Прогоняю эту мысль и сосредоточиваю свое внимание на Лили, снова шутливо заговаривая о том, что пора бы ей найти подходящего парня. Она ведет разговор в той же манере, что и ее мать, весело и оживленно. Лили не осознает своей красоты, и это только добавляет ей очарования.
Я смотрю на часы и понимаю, что два часа пролетели словно одно мгновение, и на мне начинают сказываться тяготы моего путешествия. Искушение еще посидеть и поболтать велико, но у нас впереди целый месяц для того, чтобы наслаждаться обществом друг друга. Я напоминаю Лили о том, чтобы она заперла парадную дверь, когда пойдет наверх, и желаю ей спокойной ночи. Добравшись до спальни, я чувствую себя страшно измотанной, однако меня не покидает радость от того, что Мюстик не утратил своей древней магии.
Я собираюсь идти спать и, соблазненная лунным светом, льющимся в щелочку между шторами, выглядываю в окно. Ночное небо такое чистое, что лунные кратеры видны гораздо четче, чем в Британии. Я вижу белую полосу, прочерченную по океану. Эта картина действует на меня успокаивающе, пока я не замечаю движение в саду. Создается впечатление, будто ветер качает растения, но на самом деле кто-то идет по лужайке, полускрытый деревьями. Он крадется медленно, как хищник. Затаив дыхание, я жду. Из тени появляется фигура. Это Хосе Гомес, молодой садовник. Секунду он стоит на дорожке, его лицо освещает лунный свет; затем он поднимает взгляд к моему окну. А в следующую секунду исчезает, и я уже не вижу, где он прячется. Почему работник из обслуги бродит по нашей вилле в такой поздний час, когда все его обязанности выполнены?
Глава 5
Воскресенье, 15 сентября 2002 года
Найл просыпается от кошмара на рассвете. Он почти каждую ночь оказывается на месте одного и того же преступления в Оксфорде, даже несмотря на то, что старший детектив-инспектор заставил его несколько недель ходить к психологу. Соломон не раз подумывал о том, чтобы уволиться, – и новая должность поможет ему решить, оставаться в профессии или уходить.
Он до сих пор не может привыкнуть к тому, что живет там же, где вырос. Хижина стоит в центре деревни Лоуэлл, состоящей из маленьких деревянных домиков, разбросанных по склону холма. Первое, что видит в это утро сержант, – коралл из комнаты Аманды Фортини. Он лежит на подоконнике, наполняя воздух запахом водорослей. Это кусок высохшей кости, однако он когда-то пульсировал жизнью, и каждая его ветвь была отдельным организмом. Найл тщательно изучает коралл, водя пальцем по резным ветвям, затем кладет его обратно на подоконник. Окидывая взглядом маленькую комнату, берет полотенце со спинки стула. В детстве здесь было его убежище; он провел здесь бессчетное количество часов, готовясь к экзаменам и мечтая о будущем. Письменный стол, который отец сделал из банановых ящиков, так и стоит между дверью и узкой кроватью, только он уже маловат для взрослого мужчины. Место для одежды есть лишь за дверью. Нынешнее жилье детектива сильно отличается от роскошной квартиры в центре Оксфорда, которую он делил еще с двумя полицейскими, однако в глубине души Соломон рад жить дома. Загрязненный городской воздух оставлял кисловатый привкус у него во рту, а ночь вместо убаюкивающего сердцебиения моря приносила рев мощных грузовиков с кольцевой магистрали. Стесненное материальное положение Найл воспринимает как заслуженное: в Великобритании никто не наказал его за ошибку, так что это элемент естественной справедливости.
Когда Соломон идет в ванную, кто-то издает тихий стон. Как есть, в бо́ксерах, детектив выходит из дома и видит, что на террасе развалился Лайрон и что-то бормочет во сне. Это не первый раз, когда его двадцатитрехлетний брат засыпает здесь после ночных гулянок. Найл возвращается в дом, наливает в кувшин воды и засыпает туда лед. Он получает огромное удовлетворение, поливая ледяной водой голову Лайрона. Тот резко выпрямляется и громко ругается.
– Заткнись, Лай. Разбудишь соседей.
– Ублюдок…
– Угомонись, ради всего святого.
Найл приваливается к стене и наблюдает, как брат, потирая глаза, с трудом поднимается на ноги. Между ними всего семь лет разницы, но Лайрон все еще ведет себя как ребенок. Найл признает, что брата при рождении наделили красивой внешностью, а его – мускулами. Гибкий, как баскетболист, с высокими скулами, Лайрон на несколько дюймов ниже ростом. Однако сейчас, когда он сыплет ругательствами, не время для комплиментов.
– Я все же вышибу тебе мозги.
– У тебя и раньше это не получалось. – Найл дружелюбно улыбается.
– А сейчас получится, злобный ты идиот.
– Ты забыл, что папа болеет? Ему только не хватало, чтобы ты каждый вечер приползал домой на карачках…
– Сол, хватит меня учить. Не тебе решать.
– Выслушай меня хоть раз в жизни. Ты спускаешь свою зарплату на выпивку и девочек, а моя уходит на лекарства для папы. Ты собираешься вносить свою долю?
На лице Лайрона появляется покаянное выражение, его злости как не бывало.
– Сколько ему надо?
– Шестьсот в месяц.
– С каждого?
Найл кивает.
– Продукты тоже стоят денег, да и дом требует ремонта.
– Да это же почти вся моя зарплата!
– И моя тоже. Если найдешь другой способ, дай знать.
Лайрон берет у Найла полотенце, чтобы вытереть лицо и волосы, а потом отбрасывает его. Мужчины садятся рядышком на верхнюю ступеньку и не говорят ни слова. Найл смотрит на профиль брата, и ему кажется, что тот без своей ухмылки выглядит старше. Детектив помнит, как рыдал в аэропорту одиннадцатилетний Лайрон, когда он улетал в Великобританию. Жаль, что они уже не так близки, но брешь между ними очень велика, чтобы ее можно было заполнить. Он с радостью возобновил бы их прежнюю дружбу, только говорят они на разных языках.
– Лай, зачем ты теряешь время? Ты слишком умен для работы в баре. Мне казалось, ты хотел быть пилотом…
– Никто не будет платить за меня налоги. Если ты не заметил, здесь нет хорошей работы. Смешивать коктейли – это лучший вариант для меня; по крайней мере, я получаю щедрые чаевые.
– Переезжай в Сент-Винсент и иди в вечернюю школу. Хоть один из нас должен прилично зарабатывать.
– Ты забыл, что я тупой? Все дипломы и сертификаты у тебя.
– О чем ты говоришь? Ты тоже очень умен, просто тебе лень пользоваться своими мозгами. – Найл легонько хлопает брата по плечу. – Твоя очередь вести папу в церковь. Только сначала прими душ – от тебя несет бурбоном и дешевым куревом.
Лайрон игнорирует совет.
– Кто-то сказал, что пропала женщина. Это правда?
– Да. Пропала Аманда Фортини; вечером в пятницу она должна была встретиться с подругой, но не пришла.
– И что с ней случилось?
– Если повезет, выясню сегодня.
– Вряд ли она ранена, как ты думаешь? Здесь никогда ничего плохого не происходит.
