Тут Богданов улыбаться перестал, дотянулся ручищами до горла Соньки, сдавил слегка, поднял ее и к бешеным своим глазам приблизил. Пока Сонька, задыхаясь, ногами и руками махала, Богданов, оскалившись, сказал:
– Еще раз соврешь – по плечи в землю вобью! Каждую косточку по пять раз переломаю! «Слам» мне нужен, поняла, дура?
И, отшвырнув в угол, как паршивого кутенка, велел собираться.
Собирать-то нечего было. Пока Богданов, вытащив руками из горшка на плите полусваренную курицу, алчно ее жрал, Сонька выскочила во двор, побежала к прячущейся в сараюшке Шурке.
– Шурка, он меня куда-то тащит! Сбегай к исправнику, скажи: убивать меня повел! У него глаза бешеные прямо – может, заарестуют придурка! Я денег тебе дам потом – сбегай, выручи!
– И не проси, Софочка Ивановна! Не пойду! Не будет его исправник заарестовывать, потому как сам боится! – Гренадерша, присмотревшись, углядела вспухшее горло Соньки, багровые следы пальцев на нем. – Он тебя душил?! Не пойду! И меня придушит, изверг! Придушит и не почешется – потому как за такую старую ненадобь ничего ему не будет!
И Шурка решительно заперлась в сараюшке изнутри.
Богданов привел Соньку в чужую избу, выгнал, как и сулил, прежнюю бабу-сожительницу. Плюхнулся на кровать, начал снимать штаны. Поманил Соньку, покрутил ее перед собой, словно полено выбирал.
– Да, совсем постарела ты в тюрьме, бабонька! Уж и не знаю – как с моим антиресом мужеским быть… Ты пока за водочкой сбегай, да капустки квашеной принеси! Авось с пьяных-то глаз половину морщин на твоей роже не увижу! Иди, сказано! И не вздумай сбежать куда! Все равно найду!
⁂
Только на третий день смогла Сонька отпроситься у Богданова на часок – да и то потому, что деньги кончились, не на что водку покупать было. Побежала в лазарет, к доктору Перлишину. Повалилась перед ним на колени, стала умолять спасти ее от Богданова:
– Приступ у него, господин доктор! Поглядите! – Рванула ворот платья, показала страшные синяки и багровые пятна на горле и груди. – Заберите его в лечебницу! Или меня оставьте у себя – убьет ведь!
– А кто просил, мадам, выписать его под вашу ответственность да пригляд? – вздохнув, напомнил доктор. – Ладно, посиди здесь, к господину Выставкину схожу, посоветуюсь с полицией – что тут сделать можно.
Но начальник полиции доктора и слушать не стал.
– Богданов числится за тюрьмой для испытуемых, к полиции касательства не имеет.
– И что, жалоб на него в полицию никогда не поступает? – иронично поинтересовался доктор.
– А на кого они не поступают? – резонно возразил Выставкин. – И на него, и даже на вас, доктор! Это же каторга, а не Пажеский корпус, батенька!
– А придушит он завтра эту свою сожительницу – кто тогда отвечать станет? – Перлишин уже понял, что пришел напрасно.
– Когда придушит – разберемся! – весело пообещал Выставкин. – Между прочим, его на волю вы, господа эскулапы, выпустили. После убийства некоего Найденыша, если не ошибаюсь, его полиция в цепях к вам привезла! А вы его иголками потыкали, пилюлями покормили, да и с рук долой! Что, не так? Рекомендую вам написать рапорт на имя смотрителя Александровской тюрьмы. С мотивированной просьбой перевести упомянутого Богданова в кандальное отделение. С мотивированной! Только мотивов-то у вас пока нету, если не ошибаюсь?
– Да там меня и слушать не станут! – махнул рукой Перлишин.
– Тогда заберите его в лечебницу и держите у себя… Здесь полиция может вам поспособствовать – в случае сопротивления упомянутого Богданова.
– Ему нужна отдельная палата, – буркнул, вставая, доктор. – А вы прекрасно знаете, что стационарное отделение лазарета переполнено! У меня койки свободной нету – не то что палаты!
⁂
– Ничего не могу поделать, мадам! – объявил доктор Соньке, вернувшись от начальника полиции. – Вот, ежели угодно, могу презентовать вам порошочек. В случае буйной активности вашего сожителя всыпьте ему в воду или даже водку – полдня покоя вам обеспечено!
Сонька, пока доктор отсутствовал в кабинете, успела достать из тайника тощенькую пачечку червонцев и была довольна результатом своего визита. Молча взяла порошок и подняла на доктора усталые глаза:
– Я, доктор, по молодости неплохо разбиралась в фармацевтике. Во всяком случае, по части снотворного и успокаивающих снадобий. Надо полагать, что между приемом этого вашего порошка и началом его действия проходит какое-то время. Это же не калий циан – вот он действует мгновенно. А время наступления действия успокаивающих и снотворных лекарств зависит не только от дозы, но и, например, от того, натощак принимается снадобье или после еды.
Перлишин поднял на Соньку удивленный взгляд:
– А вы действительно неплохо разбираетесь в фармацевтике, мадам. Впрочем, вспоминая то, что писали о ваших авантюрах газеты, ничего удивительного. Но если вы намекаете на калий циан, то об этом не может быть и речи!
– А все остальное для Богданова – это мертвому припарка! – невесело рассмеялась Сонька. – Нет, господин доктор, я не такая дура, чтобы просить у вас смертельный яд. Впрочем, и вы далеко не дурак, чтобы предлагать мне что-либо подобное. Я о другом, доктор. Я показала вам синяки от рук Богданова – а вы, добрая душа, порошочек мне предлагаете! Стало быть, ваши рекомендации таковы: как только он меня в следующий раз душить кинется, надо попросить его погодить, дать ему снотворное и ждать результата? Доктор, так ведь пока порошок на этакого бугая подействует, он половину поселка передушить успеет. Вы что, не понимаете? Я же вас о другом попросила – забрать куда-нибудь Богданова!
– Увы, это не в моих силах, мадам. Если уж совсем невмоготу станет – подайте прошение о переводе вас куда-нибудь подальше от Богданова. Например, в Тымовский либо Корсаковский округ! Да! А нынче же непременно зайдите в аптеку, скажите, что я распорядился отпустить вам свинцовых примочек на ваши гематомы!
– Премного вам благодарна, доктор, – поклонилась в дверях Сонька. – Бинтик бы мне – левая рука мозжит, сил нету!
– Конечно, конечно! – засуетился чувствующий себя виноватым доктор. – Я сейчас же велю санитару наложить вам на руку согревающую повязку!
Шагая домой, Сонька кое-что придумала. Завернула к сапожнику, и тот за царскую плату в полчаса устроил в ее обувке великолепный тайник. Туда Сонька сунула часть червонцев. Пересчитала оставшиеся: что ж, на первое время хватит Богданову душеньку потешить! Да и она рядом с ним горевать не станет! Хочет сожитель новую избу – будет ему изба! Приличный сруб за 3–5 рублей купить в посту запросто можно!
Хочет милый еще развлечений – да пожалуйста! У властей можно выхлопотать патент на торговлю. Или, к примеру, на квасное дело, как в Корсаковском посту было опробовано! А что? Ее тетушка в Одессе варила великолепный квас, и кое-какие секреты Сонька помнила.
– Где шлялась так долго, собака такая? – увидев заскочившую в дом веселую Соньку, Богданов двинулся к ней с самым недвусмысленным видом.
