У Иммануэль задрожали руки. Сердце зашлось в частом и болезненном ритме.
Что, если ее месячное кровотечение стало той самой кровавой жертвой, о которой говорил апостол Айзек? Что, если она породила зло? Возможно ли, что она, сама того не подозревая, выступила сообщницей в кознях Лилит? Одна мысль об этом вызывала у нее тошноту, но она не могла отделаться от крепнущего подозрения, что происшествие в Темном Лесу было чем-то большим, нежели случайной встречей.
Чудовищная мысль посетила ее, словно в ответ на вопрос, который она задавала себе с того раза, как впервые попала в лес: что, если дневник был ловушкой? Много недель назад, когда ведьмы одарили Иммануэль словами ее матери, она решила, что те руководствовались неким родством с Мириам, приязнью к ней. Но что, если все обстояло иначе? Что, если в действительности они отдали ей дневник только затем, чтобы Иммануэль непременно вернулась в лес и пролила там свою кровь, тем самым принося жертву, необходимую им, чтобы призвать бедствие? А дневник – не более, чем хитрый ход, заманивший ее в западню?
Земля чуть не ушла у Иммануэль из-под ног, когда она с ужасом осознала истину во всей ее полноте. Той ночью в Темном Лесу ее обманом вынудили принести ведьмам жертву, ставшую необходимым толчком к началу кровавого бедствия. Она сама запустила этот процесс. Открыла дверь, которую теперь не знала, как закрыть, и весь Вефиль страдал за ее грехи и наивность.
Это она виновна во всем.
Лия взяла ее за руку.
– Иммануэль? Что с тобой?
Иммануэль не ответила. Мысли проносились в голове с такой скоростью, что не успевали оформиться в слова. Будь она хорошим человеком, она созналась бы во всем здесь и сейчас. Пошла бы к апостолу Айзеку и рассказала ему все, что было ей известно о бедствии: как оно началось, где, и то, что, скорее всего, за ним последуют другие. Отдала бы ему дневник. Но Иммануэль знала, что если она сделает это, то с большой долей вероятности попадет на костер по обвинению в колдовстве. Поставить в известность церковь означало бы обречь себя на гибель, в этом она не сомневалась. К тому же, одна мысль о том, чтобы передать дневник Мириам церкви, казалась невыносимой. Пусть его использовали как приманку, но все-таки он достался ей от матери, и более того, это был ее единственный источник информации о ведьмах и лесах, где они обитали. Как знать, может, он еще сослужит ей службу.
И тут ее осенила опасная мысль… Что, если был и другой выход? Способ снять проклятие, не привлекая церковь и не ставя себя под удар? Что, если она сможет положить всему конец точно так же, как и начала: своей кровью?
Идея была не лишена смысла. Ведь если все напасти обрушились на Вефиль из-за жертвоприношения, то вполне логично предположить, что развеять их могло ответное жертвоприношение. И возможно, если Иммануэль снова попадет в лес, ей удастся исправить содеянное. В конце концов, именно с ее крови началось это бедствие – пусть ее кровью оно и закончится.
Но если она вернется в лес… нет, когда она вернется в лес, она должна быть во всеоружии. Не время полагаться на чутье и догадки – тут требовались факты. Она понимала: для того, чтобы снять проклятие, мало просто войти в Темный Лес и пролить там немного крови. Процесс жертвоприношения наверняка был намного сложнее и подчинялся строгим правилам. Но Иммануэль никак не могла получить доступ к такой информации самостоятельно. Ей бы понадобился сообщник – сообщник с ключами от библиотеки пророка, – и она точно знала, к кому обратиться.
– Мне нужно поговорить с Эзрой, – сказала Иммануэль, вытягивая шею и глядя поверх редеющей толпы. – Не знаешь, где он?
Лия непонимающе нахмурилась.
– Зачем тебе с ним говорить?
– Он у меня в долгу, – ответила Иммануэль, вспоминая их разговор на пастбище.
Эзра тогда сказал ей, что библиотека пророка – настоящее средоточие знаний. Если где-то и можно было найти сведения о колдовских практиках и о том, как ведьмы насылают и снимают проклятья, то только там.
– Может, тебе выйти на улицу? – предложила Лия тем осторожным тоном, каким успокаивают вспугнутую лошадь. – Подышать свежим воздухом? На тебе лица нет.
В этот момент Иммануэль заметила Эзру. Он стоял у подножия алтаря, где всего несколько минут назад выступал с речью апостол Айзек. Эзра беседовал о чем-то с друзьями, но, к удивлению Иммануэль, поймать его взгляд оказалось совсем несложно. И когда она жестом указала на темный коридор в восточном крыле собора, он поспешно покинул компанию, протиснувшись мимо товарищей и едва не забыв с ними проститься.
– Постой, – окрикнула ее Лия, почти вне себя от беспокойства.
Иммануэль отмахнулась.
– Я на минутку.
С этими словами она двинулась вслед за ним, пробираясь сквозь толпу, пока не оказалась у пустой скамьи, где ее дожидался Эзра.
– Я уж думал, твоя бабушка горло мне перережет. Она всегда такая грозная или… – он осекся, вглядевшись в ее лицо. – Что случилось? У тебя ведь не будет из-за меня неприятностей, правда?
– Нет, что ты. Я лишь хотела отнять минуту твоего времени, если ты никуда не торопишься.
Эзра прищурил глаза, но кивнул и отвел ее к небольшой апсиде в основной части собора. Здесь впритык друг к другу перед каменным изваянием Святого Отца стояли две молитвенные скамьи. На невысоком алтаре мерцали десятки зажженных свечей. На керамическом блюде горел фимиам, и пахучий дым висел в воздухе, как нити паучьего шелка.
Эзра и Иммануэль опустились коленями на скамью и, стоя плечом к плечу, зажгли свечи, по одной на каждого, как было заведено. Иммануэль сцепила руки в замок и опустила голову.
– В наш прошлый разговор ты упоминал библиотеку пророка. Ты говорил, что там полно всяких книг. И есть даже книги знаний, вроде той, что ты показал мне тогда на рынке.
Он кивнул.
– Если тебе нужна книга, только скажи мне название, и я все достану.
– В том-то и дело, что я сама толком не знаю, что ищу. Мне нужно присутствовать там лично, самой перебирать книги – только так я смогу найти то, что хочу – то, что мне нужно.
– И что же это?
– Способ остановить кровавое бедствие.
Эзра уставился на нее, хлопая глазами, и к своему немалому удовольствию она поняла, что сумела его удивить. Задумчивое выражение его лица сменилось обеспокоенностью.
– Не лучше ли предоставить борьбу с бедствием церковникам?
– С какой стати, если церковники осведомлены не лучше меня? – конечно, дело было не только в этом; она скрывала от него правду о своей роли в кровавом бедствии и о том, как ведьмы использовали ее в своих целях. Но доверять Эзре в таком вопросе она не могла. Пусть он был своего рода мятежником и скептически относился к церкви, которой служил, но он все-таки оставался преемником пророка. – Я хочу помочь, и не вижу причин сидеть сложа руки.
Эзра погрузился в молчание и долго смотрел на свечи, потирая загривок.
