Кроме того, логику экспозиции, постепенное привыкание к страху крайне затруднительно применить к ментальным ритуалам. Процесс нейтрализации угрозы умственным ритуалом происходит достаточно быстро, а в некоторых случаях ритуал выполняется для того, чтобы не возникла пугающая мысль. Экспозиция в ментальном ритуале также может вызывать очень сильное сопротивление, и зачастую клиент просто не может применить её.
Другими словами, подбор способа воздействия на ритуал происходит в соответствии с самим ритуалом, из позиции наибольшей полезности и эффективности для решения проблемы.
Экспозиция и контрритуал различаются по логике и исполнению, но не по значению. Эти приёмы вмешательства в компульсивное поведение не универсальны, их нельзя мультиплицировать без разбора на любой случай. Их нужно подбирать, исходя только из конкретной уникальной ситуации. Там, где прогноз будет благоприятен, или невозможно использовать в данном случае экспозицию, то можно использовать контрритуал и наоборот.
Управляемая "неуправляемость".
В чём мы видим принципиальную разницу между человеком, страдающим ОКР, и человеком без ОКР, которого назовём контрольным, по аналогии с контрольными пациентами в рандомизированных клинических исследованиях?
Мы видим нестандартную работу когнитивной функции – но не вообще, а только конкретно в отношении навязчивых мыслей. Контрольный человек не имеет циклического механизма в мышлении. Он может управлять мыслями. Более того, он даже представить не может тот факт, что невозможно о чём-то думать и при этом, не иметь возможности об этом не думать. Но при ОКР мы имеем некоторое кажущееся нарушение этой функции и "неуправляемость" мыслями, которые мы называем навязчивыми.
Мы считаем, что это – кажущееся нарушение, но оно воспринимается как нарушение и субъективно, и со стороны.
Например, клиент сообщает, что его постоянно преследует мысль о том, что он сделал что-то неправильно, и его сестра умрёт. Другой не может отделаться от мысли, что он маньяк-убийца, может сойти с ума и убить свою девушку. При этом они понимают, что ничего реально не случится, и они не сделают ничего плохого. Но невозможность избавиться от пугающих мыслей создаёт впечатление, что ими невозможно управлять, они возникают бесконтрольно и против воли человека.
"Если эти мысли так настойчивы, то вдруг и правда произойдёт что-то плохое?» Чтобы успокоиться, человек всеми силами пытается избавиться от этих мыслей и от всех обстоятельств, их вызывающих.
На самом деле, это – мираж. То есть, никакого нарушения функции мышления в этом нет. В противном случае мы бы видели это искажение во всех мыслях, имеющих одинаковые объектно-эмоциональные признаки (характеристики). Человек понимает, что навязчивая мысль – это продукт его сознания, но феномен в том, что он не может ими управлять, как всеми остальными мыслями. Например, оставить мысль без внимания и начать думать о другом, или быстро переключиться на другую деятельность, которая требует внимания.
Обсессия – это управляемый "неуправляемый" мыслительный процесс. В нём есть рациональное логическое мышление, но также есть ещё инстинктивная, интуитивно-эмоциональная составляющая. Человек сам создаёт навязчивый механизм, так как постоянно вынужден держать мысль в фокусе внимания, пытаясь от неё избавиться.
Кто же создаёт ситуацию, при которой наше сознание резко сужается, и управление поведением берёт "в свои руки" инстинкт? Это делаем МЫ САМИ, и делаем это сознательно. Наш мозг, как орган управления организмом, только реагирует на сигналы от сознания. При ОКР восприятие опасности происходит сознательно, на основе нашего опыта (памяти). Пришла пугающая мысль, произошла оценка её содержания, мозг получил команду и выдал сигнал к спасению в виде тревоги. Но это не мгновенная реакция, как если бы перед нами появилась реальная опасность. Мы понимаем, что можно проанализировать ситуацию, принять меры. Всё, что мы делаем дальше, любое наше действие по нейтрализации только подтверждает мозгу наличие опасности. Таким образом мы создаём циклический механизм, который мы сами же поддерживаем собственными усилиями. И чем больше этих усилий, тем активнее реакция мозга. Так как он регулярно получает от нас подтверждение, что опасность существует, потому что мы с ней "сражаемся", и постоянно выдаёт сигнал для принятия мер по её устранению. То есть, это – компульсивный механизм, который стартует с инстинктивной реакции, но потом продукт (результат) рациональной логики (всё, что мы делаем для спасения) вызывает инстинктивный отклик, который запускает рациональные (логические) рассуждения, и так по кругу.
Но кто управляет логическим процессом рассуждения, который заканчивается принятием решения? МЫ САМИ. То есть, мы сами управляем компульсивным механизмом. Но мы не можем влиять на инстинкт. Поэтому нам кажется, что мысли бесконтрольны: "Потому что я не могу с ними справиться". Уместно привести многим известный пример про белую обезьяну или розового слона. Попробуйте не думать о розовом слоне? То есть на уровне сознания нам кажется, что мы можем сознательно о чём-то не думать, но не думая о чём-то, мы именно об этом и думаем. Навязчивая мысль становится "центральной" для дефолт-системы мозга. И даже если человек отвлёкся на какое-то время, и центральное место заняла другая, более значимая в данный момент мысль, то навязчивая просто "осталась в тени". Она имеет важное значение, и её потенциал настолько велик, что память не даёт ей стать неактуальной. Любой мотивирующий фактор сразу её активирует и делает "видимой".
Под условно "искажённой" логикой мы понимаем сам механизм концентрации внимания на конкретной пугающей мысли. Что-то вас беспокоит, и вы естественным путём (то есть инстинктивно) пытаетесь избавиться от этого. Это человек делает всегда и при любых обстоятельствах – избавляется от ненужного или опасного, вызывающего дискомфорт, страх, беспокойство…. Это естественное и логичное поведение. Но в случае навязчивой мысли, мы используем ту же естественную потребность и ту же логику, то есть пытаемся избавиться от навязчивой мысли. В этом нет искажения, это – мыслительный процесс. И он основан на фокусе внимания и на феномене мозговой деятельности, который заключается в том, что в единицу времени мозг может держать фокус внимания только на одной мысли и ещё нескольких, но они будут не в фокусе, а как бы в фоне. и их всего только две или три. Но в фокусе внимания будет находиться только одна мысль и только одно сознательное действие, которое выполняется чётко. Мы можем делать и два, и три действия одновременно, но они будут не такие быстрые, правильные, точные, как если бы мы делали что-то одно. Тогда как понять, что мысль в фокусе может быть одна, а делать я могу два или три сознательных действия?
Наш мозг способен быстро переключать фокус внимания с одного на другое. Но всё равно, это имеет ограничение в два или три одновременных действия. (Возможно, что и чуть больше, но тогда качество полученного результата будет падать катастрофически).
Сейчас, наверное, многие вспомнили легенду о Юлии Цезаре, который делал сразу несколько дел. Но это всего лишь миф. Гай Юлий Цезарь мог быстро переключаться с одной задачи на другую и обратно. Например, он мог диктовать сразу несколько писем, что со стороны выглядело как делание нескольких дел одновременно.
