– Ваша разведка не ест хлеб даром, – усмехнулся Агасфер.
– А вы как полагали? После захвата Урги Унгерн, по нашим данным, собирается совершить бросок на север и, подняв казачьи станицы и бурятские улусы, выгнать красных из Верхнеудинска, дойти до Читы и заключить договор с нами. Затем, вернувшись на юг, окончательно разгромить китайцев и заключить союз с англичанами. Только, боюсь, ни черта у него не получится, Берг!
– Почему?
– Потому что большевики уже направили ему навстречу 51-й экспедиционный корпус и уйму партизанских соединений. Будь я проклят, если он сумеет добраться дальше станции Оловянной! Его погонят в Монголию так, что у барона только ветер в полах его желтого халата засвистит! А у него тяжелые обозы, Берг! – хитро подмигнул Осама. – С ними далеко не убежишь. Так что нам остается только подождать и поглядеть – куда он спрячет свою казну!
Прикрывая рот, Осама широко зевнул, поглядел на часы:
– Черт, как быстро летит время…
– Могу предложить вам комнату с ванной, Осама-сан: так вы сэкономите немало времени, добираясь до отеля.
– Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением Берг, – японец покосился на почти опустошенную им бутылку.
– Захватите ее с собой, Осама-сан, – посоветовал с серьезным видом Берг. – Я провожу вас, а по дороге расскажу, что мне удалось узнать из ваших недоговорок, внимательно наблюдая за языком вашего тела и мимикой.
– Ну-ну! Любопытно будет послушать…
– Во-первых, вы тревожитесь за своего сына, потому что толком не знаете характер его задания и сомневаетесь в том, что он сможет его выполнить так, как надо. А это плохо отражается на карьере молодых офицеров, Осама-сан. Если я не ошибаюсь, это задание связано с русскими – вернее, совдеповской разведкой. И с китайцами – весьма опасный «конгломерат», не так ли? И вообще, от русских можно ожидать чего угодно… Во-вторых, вы приехали не вместе с Масао – полагаю, что он прибыл сюда раньше. И вы весьма расстроены, что вам с ним не удалось повидаться… Думаю, что вы, не получая вестей от сына, изрядно за него беспокоитесь. Ну, что вы остановились, Осама-сан? Идемте, прошу вас!
– Откуда такая информация, господин Берг?
– От вас, от вас! – скупо улыбнулся Агасфер.
Пробурчав что-то себе под нос, Осама поднял на собеседника тоскливый взгляд. Он был весьма красноречив.
Берг знал, что Осама был невероятно горд и счастлив тем, что его единственный сын выбрал для себя дорогу отца. Знал он и то, что конечной целью оякоко
[45] были не только уважение и любовь к родителям. Высшим пунктом морального обучения молодежи в духе учения Конфуция являлась выработка верности императору, который также рассматривался как отец воина. Отдать за него жизнь – это в Японии было в порядке вещей.
Знал Агасфер и то, что Масао никогда не выполнял задания за пределами Японии, никогда не сталкивался с чуждыми бусидо
[46] понятиями и идеологией европейской разведки. И это, как догадывался Берг, более всего беспокоило старшего Осаму. Беспокоило и одновременно приводило в отчаяние: тот же «путь воина» не позволял Осаме попросить помощи для сына. Да он и не принял бы такой помощи, предложи ему ее сейчас Агасфер. Что ж, придется действовать по наитию. Берг вздохнул и переменил тему:
– Но я не закончил, Осама-сан! Вы как-то упоминали о грядущей своей отставке – так вот, мне кажется, что с той поры вы подвинулись к ней гораздо ближе. Возможно, уже переведены на менее ответственную работу. Если это так, то вас гложет обида, и вы убеждены, что ваше понижение – происки ваших врагов. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что успех моей экспедиции призван основательно поправить ваше реноме. Однако вы сильно сомневаетесь в моем успехе…
– Вы сам дьявол, Берг! Откуда вы, черт возьми, вы все это знаете?
– Откуда? Тот же язык тела, в который вы нисколечко не верили, Осама-сан! Движение рук, глаз, даже ног – помните, я принес вам тапочки? Признаюсь: я сделал это не столько для вашего удобства, сколько для того, чтобы мне было удобнее наблюдать за движением ваших ступней. Простите, конечно, Осама-сан!
– Движение рук и глаз? Не верю, Берг! Я всегда был весьма сдержанным на эмоции человеком…
– Только не после четырех-пяти добрых порций бренди, Осама-сан! И я не собираюсь читать вам лекцию про подсознательную моторику человеческих движений – уже достаточно поздно. Пару примеров – извольте.
– Буду признателен – чтобы в следующий раз быть, черт возьми, поосторожнее!
– Ерзанье на стуле, постоянная смена положений тела, поглаживание или почесывание головы… В беседе вы несколько раз задумчиво дотрагивались пальцами до носа – явный признак того, что человек сомневается в чем-то, либо лжет… Вот ваша комната, Осама-сан! Во сколько вас разбудить?
Осама помолчал, чуть раскачиваясь с носка на пятку и глядя под ноги Агасфера. Наконец, он поднял голову и уперся в глаза хозяина щелочками своих глаз.
– Не сомневаюсь, Берг, что этого проклятого Макиавелли вы изучили в своем монастыре: нормальному человеку в суете буден и в голову не придет брать в руки его труды. Тем не менее результат налицо: вы меня опять обставили! – Осама покрутил головой, криво усмехнулся. – Не-ет, надо поскорее в отставку! Буду разводить в своем садике ирисы, подстригать газоны и не думать о том, что всякое движение может быть расшифровано таким человеком, как вы! А будить меня не надо: я не столь стар и пьян, чтобы не встать в нужное мне время! Спокойной ночи!
Пожелав по пути спокойной ночи Андрею, Агасфер спустился в кабинет и присел к камину. Покосившись на дверь, закурил еще одну «манилу» и, устроившись возможно удобнее, принялся размышлять.
Несмотря на скудость поступающей из мира в Шанхай информации, Агасфер не разучился добывать то, что ему было нужно и интересно. Больше всего его, разумеется, интересовала Россия. Он не планировал туда вернуться совсем – это было невозможно! Агасфер просто пытался понять и причины российского переворота и то, как новая жизнь воспринимается людьми его поколения.
Стараясь держать руку на пульсе родины, он знал, что ее новые лидеры и вожди пытались навязать другим странам свой образ жизни, грезили мировой революцией и не скрывали этого. Более того: несмотря на внутренние проблемы страны, нехватку продовольствия и даже голод, Совдепия не жалела денег на то, что называлось экспортом революции. Когда надежды на революционное сознание немцев пошли прахом, лидеры новой России с надеждой повернулись в сторону Китая. А как же: масса народа, наличие кучки эксплуататоров и целого сонма голодного пролетариата создавались, казалось бы, все условия для китайской революции!
После образования компартии Китая, начавшейся недавно реорганизации Гоминдана
[47] и вступления в него коммунистов, руководство новой России явно взяло курс на советизацию древнего Китая, раздувание местных революционных настроений и явно рассчитывало на переход этой страны на социалистические рельсы. И, надо отметить, до обострения обстановки между Китаем и Россией обстановка для разведчиков была в Поднебесной просто идеальной!
