Краем глаза Агасфер заметил, как в тупике как ни в чем не бывало появился Масао. Сразу подсел к Андрею, оживленно о чем-то заговорил.
Ну, погоди, поганец, решил про себя Агасфер. Дай только один на один остаться – я тебе устрою выволочку за самостоятельность! Связь ему понадобилась! Если б не Ханжиков – всех бы могли в ЧК на допрос отправить…
Размышления Агасфера прервал мироед: очень уж понравились бородачу «дутики», как он назвал пневматические тележные колеса.
– Добрая вещь, – не выдержав, похвалил бородач. – Рама не деревянная, как я погляжу. Из железа какого-то особого – легкого! Не продашь, прохфессор? Я бы хорошо за каждый тарантас заплатил!
– Не могу, господин-товарищ! – развел руками Агасфер. – Самим пока телеги нужны. Вот закончим полевые исследования – на обратном пути и поговорим.
– Тю-ю! – огорченно махнул рукой бородач. – Где ж вас потом сыщешь!
– Как где? – посмеивался Агасфер. – Железная дорога тут на всю Сибирь одна, мимо не проедем! Жалко, что сенца ты, дядя, пожалел. А то бы я больше покупателей на свои тарантасы и не искал!
Поговорив всласть на «торговые темы», бородач оглянулся и, понизив голос, поинтересовался:
– А верно люди бают, что твоя кспедиция, господин прохфессор, банду Костыля вчера ополовинила и властям сдала?
– Ну, если быть точным, сначала Костыль со своими бандюганами нас в полон вместе с красноармейцами взяли. Но в итоге военное счастье от упомянутого Костыля отвернулось.
– А еще говорят, будто двое совсем молодых твоих парнишек, специально обученные, всех мужиков костылевских раскидали? Ну, то, верно, брехня?
– Почему брехня? Во-он они, сидят. Коли желаешь – сам спроси.
Бородач издали обошел Андрея и Масао, оживленно беседующих с Безухим. Сделав несколько кругов вокруг, он решился, присел напротив на корточки и начал расспросы, с некоторой опаской поглядывая на голый безухий череп Ху.
Агасфер издали с интересом наблюдал за этой сценкой.
Судя по жестикуляции, Андрею скоро надоела недоверчивые расспросы бородача. Спрыгнув с платформы, он прошелся вдоль путей и наконец нашел то, что искал – пару старых кирпичей. Предложив их на осмотр – чтобы бородач не заподозрил жульничества, – он перехватил кирпич за края двумя руками и кивнул Масао. Пожав плечами, тот встал, примерился и нанес молниеносный удар ребром голой ладони. Из рук Андрея выпали две половинки разбитого кирпича… Отвесив шутовской поклон, Масао снова уселся на край платформы.
Восхищенно покрутив головой, бородач предложил показать свою силу Андрею, протянул ему второй кирпич. Тот отрицательно покачал головой, снова встал и стал оглядываться, ища точку «приложения сил». Не найдя ничего более подходящего, Андрей подошел к возку бородача, пригнулся, замер на мгновение и вдруг обрушил на толстую боковую доску молниеносный удар кулаком. Доска оказалась пробита, и Андрей, морщась от острых щепок, вынул из пробитой дыры руку.
Бородач заохал, забегал вокруг разбитого возка. Потом, подталкивая в спину сына, так и застывшего с открытым ртом после первого «опыта» с кирпичом, заспешил с платформы…
Чуть попозже в тупик прибежал Ханжиков, принес последние новости про Унгерна. Сам барон, по уверению Михаила, был предан столь любимыми им монголами, пленен ими
[137] и передан партизанам командира Щетинкина. И в настоящее время его переправляют в Новониколаевск, для пролетарского трибунала. Однако остатки Дикой дивизии, разогнанные красными партизанами по необозримым пространствам Монголии, все еще, как уверял Ханжиков, представляли серьезную опасность для экспедиции.
– Михаил, простите – но вы сами говорили, что дивизия начала рассыпаться еще до поимки барона, – увещивал командира Агасфер. – Буряты и монголы спешат к своим барашкам, русские рвутся в Харбин. До нас ли им всем? Да и те же безмерные пространства Забайкалья и Монголии, я уверен, буквально насыщены красными патрулями и разъездами!
– Так-то оно так, – Ханжиков сдвинул простреленную фуражку на самый затылок, где она держалась вопреки всем законам физики. – И все равно рискованно, товарищ профессор! Но ничего не поделаешь: мой взвод все-таки отзывают. Остатки каппелевцев что-то под Читой затевают, вот чертовщина какая! Может, подождать вам тут все-таки? Хоть пару недель? А, господин профессор?
Но тот только улыбался.
Глава двадцать пятая
Новые компаньоны
(Иркутск, 1921 год)
Деловой разговор с обретенным компаньоном у Цепенюка состоялся наутро после встречи в ресторации. Мржавецкий привел есаула к себе домой, угостил «старорежимным» коньячком на сон грядущий и уложил на диване. Цепенюк держался настороженно, коньяк только пригубил, а на ночь сунул под подушку револьвер со взведенным курком, и лег не раздеваясь – снял только сюртук и дав себе обещание по возможности не спать – мало ли что? Уж больно шустрым оказался его новый компаньон: такому ничего не стоит натравить на «золотовладельца» подручных бандитов и силой вырвать место хранения клада.
Однако ночь прошла спокойно. Утром Мржавецкий проснулся ни свет ни заря, громко зевал и шлепал босыми ногами в соседней комнате. Цепенюк, держась за рукоятку револьвера, делал вид, что спит, – однако хозяин, облаченный в длинный байковый халат, бесцеремонно уселся на край дивана и потряс гостя за плечо. Тот сделал вид, что только-только проснулся, замычал, приоткрыл глаз и увидел насмешливую физиономию Мржавецкого. В руке у того был небольшой поднос с двумя наполненными рюмками и нарезанным лимоном.
– Ну-с, господин есаул, мы стали вчера компаньонами, однако прилива доверия с вашей стороны я что-то не вижу. Револьвер из-под подушки торчит, легли не раздеваясь… Учтите, горничных я не держу, так что брюки будете гладить сами! Берите рюмку и давайте поговорим. Ваше здоровье!
Опершись на локоть, Цепенюк выцедил коньяк, пожевал лимон. Хозяин забрал у него рюмку, унес поднос и снова уселся – на сей раз в кресло.
– Ну-с, дорогой компаньон, если ваши вчерашние откровения не были пьяной похвальбой, они требуют самого серьезнейшего обсуждения. Понятно, что ценный груз спрятан вами где-то на линии Транссиба, однако точного места вы называть пока не желаете. Ценю и хвалю вашу осторожность и предусмотрительность – однако встаньте на мое место! Сотня ящиков с ценным грузом – не оставленный на вокзальном дебаркадере чемодан: выскочил из вагона, подхватил и поехал дальше. Если, повторяю, ваше вчерашнее заявление не было результатом пьяной, простите, похвальбы, то…
– Попрошу вас выбирать выражения, господин Мржавецкий, – сверкнул глазами Цепенюк.
– Ну-ну, успокойтесь, Петр Евстигнеевич! Я вовсе не ставлю под сомнения ваши слова, но… Заявленный вами объем сокровищ уж больно велик: 350 пудов золота! Смею предположить, что прятать ящики наверняка было легче, чем нынче незаметно достать и вывезти, не вызвав ни у кого подозрений. Только для вывоза потребуется уйма подвод, либо несколько грузовых автомобилей, или, скорее всего, вагон! Правильно?
