– Значит, таким ты его видишь?
Она улыбается в ответ.
– Он был ужасно строгим, когда я была маленькой, но его глаза всегда горели лукавым огнем. Надеюсь, ему лучше.
– Я тоже надеюсь. Проведаю его после завтрака. Он явился на работу, хотя я и велела ему отдыхать.
– Вот видишь! Этот человек бессмертен. – Ее веселое настроение вдруг резко меняется. – Как бы мне хотелось найти способ помочь Аманде и Томми… Я чувствую себя бесполезной.
– Соломон пообещал держать нас в курсе. Скоро он нам все расскажет, – говорю я. – Дорогая, прошу тебя, прекрати расхаживать взад-вперед. Ты сотрешь свои сандалии.
Горничная приносит еду, которую Уэсли, движимый страстью к деталям, аккуратно разложил на блюдах, несмотря на ночную трагедию. Здесь и нарезанный ломтиками банан, и измельченный кокос, и бриоши, и домашний джем, и лучший на острове козий сыр, выложенный на доске. Но Лили интересует, кажется, только полный кофейник. Я неожиданно вспоминаю о коралле, найденном в коридоре наверху, и достаю его из цветочного горшка.
– Лили, вот это я нашла в воскресенье утром у твоей двери. Это ты положила его туда?
– С какой стати мне носить обломки коралла в дом?
– Я подумала, что ты хочешь показать мне, в каком плачевном состоянии находится риф.
– Ты и так это знаешь, ведь вы с Джаспером – мои самые щедрые благотворители… Кто-то здесь что-то вырезал. Как ты думаешь, это паутина?
– Очень может быть, – говорю я, прикасаясь к кораллу. – Но меня больше волнует вопрос, кто его туда положил. Коралл появился у твоей двери в ту же ночь, когда я видела Хосе.
– Давай поговорим с детективом Найлом. Я рассказывала тебе, что Кит Белмонт собирается сделать мне большое пожертвование? Его адвокат прислал мне для ознакомления договор на пятнадцати страницах, и там только и говорится что о потенциальной роли Кита.
– Хорошенько подумай, дорогая, прежде чем соглашаться; он довольно скользкий тип. Ну а теперь расскажи мне, как идет трансплантация.
– Прижилось восемьдесят процентов, – отвечает Лили. – Но шторм может все испортить, если пойдет в нашу сторону. Он вырвет те черенки, что пока не прижились.
– Я совсем забыла об урагане. Море выглядит таким мирным…
– Прогноз предупреждает, что он приближается. Ведь перед штормом всегда все спокойно, правда?
Я испытываю облегчение, когда Лили говорит, что сегодня не выйдет в море, так как займется техническим обслуживанием лодки. А потом вернется домой, чтобы поработать над заявкой на грант для Океанографического общества. Лили спокойна и расслабленна, когда объясняет, что финансирование на еще один год позволило бы ей привлечь больше дайверов, которые помогли бы вернуть к жизни риф.
Однако ее напряжение снова становится заметным, когда она возвращается к событиям прошлой ночи.
– Думаю, Томми винит меня в разрыве их отношений, только не знаю почему. Да и Саша странно себя ведет. В начале лета мы все отлично ладили, а сейчас вся компания распалась.
– Держись от него подальше, если увидишь, хорошо? И сразу звони Соломону Найлу.
– Просто не верится, что Томми мог кому-то причинить вред… Но я сделаю так, как ты говоришь. Совершенно очевидно, что он не в себе.
– У тебя есть номер Соломона?
Она наливает себе еще кофе.
– Он дал его мне в первую нашу встречу.
– Красивый, правда? Я представляю, как он выглядел бы без очков – просто мечта любой девушки.
Взгляд Лили становится жестким.
– Я не смотрела; я просто хотела, чтобы нашли Аманду.
– А почему бы тебе не остаться сегодня здесь, со мной? Поработала бы с лодкой завтра…
– Я сойду с ума, если буду сидеть без дела, да и двигатель требует капитального ремонта. «Возрождение» нужно подготовить для выхода в открытое море, чтобы я могла перейти к следующему этапу прививки до того, как кораллы начнут нереститься.
Лили чмокает меня в щеку и исчезает в доме. Она льнула ко мне, когда была маленькой, но сейчас она бывает безжалостной. Меня восхищает ее упорство, хотя я и предпочла бы держать ее рядом с собой, в безопасности.
Я собираю тарелки и отношу их в кухню, где Уэсли полирует винные бокалы. При виде меня с подносом он приходит в ужас.
– Что вы делаете, леди Ви? Это работа горничной, – говорит он, выхватывая у меня поднос.
Я присаживаюсь на стул возле его стола.
– Извини, что рыкнула на тебя вчера. Ты меня страшно напугал.
Дворецкий продолжает полировать бокалы до сияющего блеска.
– Беспокоиться было не о чем. Всё в полном порядке.
– Мы все очень боялись, что ты получишь увечье.
– Мне не грозила никакая опасность. – Его голос звучит чуть мягче.
– Ты потерял сознание, надышавшись дымом.
– Доктор говорит, что я здоров и в хорошей форме. В армии бывало и похуже.
– Мало кто ворвался бы в горящее здание, чтобы спасти кого-то. Думаю, ты герой. Пожалуйста, возьми несколько дней отпуска и хорошенько отдохни.
– А кто будет заботиться о вас? – Уэсли отставляет бокал и поворачивается ко мне. – Вчера у меня не было выбора. У моей сестры трое детей, они еще учатся в школе. Она всегда уходила последней с виллы Фортини.
Я смотрю на него с веселым удивлением: мой дворецкий впервые произнес такую длинную речь. Я была бы рада, если б он почаще ослаблял бдительность, однако твердая уверенность в неприкосновенности частной жизни защищает этого человека, как силовое поле. Он в буквальном смысле не откровенничает о своей жизни, хотя во всех подробностях знает мою.
– Мне повезло, Уэсли, что ты управляешь «Райским уголком». Я редко благодарю тебя за это.
Ему удается улыбнуться.
– Одного раза в год достаточно.
– Ты незаменим.
– Рад стараться, леди Ви. Я просто делаю свою работу, – говорит Уэсли и снова застывает с прямой спиной.
– Можно спросить у тебя кое-что об Аманде Фортини?
– Спрашивайте.
– У меня такое чувство, что она выводит тебя из душевного равновесия. Для этого есть какие-то причины?
Он молчит, собираясь с мыслями.
– Я не рассчитываю, что все ваши гости будут обращаться со мной как с равным – вы и лорд Блейк отличаетесь от остальных, – но она категорически не хочет замечать меня. Я будто невидимка, когда подаю ей напиток. Готов поспорить, что даже после стольких лет она не знает, как меня зовут.
Я чувствую, как воздух накаляется от его гнева.
– Такое поведение возмутительно. Сожалею, Уэсли, я об этом не знала.
– Мисс Лили и ваши дети всегда уважительны; вы научили их быть цивилизованными. А теперь, если не возражаете, я закончу с бокалами; на очереди у меня серебро.
