Они поднимаются на поверхность, таща за собой мешок. Первое, что видит Найл, когда выныривает, – руку Филипа Эверарда, протянутую для помощи. Актер выглядит вполне уверенно, но расстроен доставленным ими грузом.
– Это Аманда? – спрашивает он.
– Надо заглянуть внутрь, чтобы узнать.
Найл ждет, когда Лили благополучно поднимется на борт; он чувствует, как она напряжена, и просит всех троих отойти в сторону. Если внутри тело, то оно может быть в любом состоянии. Дыхание детектива учащается, когда он на несколько дюймов расстегивает молнию, выпуская поток воды. В щели появляется прядь светлых волос, и Соломон каменеет. Этот золотистый оттенок легко узнаваем, однако он все равно заглядывает внутрь, чтобы убедиться. Аманда Фортини больше не выглядит светской львицей; ее кожа покрыта пятнами, глаза мутные. Найл уже собирается застегнуть мешок, но тут на палубу вываливается кусок коралла с двумя перекрещенными стрелами. Должно быть, убийца вложил его в мешок, дабы показать, что он контролирует ситуацию. Найлу плевать, что означают эти символы; они – просто насмешка, не более, убийца издевается над ним на чужом языке. Детектив скрипит зубами и резким движением застегивает мешок.
– Возвращаемся на берег, – говорит он.
Филип Эверард тяжело опускается на носовое сиденье, леди Ви крепко сжимает его руку. Найл присоединяется к Лили в рубке. Девушка слишком сосредоточена на том, чтобы провести лодку между перекатывающимися волнами, ей не до разговоров; однако ее переживания очевидны. Лили только что нашла тело своей ближайшей подруги, привязанное к тому самому кораллу, который она пытается сохранить. По ее лицу катятся слезы, и она смаргивает их. Найлу хочется утешить ее, но море неспокойно, ей нельзя отвлекаться. Сержант идет на нос, чтобы позвонить детективу-инспектору Блэку. Он вынужден кричать в телефон, сообщая весть о гибели Аманды Фортини, однако ветер уносит его слова прежде, чем они достигают собеседника.
Глава 28
Филип выглядит измотанным, когда «Возрождение» подходит к причалу в заливе Старой плантации, поэтому Лили предлагает подвезти его до дома. Я слышу, как Соломон благодарит обоих за помощь. Глядя на мешок, лежащий на палубе переделанного траулера, я думаю о мужестве Лили. Многие сломались бы, осознав, что друг погиб при столь ужасных обстоятельствах, но она без единой жалобы доставила нас до дома по бурному морю. Предыдущие страдания сделали ее не по годам зрелой. Я ежусь впервые после нашего возвращения на Мюстик; хотя ветер теплый, моя одежда намокла от брызг.
– Леди Ви, вы можете поехать в больницу? – спрашивает Соломон. – Я хотел бы потом сравнить наши выводы.
Я рада участвовать в расследовании, даже несмотря на то, что мне страшно увидеть тело Аманды. Единственная «Скорая» на Мюстике уже прибыла, за рулем Саймон Пейкфилд. Медик, как всегда, отчужден, но его психическое состояние меня мало волнует. Не исключено, что Аманда Фортини пролежала на дне океана все четыре дня, что мы ее ищем, и нам нужны особые детали, чтобы понять, кто ее туда поместил.
Все молчат, пока «Скорая» едет в медцентр. Обычное молчание сидящего за рулем врача сейчас раздражает меня; я уже знаю, что он заговаривает только в тех случаях, когда хочет изложить факты. Ясно, что он воспринимает свою работу со всей серьезностью, однако более уверенный в себе врач уже давно оказал бы людям эмоциональную поддержку.
Когда тело оказывается в медцентре, Найл объясняет, что произошло. Доктор явно шокирован, но сохраняет профессионализм и кивает Соломону, открывая мешок.
– Пожалуйста, наденьте перчатки и халат. Мне понадобится помощь, чтобы перенести ее на стол.
Найл выбирает самый большой из белых халатов, висящих на крючке на стене, и вдруг замечает руку Аманды, вывалившуюся из мешка, как будто та пытается выбраться. Он на мгновение застывает, но быстро справляется с собой.
– Детектив, присядьте, если вам нехорошо.
Детектив качает головой.
– Давайте приступать, я в порядке.
Мужчины за секунды поднимают тело Аманды на стол, и я понимаю реакцию Соломона. Я не могу определить, какая часть травм имеет насильственное происхождение. Эти зеленые пятна на коже вполне могло оставить время; тело распухло, алые бикини врезались в бедра. Лицо молодой женщины утратило изящество и четкость черт, на правом виске страшная рана, кости сломаны. Только волосы остались прекрасными, все еще сохраняя оттенок старого золота.
– Ублюдок, – цежу я сквозь зубы.
– Читаете мои мысли, – соглашается доктор. – Ее тело как после автомобильной аварии; что-то налетело на нее справа на большой скорости. По осмотру могу сказать, что у нее проломлен череп, имеются переломы ребер и таза. Полагаю, она умерла мгновенно.
– На нее мог налететь скоростной катер? – спрашивает Найл.
– Да, такое возможно.
Мы смотрим на тело Аманды, и во мне бурлит гнев. Не важно, какие ошибки она совершила, – она не заслужила такой страшной смерти. Сейчас самое очевидное объяснение – что ее сбил тот самый катер, который Мама Тулен видела в бухте. Я не могу представить никого из обитателей острова, в том числе и Кита Белмонта, кто мог бы настолько повредиться в рассудке, чтобы сначала жестоко убить Аманду, а потом затащить ее тело на дно океана.
– Расскажите мне о мешке, – говорит Найл.
Доктор поднимает голову и смотрит на него.
– На задней стороне стоит штамп медцентра в виде креста, но, боюсь, я не могу сказать, когда его взяли.
– Почему?
– Вы забыли, что я здесь временно? У меня не было причин проверять больничные запасы. В последнее время здесь никто не умер, если не считать молодого Ротмора.
– Кто мог украсть мешок из кладовой?
Врач качает головой.
– Я бы рад ответить, но у нас нет видеонаблюдения. Центр открыт весь день, чтобы пациенты могли получать лечение.
– Уверена, мы сможем добыть эти сведения из другого источника, – говорю я. – Нам надо держать свою находку в тайне до того, как будет проинформирована ее семья, так? Думаю, мы должны объявить жителям острова о смерти Аманды на сегодняшней поминальной службе по Томми Ротмору.
– Это ваше решение, леди Ви. – Врач снимает перчатки и бросает их в раковину. – Все это очень печально. Люди и так потрясены смертью Томми, а тут еще весть о новой смерти…
Саймон Пейкфилд смотрит сначала на Соломона, потом на меня, словно мы оба потенциальные убийцы. Молчание сгущается, когда Найл помогает ему переложить изломанное тело молодой женщины обратно в мешок и катит в соседнюю комнату. Аманду помещают в холодильник, и только тонкий слой металла отделяет ее от Томми Ротмора; две жертвы опять соединились в своей смерти, хотя их отношения закончились несколько недель назад.
Я слишком ошеломлена, чтобы плакать, да и у Соломона лицо бесстрастно, когда мы смотрим на камеру, в которой лежит тело девочки. Теперь веревка на щиколотке Томми обретает смысл; убийца, вероятно, привязал его к другому участку коралла, и веревка перетерлась, когда волны мотали тело. Я смотрю в единственное в комнате окно; оно из матового стекла, которое должно защищать частную жизнь умерших; полуденное солнце превращает его в тусклое пятно.
