ширмы из Азии и Индонезии. В доме было прохладно и восхитительно светло. Дом окружала пальмовая роща – пальмы Колин посадил сразу после покупки острова. Главной его гордостью и радостью был храм с изысканной резьбой, перевезенный из Индии. Казалось, он сделан из кружева. К сожалению, перевозить его пришлось по частям, а пятеро мастеров, что его собирали, сделали это неправильно. Колин был в ярости. Он не в первый раз выходил из себя за время развития Мюстика: у него было немало ссор с Оливером – особенно когда Оливер предложил использовать бетон, окрашенный под мрамор, а Колин категорически отказался и купил мраморную каменоломню, чтобы обеспечить материал по сходной цене и оставить последнее слово за собой.
Большой дом стал последним домом Оливера – к несчастью, он умер, не закончив строительства. Мы с Колином присутствовали на его похоронах на Барбадосе. Мы опаздывали на службу, и, когда таксист проехал мимо церкви, Колин так взбесился, что начал не просто орать, но даже укусил таксиста за руку – к счастью, не до крови.
К этому времени я была его женой уже больше двадцати лет и знала, чего от него можно ожидать. Такие вспышки не могли контролировать ни я, ни он сам. Хотя терпеть Колина порой было невозможно, это не умаляет его достижений. Когда я вспоминаю эти годы на Мюстике, то понимаю, что они были окрашены яркой энергией приключений, а без Колина это было бы невозможно. Недавно в газете я прочитала, что Мюстик – место «уникальное», нечто такое, что «никогда нельзя будет повторить». Я согласна с этим. И всем этим остров обязан Колину и его вдохновению.
Эксцентричность Колина вернула Мюстик на карту. Он использовал все свое обаяние, чтобы убедить людей приехать и увидеть остров. Поначалу большинство наших гостей спускались на берег из чистого любопытства. У берегов Мюстика бросала якорь яхта американского миллиардера и 41-го вице-президента США, Нельсона Рокфеллера. У нас побывал на своей яхте Боб Дилан. И вскоре слухи о нашем острове стали распространяться по миру.
Моя подруга, фрейлина принцессы Маргарет Джейни Стивенс, вышла замуж за редактора журнала Queen (ныне Harper’s Bazaar), Джослина Стивенса. Когда мы с Колином упомянули, что Мюстику нужна реклама, Джейни поговорила с мужем, и тот прислал нам фотографа, своего кузена Патрика Личфилда (он был и моим кузеном тоже). Статья с его фотографиями нам очень помогла. На глянцевых разворотах красовались роскошные фотографии принцессы Маргарет, рядом с которой расположились мы с Колином и все, кто был на острове – и местные жители, и экспаты. Фотографии намекали на богемную атмосферу с неповторимым оттенком аристократизма – и все это на живописном фоне кокосовых пальм и бирюзовых вод. Картинка увлекала и интриговала. К середине 70-х годов о Мюстике не писали только ленивые. Остров стал местом, где нужно побывать. Конечно, его нельзя было считать постоянной резиденцией принцессы Маргарет, это было бы преувеличением, но не поверить Колину было невозможно – он всегда умел произвести нужное впечатление. Он умело играл на чувствах людей и надеялся, что его логотип (красная буква G – Гленконнер) скоро станет знаменитым.
