Раздался звонок в дверь. Юлька вздрогнула и вскочила, но тут же сникла. Ольга.
Это действительно была Ольга. Она привезла с собой торт и связку бананов.
– Вот. Кушай. Это природные эндорфины.
– Что природные? – не поняла Юлька.
– Эндорфины. Гормоны счастья. Эх ты, темнота!
– А торт – тоже эндорфины? – с вялой насмешкой поинтересовалась Юлька.
– Зря смеешься. Сладкое всегда повышает настроение, на себе испытано. Так что давай, подруга, заваривай чай.
Юлька, шаркая ногами, как столетняя бабка, поплелась ставить чайник. Ольга тем временем с любопытством оглядывала квартиру.
– Какой у тебя порядок. Это ты для него так расстаралась? Для этого козла?
– Не угадала, – с долей ехидства проговорила Юлька. – Это козел расстарался для меня.
– Как это? – изумилась Ольга.
– А вот так. Попросил оставить ему ключи и вымыл всю хату. Я вернулась – все блестит.
– Хитрый, собака, – сказала Ольга, но пыл ее заметно поугас. – Ты не обольщайся. Это он так, для отвода глаз. А на деле видишь какой – денег для тебя пожалел. Дальше было бы только хуже.
Юлька слушала Ольгу, нарезала торт и думала о том, что совершила самую большую глупость в своей жизни. Не стоило так сразу жечь все мосты. Ольге легко судить – она не влюблена во Влада. Это не ее ласкали его руки, не на нее смотрели с теплотой удивительные синие глаза. Для Ольги существует лишь черное и белое: не дал денег – значит, жмот. Жмот – значит, пусть катится куда подальше. А для Юльки все не так однозначно. Она не может долго злиться на Влада. Она его уже простила. Если бы он сейчас вернулся, она без сомнений и колебаний впустила бы его в дом. Но он не возвращается…
Чайник забурлил, кнопка выскочила со звучным хлопком.
– Обожаю торты, – пропела Ольга и плюхнулась на табуретку.
Юлька налила чаю, поставила перед Ольгой тарелочку с тортом, достала ложечку.
– А ты? – Ольга с жадностью набросилась на торт.
– Я не хочу.
– Тогда ешь банан!
– Оль, у меня кусок в горло не лезет. Зачем я пристала к нему с этими деньгами? Какая муха меня укусила!
– Как это какая? – Ольга едва не поперхнулась. – Мы же вместе решили, что будем искать новую аренду.
– Ну да, – вяло согласилась Юлька. – Но надо было как-то не так сразу. Не в лоб.
– Брось, – Ольга небрежно махнула рукой. – В лоб, не в лоб – один черт. Ешь банан, говорю!
Юлька нехотя очистила золотистую шкурку. Банан оказался неожиданно вкусным, тающим во рту.
– Ну как? – Ольга вопросительно вскинула брови и глянула на нее.
– Вкусно.
– Видишь! Я же говорила. Ты ешь, ешь. И другой возьми. Сразу станет легче.
Юлька послушно взяла другой банан. Желудок ее, привыкший к минимальному количеству пищи, раздулся и начал болеть.
– Ну, что будем делать? – спросила Ольга, доевшая свой торт.
– Давай спать, – предложила Юлька.
Она чувствовала себя выжатой как лимон.
– Да я не про сейчас спрашиваю, дурында, а вообще. Денег нет. Салона тоже нет. Как будем выходить из положения?
– Помнишь Гарика? Он звал нас на работу. К себе в мастерскую. Может, стоит пойти к нему? На время.
Ольга сморщила свое кукольное личико.
– Ты что? И не думай! Он оберет нас до нитки! У него денег не заработаешь, а пахать придется, как каторжным.
– Оль, но ведь нет другого выхода. Поработаем, скопим какую-то сумму. В конце концов, если будет регулярная зарплата, можно и кредит взять. Тогда снимем себе помещение.
Ольга слушала Юльку, и на ее лице отражалась целая гамма чувств. Она понимала, что подруга права.
– Ладно, уговорила, – кисло проговорила Ольга. – Завтра позвоню ему. А сейчас, правда, давай ложиться, что ли.
Юлька кивнула и пошла доставать из стенного шкафа раскладушку.
11
Василий Петрович Баринов проснулся ни свет ни заря. За окном еще было темным-темно. Он протянул руку и взял с тумбочки телефон. На экране светилась цифра «5». Пять утра! Зачем он вскочил в такую рань? Снова будет мучить адская головная боль. Надо уснуть. Заставить себя, закрыть глаза, принять удобную позу. Кажется, в ютубе есть специальная музыка для релакса и сна.
Василий Петрович открыл сайт, нашел какой-то ролик, включил. Послышался тихий плеск воды, чириканье птичек и еле уловимая мелодия. Он прикрыл глаза и попытался отключиться, но проклятый сон так и не шел. Промучившись минут пятнадцать, Василий Петрович в сердцах отложил телефон. Нечего делать, придется вставать.
Он, кряхтя, поднялся с постели и отправился в ванную. Прохладный душ немного привел его в себя. Перестало колоть в висках, тяжесть, давившая на сердце, слегка отпустила. Василий Петрович докрасна растерся полотенцем, почистил зубы, побрился, побрызгался одеколоном. После этого жизнь показалась ему более или менее сносной.
Он пил кофе на огромном квадратном балконе, переделанном под зимнюю веранду. Пока только кофе. К девяти часам придет Настя, принесет свежих круассанов с шоколадной начинкой и клубники. Тогда он позавтракает как следует.
Василий Петрович уже пять лет жил один в роскошной трехкомнатной квартире на Полянке. Ему нравилось одиночество, тишина и покой вокруг – в семейной жизни его вечно преследовал шум: то дети закричат, поссорившись, то жена на кухне задумает провернуть что-то в блендере, то в ванной машинка с грохотом начнет отжимать белье. Теперь в пустой квартире никто не кричал, не плакал, не ругался, кухня стояла девственно-чистая, а вещи стирались строго раз в сутки в отсутствие хозяина.
Василий Петрович нанял горничную, чтобы она распоряжалась всем хозяйством. Прежде чем остановиться на Насте, он отсеял несколько десятков претенденток. Настя как нельзя более подходила его запросам: молчаливая, почти бесплотная, как тень, сорокалетняя старая дева. Она приехала откуда-то из провинции и тщетно искала нормальную работу. Ей долго не везло, пока она не встретила Василия Петровича. Тут, как говорится, пазлы соединились. Настя боготворила хозяина, научилась угадывать любое его пожелание, да что там, каждую мысль, рождающуюся в его голове. Она драила и без того идеально чистую квартиру, заказывала лучшие и наисвежайшие продукты, следила за тем, чтобы в вазе на столе всегда были живые цветы.
Василий Петрович был доволен. Всю первую половину жизни он насиловал свою интровертную натуру, пытаясь быть, как все: женился, завел детей-погодков, вечно сопливых, крикливых, раскидывающих под ногами игрушки. Возил семью на юга в экзотические страны, покупал жене шубы и бриллианты, выслушивал от нее, как ей не хватает его темперамента в постели, как другие мужья зарабатывают больше и любят жен жарче.
