– Подожди… у нас обоих?
Он кивнул.
– Я подделал пропуска и тебе, и себе. Леса там слишком опасны, чтобы гулять по ним в одиночку, – он похлопал коня по загривку, и тот недовольно заржал. – Я довезу тебя туда, куда тебе нужно.
– Но ты скоро станешь пророком. Здесь твой дом, твоя паства…
– Именно поэтому я должен проследить, чтобы ты благополучно добралась до своей бабушки. Я – преемник пророка, и на мне лежит не меньшая ответственность за спасение Вефиля, чем на тебе. С этого момента все, что мы делаем, мы делаем вместе.
– Ты и так уже сделал более чем достаточно. Вовсе не обязательно переворачивать свою жизнь вверх дном.
Эзра стиснул челюсти.
– Некоторое время назад я дал тебе слово, что буду защищать тех, кто не может защитить себя сам. И сейчас я еду с тобой, чтобы мы вместе нашли способ покончить с бедствиями. Нравится тебе это или нет.
И вдвоем они покатили долгой дорогой в деревню. Эзра понукал лошадь, и Иммануэль обратила внимание на костяшки его пальцев, побелевшие от того, как крепко он вцепился в поводья. Иммануэль сидела с ним рядом и куталась в пальто из темной шерсти, которое надел на нее Эзра, низко натянув на лоб капюшон, пряча лицо от случайных ночных прохожих.
Они были уже на полпути к деревне, когда зазвонил соборный колокол.
Иммануэль повернулась на скамье, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
– Ты это слышал?
Эзра кивнул и достал что-то из кузова повозки.
– Думаешь, это по наши души? – спросила Иммануэль. – Неужели нас уже ищут?
– Если так, – отозвался Эзра, снова поворачиваясь к дороге, теперь уже держа в руке ружье, – то они пожалеют об этом.
Перезвон колоколов становился все громче, звуча в такт учащенному сердцебиению Иммануэль.
– Эзра. Ты же не серьезно. Мы не можем…
Эзра щелкнул поводьями, и лошадь припустила галопом.
– Я обещал, что проведу тебя через ворота, – прокричал он поверх топота копыт, – и я сдержу свое слово.
Лес по бокам от них расплывался, тени смазывались, а конь продолжал набирать скорость. Эзра оглянулся через плечо и выругался.
– Вот проклятье!
Иммануэль тоже повернулась, проследив за его взглядом, и увидела позади два дрожащих в далекой тьме огонька.
Всадники. Стража пророка.
«Марта», – осенило ее.
Она видела, как ушла Иммануэль, а всего в десяти минутах езды верхом от фермы располагался окраинный караульный пост. Похоже, Марта направилась туда и донесла на нее, чтобы стража вернула ее назад. Марта предала ее, и теперь, когда церковь знала о прегрешениях Иммануэль, стража достанет ее из-под земли, чтобы наказать за содеянное. И ей не будет пощады.
– Надеюсь, ты успела помолиться, – сказал Эзра, перекрикивая ветер, – потому что к рассвету грехов за нами прибавится. Возьми-ка, – он сунул поводья ей в руки, и Иммануэль пришлось упереться ногами в дно повозки, чтобы не слететь со скамейки. Эзра с ружьем в руке перебрался в кузов повозки. – Держи вожжи ровно, но постарайся не тормозить. Не позволяй лошади сбавлять шаг.
– Что ты задумал? – спросила Иммануэль.
Вожжи больно натирали ладони, и она боялась изодрать их в мясо. В темноте позади них огни становились ярче, крупнее, и Иммануэль уже могла различить силуэт одинокого всадника, несущегося за ними вдогонку.
Эзра вскинул ружье и, зажмурив один глаз, посмотрел в прицел. Положил палец на спусковой крючок.
– Выиграю время.
Дальнейшее она помнила отдельными вспышками. Из черноты вынырнул всадник в плаще, у него на груди болтался священный кинжал, а его лошадь неслась прямо на них. Кто-то закричал.
Над ухом Иммануэль просвистела пуля.
Эзра нажал на курок.
Почти настигший их стражник вывалился из седла и неподвижно упал на дорогу, и в пыли рядом с ним догорало масло его разбитого фонаря. Еще один огонек в темноте с юга, еще один приближающийся всадник. Пули прошили тьму, и Иммануэль низко пригнулась, щелкнув поводьями и подгоняя лошадь вперед.
Эзра сделал несколько предупредительных выстрелов в темноту, вынуждая всадников отступить, только для того, чтобы на смену им с поднятыми винтовками из темноты вышли другие, выкрикивая в ночь приказы и проклятия.
Иммануэль гнала лошадь вперед, но всадники были быстрее, и когда на западе замерцали новые фонари, она поняла, что бегство бессмысленно.
Надежды не было.
– Мы не успеем, – крикнула она сквозь ревущий ветер, не обращая внимания на поводья, глубоко впившиеся в кожу. – Их слишком много!
Эзра опустил винтовку и перелез через задок повозки обратно на скамью. Он вырвал поводья у нее из рук и резко потянул их на себя. Лошадь встала на дыбы, и Эзра спрыгнул на землю, пока повозка не успела остановиться.
– Что ты делаешь? – непонимающе спросила Иммануэль.
– Вывожу тебя из Вефиля, – он снова вложил поводья ей в руки. – Привратники на карауле проследят, чтобы ворота перед тобой открылись. Проезжай быстро, прежде чем стража прикажет снова закрыть их. Как только ты окажется за воротами, ты будешь в безопасности, по крайней мере до тех пор, пока отец не отдаст распоряжение преследовать тебя за чертой города.
– Эзра…
– Скачи во весь опор и не оглядывайся. Слышишь меня? В повозке есть провизия, деньги и товары для мены. Если сумеешь прорваться через дебри к городам на другой стороне, этого должно хватить, чтобы протянуть хоть до конца зимы, если понадобится.
Иммануэль с трудом сдерживала слезы.
– Эзра. Ты стрелял в стражников пророка. Тебя арестуют за измену церкви. Тебе нельзя оставаться. Не делай этого.
– Если я не останусь, ты не доберешься до ворот, – сказал Эзра с надрывом в голосе. – Всадники слишком быстры. А я могу выиграть тебе немного времени.
– А как же пропуск?
– Он уже у привратников. Я обо всем позаботился несколько дней назад. Тебя ждут, поэтому, когда подъедешь к воротам, тебе их откроют. Но тебе пора ехать. Поторопись.
Стук лошадиных копыт стал громче, он уже заглушал звон церковных колоколов. Вдали Иммануэль увидела яркую вспышку только что зажженного факела.
– Езжай, – приказал Эзра и повернулся к всадникам, вскинув ружье. – Быстрее! – закричал он, когда Иммануэль не сдвинулась с места.
Иммануэль взмахнула поводьями. Лошадь резко рванула вперед, и она продолжила гонку по темноте, оставляя Эзру позади.
Иммануэль услышала выстрел, но не знала, кто стрелял. Она не обернулась. Она не отрывала глаз от дороги, крепко сжимая в руках поводья.
«Не оглядывайся, – повторяла она себе снова и снова, как молитву. – Не оглядывайся. Не оглядывайся».
