– Это тебе, дочка, от отца. Можешь распоряжаться по своему усмотрению. Хочешь, потрать, хочешь, дальше копи.
Юлька была воспитана в скромности и приучена к бережливости, потому почти ничего из накопленных денег не потратила. Только купила себе пару модных джинсов да летние кроссовки.
С матерью они жили дружно, душа в душу, почти никогда не ссорились. Об отце Юлька не тосковала. Но в самой глубине души у нее жила какая-то неприкаянность. Иногда ей страстно хотелось, чтобы рядом оказался взрослый, добрый и мудрый мужчина. Почувствовать себя под надежной защитой, маленькой, слабой, беспомощной. Юлька отгоняла от себя такие мысли, невольно равняясь на мать: та жила одна, ни на кого не надеялась, ничего не боялась, сама обеспечивала их и отлично себя чувствовала. Когда соседки спрашивали ее: «Кать, чего ж ты все одна да одна, без мужика», она неизменно весело отвечала: «Не нужен мне никакой мужик, я сама себе мужик»…
Сейчас, сидя рядом с Иваном Николаевичем, Юлька вдруг подумала: как славно было бы, если б у нее оказался такой отец. Смелый, справедливый, заботливый. Повезло его мальчишкам, и жене, Алене, повезло!
– О чем задумалась, девочка? – тихо спросил Иван Николаевич.
– Ни о чем. Просто. Слушаю вас. Молодцы вы с женой, что редко ссоритесь. У нас вот так не получилось.
– Чтобы не ссориться, нужно любить друг друга. Сильно любить.
– Я его любила. Очень сильно.
– А он тебя? Прости, что я на «ты».
Юлька опустила глаза.
– Не знаю. Он был таким… таким нежным. Называл меня смешно.
– Как называл?
– Танцорка. Я танцую неплохо, ему нравилось. Он восхищался мной. Мы… мы совсем мало были знакомы. А потом я попросила у него денег на то, чтобы открыть свое дело. Он отказал.
– Не дал?
– Нет. Сказал, что мне не нужно этим заниматься. И у него все равно сейчас нету такой суммы.
– Может, и вправду не было? – предположил Иван Николаевич.
– Нет. У него с деньгами все в порядке.
– Ну и что дальше? Вы из-за этого поссорились? Из-за денег?
– Да. Я обиделась и выгнала его. А он… он ушел. И больше не звонил. Я ждала, а он пропал. – Юлька беспомощно поглядела на Ивана Николаевича.
Тот улыбнулся.
– Как же он придет, если ты его прогнала? Вот вы, женщины, непоследовательный народ. Ты его, значит, за дверь, а он должен перед тобой в ногах валяться, умолять простить его, обещать златые горы? Да ты сама такого мужика никогда не станешь уважать. Разве я не прав?
– Прав. – Юлька шмыгнула носом.
– А вот этого совсем не надо. Сырость разводить – последнее дело. – Иван Николаевич достал из коробочки еще пастилу. – На вот, скушай. Сладкое – это эндорфины. Знаешь, что это такое?
– Знаю. Ольга так говорила.
– Ольга – это подруга, которую…
Юлька кивнула.
– Умная у тебя была подруга, царствия ей небесного. А плакать не нужно. Нужно позвонить своему другу сердечному. Сказать, так, мол, и так – скучаю я без тебя. Жалею, что вспылила. Приходи, решим все вопросы.
Юлька грустно улыбнулась. Она бы давно так и сделала, но как быть с тем, что она видела Влада в окне у Ольги в ночь ее гибели? Или это все-таки был Армен?..
– Не хочешь звонить? – спросил Иван Николаевич. – Гордая, значит.
– Не в этом дело.
– А в чем же?
Юлька вдруг испугалась. Если она расскажет попутчику о своих подозрениях насчет причастности Влада к убийству Ольги, тот, чего доброго, пойдет в полицию. Влада начнут искать и арестуют. «И пускай, – произнес в ее голове трезвый голос. – Ему место в тюрьме». Юлька упрямо мотнула головой.
– Ты чего? – удивился Иван Николаевич.
– Нет, ничего. Это я так. – Юлька заставила себя выпрямиться и взглянуть ему в глаза. – Не хочу я ему звонить. Я уже… разлюбила его. Может, другого полюблю.
– Это приятеля своего рыжего? – в тоне Ивана Николаевича послышалась насмешка.
Она с вызовом подняла голову.
– Да, его.
– Что ж, хозяин – барин, – развел руками тот. – Только вряд ли у тебя получится.
– Что получится? – не поняла Юлька.
– Полюбить его. Сердцу ведь не прикажешь. Его не обмануть. Если лежит оно не к одному, а к другому, местами их не поменять.
– Я попробую приказать сердцу, – твердо проговорила Юлька.
В это время младший из мальчишек свесился с верхний полки.
– Пап, мы ужинать будем? Я есть хочу.
– Да, Славик, слезайте и идите в туалет, руки мыть.
Славик и его брат, Стасик, спрыгнули вниз и ушли мыть руки. Юлька встала из-за столика.
– Пойду. Не буду вам мешать. Кормите ребят.
– Да ты и не мешаешь. – Иван Николаевич аккуратно расстелил на столе салфетку. – Давай с нами ужинать.
– Спасибо, я уже чаю напилась.
Он посмотрел на нее с теплотой.
– Вот бы нам с Аленой такую дочку. Уж мы бы ее так любили, баловали.
«А мне б такого отца», – хотела сказать Юлька, но промолчала.
Скандальная тетка, наевшись, дула из бутылки квас. Юлька села на свое место и стала смотреть в окно. Она сидела так до тех пор, пока толстуха не напилась и не взгромоздилась наверх с аханьем и оханьем.
Иван Николаевич и мальчишки ужинали, тихонько переговариваясь между собой. Седая старушка тоже легла и, кажется, уже спала. Юлька опустила столик, раскатала матрас и принялась стелить постель.
– Спать будете? – спросил Иван Николаевич, отчего-то снова перейдя на «вы».
– Да, лягу, пожалуй. Прибытие рано, хочется выспаться как следует.
– Я не спросил, вы сами-то из Сызрани?
– Да. Мы с Ольгой в Москву на заработки поехали.
– А дома остался кто?
– Мама.
– Понятно. Значит, мы с вами земляки. Мы ведь с Аленой тоже из Сызрани. В Москву давно переехали. Сначала снимали комнату, потом квартиру купили в ипотеку. Вот, жили себе, не тужили. И тут такая напасть. – Он посмотрел на притихших пацанов. – Ну да ладно. И верно, пора на боковую. Славик, Стас, живо, чистить зубы – и в постель!
Мальчишки тут же ушли, взяв с собой полотенца и зубные щетки. Юлька подивилась, как они беспрекословно слушаются отца. Вроде тот не строгий, голос на них не повышает. А они, как вышколенные хорошим командиром солдаты, – спешат исполнить любой приказ.
– Спокойной ночи, Юлечка. – Иван Николаевич тоже достал с полки матрас.
– Спокойной ночи.
Юлька легла под одеяло. Вагон мерно покачивался под стук колес. Юлька вдруг вспомнила, как они с Ольгой ехали в Москву. Веселые, всю дорогу лопали вареники с вишней, которые тетя Света дала им с собой. Пили кока-колу, хохотали, строили планы на будущее.
