Эзра притих после того, как его мать удалилась к себе в комнаты. Он запер за ней дверь на замок и молча зашагал прочь, сунув руки в карманы и уставившись под ноги, погруженный в хмурую задумчивость. Иммануэль хотелось его растормошить, но она понятия не имела, как это сделать.
Она не вполне понимала, что произошло с Эстер в коридоре, но подозревала, что это как-то связано с пророком и синяком в уголке рта Эстер. От одной мысли, что Лия проводит время с пророком, когда тот пребывает в скверном расположении духа, внутри Иммануэль все переворачивалось. Пророки – всего лишь мужчины, а мужчинам присуще ошибаться, и они нередко склонны к плотским страстям и даже к насилию, когда их гнев выплескивается наружу.
В конце концов, пророк – это не более чем сосуд Отца, а Отец мог быть не только милосердным богом света. Он представал также яростью и огнем, громом и молнией, и часто использовал свое всемогущество, стирая ведьм и язычников в порошок. Иммануэль могла только вообразить, насколько опасным может стать мужчина, охваченный этой праведной яростью.
Вскоре, миновав несколько тускло освещенных коридоров, они вышли в широкую галерею. Та заканчивалась парой двойных черных дверей, почти вдвое выше Иммануэль. Ей пришло в голову, что эта часть здания должна была быть первоначальным элементом постройки, где молились первые верующие.
Эзра достал из заднего кармана ключ и вставил в замочную скважину. С мягким щелчком засов сдвинулся с места. Обе двери распахнулись, и Эзра с Иммануэль вошли в библиотеку.
Иммануэль никогда не видела столько книг в одном месте и в одно время, и наверняка больше никогда не увидит. Библиотека не шла ни в какое сравнение с каморкой, запрятанной в глубине школы. Это был полноценный собор, только вместо скамей здесь высились книжные шкафы, бесконечными рядами выстроившиеся от алтаря и до самого порога, где она стояла. Витая лестница у правой стены вела на верхний ярус, где раньше находился орган, но сейчас от него оставалось лишь несколько торчащих ржавых труб, между которыми были зажаты покосившиеся шкафы. Спереди площадку перекрывали кованые железные ворота – копия тех, что окружали саму Обитель.
– Вот и она, – сказал Эзра, взмахнув рукой. – Библиотека пророка.
– Она огромная.
– Пожалуй, что так, – ответил Эзра, как будто раньше не задумывался об этом.
Наверное, так оно и было. В конце концов, он не знал иной жизни, кроме как в роскоши Обители. Жестом он поманил Иммануэль за собой и провел мимо книжных шкафов к лестнице, которая спиралью вилась к органной площадке. Подобрав юбки, Иммануэль стала подниматься следом за ним, и Эзра по-джентльменски подал ей руку.
– Это закрытая секция, – объяснил он, пока они шли наверх. – Все тексты, касающиеся темных искусств, хранятся здесь. Если тебе нужна информация о бедствиях, тут ты все найдешь.
Иммануэль рискнула опустить глаза и взглянуть вниз, на первый этаж. Земля осталась так далеко под ногами, что у нее чуть не закружилась голова.
– Кажется, я еще никогда не поднималась на такую высоту.
– Нужно будет как-нибудь сводить тебя на соборную колокольню. Вид оттуда гораздо лучше, чем здесь.
Эзра взмахнул по последним ступенькам, остановился перед воротами и отпер их маленьким ржавым ключом, что извлек из кармана. Он придержал дверцу перед Иммануэль и рукой провел ее внутрь.
Иммануэль ступила на площадку. Та оказалась больше, чем она ожидала, но большую часть пространства занимали девять высоких шкафов, протянувшихся от лестницы до дальней стены. Почти все хранившиеся здесь книги были прикованы цепями к полкам, на которых стояли.
Эзра немедля принялся перебирать книги. Облака пыли, густые как дым, повисали в воздухе, когда он снимал с полок тома, гремевшие ржавыми цепями.
– И часто ты приходишь сюда читать? – спросила Иммануэль, следуя за ним по проходам.
– Нет, – отозвался Эзра. – В последний раз я приходил, когда мне было девять лет. Тогда у меня не было кинжала, поэтому я перелез через ворота, чтобы попасть внутрь. Сломал локоть, когда приземлился на обратной стороне, но все равно успел пролистать несколько книг, прежде чем меня нашли.
– Они того стоили?
Эзра улыбнулся и с сожалением покачал головой.
– Нет, но выражение лица моего отца, когда он понял, что мне удалось успешно проникнуть в одно из самых запретных мест во всем Вефиле, определенно стоило.
Иммануэль попыталась спрятать улыбку, отвернувшись к ближайшему книжному шкафу. Многие экземпляры на этих полках были такими старыми, что Иммануэль боялась, как бы они не рассыпались в пыль от ее прикосновения. Некоторые представляли собой не более, чем сшитые бечевкой листы иссохшей бумаги. Другие оказались обычными дневниками, такими же, как дневник ее матери, но принадлежавшими пророкам прошлого.
Иммануэль и Эзра начали исследовать собрание в поисках упоминаний о бедствиях. Такая работа требовала времени и порой скрупулезного подхода, но Иммануэль было все равно. Поначалу одно то, что она читала слова давным-давно умерших людей, приводило ее в неописуемый восторг. Но энтузиазм угасал по мере того, как она осознавала масштабы стоящей перед ней задачи. Только на верхнем ярусе хранились сотни книг, а внизу – еще тысячи. Понадобятся годы, чтобы разобрать их все.
В течение нескольких часов они безрезультатно прочесывали библиотеку, и Иммануэль была уже близка к тому, чтобы сдаться, когда заметила книгу, одиноко стоящую на пустой полке в дальнем углу органной площадки. Бережно взяв ее в руки, Иммануэль движением пальцев стерла с нее слой пыли и открыла обложку. Надпись на титульном листе гласила: «Нечестивая четверка: Компендиум», датировано годом Плуга. Без указания автора.
Далее следовала история ведьм и их преступлений – от истоков восстания ковена до их поражения от руки Дэвида Форда семь лет спустя. Сначала Иммануэль решила, что книга посвящена исключительно событиям Священной Войны, но полистав страницы, обнаружила, что в ней глубоко исследуются также ведьмовские практики и языческая сила, которую ковен Лилит использовал против вефильского воинства. Среди всех преданий одна практика особенно привлекла внимание Иммануэль: кормление Матери.
В нем в общих чертах описывалось ритуальное жертвоприношение, которое совершалось в озере в самом сердце леса, известном лишь под названием Чрево Матери. Хоть книга претерпела неоднократные редакции (некоторые страницы были вырваны, где-то – вымараны черными чернилами отдельные слова), Иммануэль удалось уловить суть ритуала. В книге утверждалось, что принесшие кровавую жертву Матери в этом нечестивом месте зачастую вознаграждались темными силами.
Далее сообщалось, что, согласно преданию, Лилит и ее сестры совершали жертвоприношения во Чреве Матери, дабы завоевать власть и привлечь удачу. То и дело поступали сведения о ведьмах, которые посреди озера резали себе вены и пускали кровь в воду, тем самым утоляя голод Матери. Некоторые уверяли, что Лилит бросала в воду отрубленные головы пленных ратоборцев. В одном отрывке рассказывалось о том, как ведьмы, с поднятыми до колен юбками, заходили на мелководье и садились там на корточки, чтобы их месячные крови стекали в воду. В книге также сообщалось, что по окончании войны, в которой Лилит и ее ковен потерпели поражение, Дэвид Форд и его ратоборцы казнили ведьм за грехи против церкви, топя их в пруду.
