– Туземцев строго запрещено водкой спаивать! – тихо напомнил кто-то.
– Ничего, отобьюсь потом! – махнул рукой Тарасенко. – Базилов, строй взвод и за мной! Бегом!
⁂
– Все, Софья, обнаружилась пропажа! – Блоха проводил глазами уехавший вперед конный разъезд и перекинул мешки на другое плечо. – В тайгу уходить надо.
– Так они же всему поверили, Сема! – без особой надежды возразила Сонька. – Я и по ровной-то дороге ноженьки в проклятых сапогах сбила…
– Они скоро вернутся, подруга! Начнут опять расспрашивать, присматриваться. Даже если и не заметят нашего машкерада – вернутся и доложат. Выяснится, что никакой артели на болотах нет – и пойдет погоня!
– Сема… А может, ты их подстрелишь, а? – помолчав, предложила Сонька. – Двое же их всего! Стрелять-то, поди, способен?
– Не дури, Софья! Из меня стрелок, как из тебя генерал. В одного, может, и попаду, а второй ускачет. Тогда – виселица верная. Да и не даст ничего это. Начальство, их не дождамшись, поймет: что-то случилось! И опять погоня… Часа два, много три только и выиграем. Нет, в тайгу надо! Может, отсидимся – жрачки у нас много! Пошли!
– Посты поставят по побережью.
– Попробуем пересидеть солдат. Может, подумают, что мы лодку нашли и морем почапали. Нет у нас другого выхода, Софья! Разуйся-ка, я тебе портянки перемотаю… Глубоко в тайгу забираться не станем, главное – ручей найти, али родник.
Беглецы направились в сторону темного неласкового лесного массива. У вековых лиственниц и елей остановились, оглянулись и успели заметить облачко пыли из-под конских копыт, катившееся по побережью в сторону Дуэ.
Сема Блоха перекрестился.
– Пошли, Софья! Веток не ломай, на мягкое не наступай – по корням старайся идти. Мы с тобой сейчас маненько назад возьмем – пусть думают, что мы вперед рвемся. Следопыты из караульных солдат хреновые – молись, чтобы гиляков в проводники не взяли!
⁂
Шли пятые сутки облавы на беглецов. Ушедшие из Александровского и Дуэ два взвода солдат практически оголили поселки, сделали их беззащитными. Из-за нехватки конвойных вывод арестантов на работы был прекращен. Ворота тюрем были наглухо заперты, оттуда перестали выпускать на промысел даже вольняшек. Не пускали в тюрьмы и вольных поселенцев, приходивших туда кто с голодухи за пустой баландой, кто попытать счастья в карточной игре. Тюрьмы, лишившиеся слабеньких денежных ручейков от христорадничающих по поселкам вольняшек и от пришлых игроков, шумели.
Надзиратели опасались заходить в тюремные дворы, а паче чаяния – в камеры. Жены чиновников присылали к его высокопревосходительству делегации, которые истерично требовали вернуть солдат для защиты от возможного бунта в тюрьмах. Генерал Ляпунов дважды в день гонял в полевой штаб нарочных с грозными записками, требовал возвращения солдат и одновременно приложения всех усилий для поимки беглецов. Начальник Тымовской воинской команды подполковник Данилов получил распоряжение передислоцировать в Александровск взвод солдат. Рассматривался вопрос о переброске воинского контингента из Корсаковского поста. Несмотря на все старания Ляпунова, шила в мешке от Приморского генерал-губернатора утаить не удалось. Гродеков пригрозил Ляпунову неполным служебным соответствием и телеграммой в Петербург.
Обросшие без малого недельной щетиной, подполковники Тарасенко и Фотенгауэр нервничали все больше. Они не сомневались, что именно их сделают козлами отпущения. Но что они могли сделать, кроме того, что уже делалось? Пешие и конные патрули беспрерывно циркулировали вдоль побережья на протяжении более 30 верст, паровой катер губернатора днем и ночью сторожил пролив в самой его узкой части. Несколько раз солдаты в море открывали огонь по полузатонувшим бревнам, кучам мусора и водорослей. После того как в тайге две команды солдат-разведчиков едва не перестреляли друг друга, офицеры запретили им без особого распоряжения углубляться в лесной массив. Гиляки-звероловы, на счету которых были десятки пойманных и застреленных арестантов-беглецов, неслышными тенями скользили в таежном полумраке, высматривая следы пребывания человека.
Среди солдат и офицеров крепло убеждение, что Соньке и Блохе удалось ускользнуть морем.
– А что, господа? Очень даже может быть! В первый же день, пока катера здесь еще не было, связали пару бревен, поставили мачту и ушли. Течения в проливе мало предсказуемые – в конце концов, им могло просто повезти!
– Или не повезти: давным-давно потопли, а мы здесь, как слабоумные, мечемся, ждем чего-то…
К исходу пятого дня появились первые обнадеживающие известия. Вышедшие из тайги два гиляка-разведчика подошли к штабному костру и тяжело плюхнулись на землю. Кто-то из младших офицеров попробовал съязвить на их счет, однако один из охотников разжал грязную ладонь, на которой поблескивали две женские заколки для волос.
– Где вы их нашли? – задал кто-то глупый вопрос.
Гиляки пожали плечами: как где? В тайге, нашли, однако…
Заколки оказались не единственной находкой опытных следопытов. Порывшись в березовом туеске для табака, гиляки показали несколько кучерявых русых волосков – они повисли на ветках кустарника. И кусок обглоданного рыбьего хребта – зверь так не ест!
– Еще костер нашли, сапсем маленький. День-два назад горел. Еще гавно нашел, сапсем свежий, шеловешеский. Тоже день-два назад. Приносить сюда не стал, однако…
– Место показать можешь?
– Завтра показать. – Гиляк указал на солнце, прячущееся огненным шаром в облаках по ту сторону пролива. – Сегодня поздно, два или три часа идти туда.
– А найдешь ли то место? Тайга-то большая!
– Гиляк найдет!
Подполковник Тарасенко распорядился накормить охотников от пуза. Уведя в свою палатку, налил, чтоб не увидели ябедники, по стакану разведенного спирта и велел отдыхать до утра.
Сами офицеры уснуть долго не могли: строили планы поимки беглецов.
А утром, еще до восхода, гиляки предложили свой план. Как утверждали охотники, беглецы – нарочно или нечаянно – оказались на звериной тропе, ведущей к солонцам. Впереди у них – старое лесное пожарище, непроходимый, если не считать этой тропы, бурелом и глубокие, скрытые высокой травой овраги.
– Десять солдат со мной пойдут, – распорядился охотник постарше. – Покажу ту стоянку. Много солдат не надо – не пройдут! Оттуда с шумом погоним их по тропе. Арестант от шума бегать будет, как зверь, по той тропинка. А мой племянник отведет другой солдат, побольше, в то место, где тропа на опушку выходит. Там засаду устроить можно.
– А ежели в другом месте выйдут? Отвечаешь, охотник?
– Другой путь с той тропа нету! – заверил гиляк. – Беглец многа уставать будет, многа бояться. По бурелому идти не сможет!
На карте, как с ним не бились, гиляк показать ту опушку не смог. Единственное, чего могли добиться – примерного времени хода до той опушки. Выходило что-то около пяти-шести часов.
