К сорока восьми годам Василий Петрович почувствовал, что устал: тянуть лямку, соответствовать общепринятым нормам. К этому времени его бизнес крепко стоял на ногах, в средствах нужды не было никакой. Но в душе прочно поселилась тоска. Хотелось послать все к черту и поменять жизнь на сто восемьдесят градусов. Что он и сделал, невзирая на осуждение родственников, друзей и собственную совесть, нашептывающую, что он поступает жестоко и непорядочно, бросая семью. Василий Петрович оставил имущество жене и детям, купил себе квартиру в центре и занялся политической карьерой. Это его затянуло с головой.
Жизнь приобрела совершенно новый смысл. Ему несказанно везло – довольно скоро он добился известности и популярности в общественных кругах и пошел вперед семимильными шагами. Один пост сменялся другим, более высоким и престижным, но Василий Петрович не собирался останавливаться на достигнутом. Планы его были дерзкими и смелыми, а вера в себя – непоколебимой.
И вот теперь остался последний, решительный шаг. От него зависит, увенчается ли успехом весь его титанический труд за последние годы…
Василий Петрович взглянул на часы. Только семь, и то без четверти. В одиннадцать у него назначена встреча. Очень важная встреча с человеком, которого ему порекомендовал бывший одноклассник, Венька Солнцев. Один раз они уже встречались, обсудили заказ, гонорар, наметили план действий. Сегодня Василий Петрович должен получить первый отчет о проделанной работе.
Он вдруг понял, что его разбудило в такую рань. Страх! Страх, что ничего не удалось, и, стало быть, все напрасно. Главный конкурент обойдет его, займет место, о котором он мечтает вот уже два года. За которое заплачено столько денег и ради которого потрачено столько нервов.
Василий Петрович нервно допил кофе и развалился в плетеном кресле, стараясь справиться с охватившим его мандражом. Напрасно он психует. Все будет хорошо. Венька, когда советовал ему своего чела, сразу оговорился: нюх у него, как у собаки. Будь покоен, все сделает в лучшем виде.
Василий Петрович не заметил, как задремал. Ему снилось, будто он мальчишка, ловит в саду у деда белых бабочек-капустниц. Над головой ярко светит солнце, на грядке наливаются соком круглые молодые кочанчики. Бабочки порхают, а маленький Васятка машет над головой сачком, пытаясь прижать белокрылую трепещущую красавицу к траве…
Его разбудил скрежет открываемой двери. Это пришла Настя. Пока она вешала в прихожей плащ и переобувалась в мягкие войлочные тапки, Василий Петрович сонно щурил глаза, пытаясь выйти из дремотного состояния. Надо же, приснится всякая пакость! Покойников видеть во сне – не к добру. А дед – давным-давно на том свете.
– Вы уже встали? – Настя заглянула на балкон. – Не холодно вам тут?
Василий Петрович помотал головой. Настя молча достала из стенного шкафа теплый плед и укутала им хозяина.
– Сейчас завтракать будем. Я вам к чаю, кроме круассанов, еще бубликов взяла. Горячих, с маком.
– А клубнику? – ревностно спросил Василий Петрович.
С некоторых пор он обожал по утрам клубнику со сливками или просто со сметаной.
– Ну разумеется.
Настя ушла в гостиную накрывать на стол. Василий Петрович всегда завтракал с чувством и толком, за большим дубовым столом, покрытым крахмальной белоснежной скатертью. Он сидел в кресле и с удовольствием слушал тихий и мелодичный звон посуды. Как это у Насти так получается – в ее руках даже обычные фарфоровые тарелки поют, словно хорошо настроенный музыкальный инструмент.
– Кушать подано, – торжественно провозгласила Настя из гостиной.
Василий Петрович скинул плед и, покинув балкон, уселся к столу. Он пил свежезаваренный ароматный чай, лакомился клубникой и кусал горячий хрустящий бублик, намазанный сливочным маслом и щедро обсыпанный маком. Настя скромно стояла в стороне. На ней был белый кружевной фартучек, в руках такое же полотенце. Если Василий Петрович что-нибудь проливал на скатерть или просто оставлял крошки, она бесшумно подходила и устраняла непорядок. Как вышколенный официант, она молниеносно забирала пустые тарелки, чтобы они не портили антураж стола.
Позавтракав, Василий Петрович приободрился. Настроение его заметно улучшилось. До встречи оставался час.
– Настя, я пойду прогуляюсь, – крикнул он в спальню, где горничная протирала пыль.
– Хорошо, Василий Петрович. Обедать дома будете или в ресторане?
– Дома. Закажи мне куриного супчика с вермишелью. Или лучше сама свари.
– Хорошо, сварю. А на второе?
– Второе по своему разумению.
Василий Петрович надел легкое пальто, шляпу, ботинки и вышел из квартиры. Денек выдался солнечный и безветренный. Ему сразу же стало жарко в пальто и шляпе. «Вернуться, что ли? – подумал он и тут же отверг эту идею: – Возвращаться – плохая примета». Прогулка по бульвару заняла у него полчаса. Потом он сел в такси и через пятнадцать минут был у своего любимого ресторанчика.
В дверях Василия Петровича встретил знакомый швейцар. Он помог ему раздеться и проводил в зал, где у окна был зарезервирован уютный столик на двоих. Василий Петрович попросил стакан минералки и стал ждать.
Ровно в одиннадцать в зал вошел плечистый молодой брюнет. Он зорко оглянулся по сторонам и быстро подошел к столику, за которым сидел Василий Петрович.
– Здравствуйте. – Брюнет протянул руку.
Василий Петрович пожал его крепкую ладонь.
– Доброе утро.
– А ведь оно действительно доброе. – Брюнет кивнул на окно, в которое светили яркие солнечные лучи.
Василий Петрович слабо улыбнулся.
– Вы правы. Хотелось бы, чтобы и вести, которые вы мне принесли, так же были добрыми.
Брюнет сел напротив него.
– К сожалению, пока не могу вас ничем порадовать. Мы продолжаем работу. Нужно набраться терпения.
– Но вы поймите! – Василий Петрович нервно заерзал на стуле. – У нас мало времени. Очень мало! Если вы не… не выполните мой заказ, все будет напрасно. Я на вас надеюсь, как на господа Бога.
– Ну, это лишнее, – со снисходительной улыбкой проговорил брюнет. – До Бога мне далеко, однако сделаю все, что в моих силах. У меня есть кое-какие зацепки. Надеюсь, в скором будущем нам повезет.
– Хорошо, если так. – Василий Петрович залпом осушил стакан. – Есть еще что-то? Какие-то новости?
Брюнет секунду помолчал, раздумывая, будто колебался, говорить или нет. Затем решительно качнул головой.
– Нет. Больше никаких новостей.
Василий Петрович кивнул и кисло улыбнулся.
– Да, кстати, вам привет от Вениамина Константиныча, – сказал брюнет. – Он переживает, как вы. Говорит, совсем пропали, перестали звонить.
– Это я пропал? – он возмущенно захрустел пальцами. – Это он мне не звонит! А мне неловко его беспокоить, он ведь занятой человек, у него бизнес.
