Сергей присел рядом и, взяв в руки указанную деталь, повертел ее в руках, тихонько присвистнув, – судя по всему, это был обычный примитивный карбюратор. Поразительно, что геранцы так быстро смогли до него додуматься, тогда как он, обладая превосходящими знаниями, банально о нем забыл. А ведь этот механизм мог бы помочь Рославу в решении проблем с его новым двигателем, там как раз была загвоздка во впрыске. Ратный мысленно обозвал себя дураком и аккуратно положил карбюратор обратно, – сегодня господин Майсер удивил его, и не раз. Пусть этот самолет был в какой-то степени банальной копией первых «эстов», но все же геранец внес в его конструкцию несколько оригинальных идей, некоторые из них не грех и перенять. Взять хотя бы ту же обшивку. Майсер пропитал ткань каким-то составом, делавшим ее трудновоспламеняемой, а это в разы повысило живучесть самолета – весьма полезное усовершенствование.
– Господин Эйтан, господин Эйтан! – В ангар вбежал заводской управляющий и остановился в воротах, подслеповато щуря глазами за стеклами своего массивного пенсне. Увидев сидевшего у брезента Сергея, он направился к нему. Ратный поднялся и вопросительно посмотрел на подошедшего. Тот остановился напротив, тяжело дыша и нервно вытирая взмокшее лицо замусоленным платком.
– Что-то случилось?
Управляющий молча кивнул и, отдышавшись, выпалил:
– Господин Эйтан, только что по радио объявили, что наш император низвергнут и власть полностью перешла к Совету министров во главе с канцлером Карнотом.
– Демон дери… – раздался из-за спины сдавленный голос Васнова.
Сергей замер, переваривая услышанное, мысли метались, словно загнанные в клетку дикие звери, – произошло именно то, чего он опасался больше всего. И главное, теперь было совершенно непонятно, что делать дальше. Одно было ясно – в городе оставаться нельзя. После памятного случая с арестом у местных гувбивцев наверняка на него большой зуб имеется, – скандал тогда получился порядочный, и по головке их не погладили. Они могут воспользоваться подходящим моментом и попытаться отыграться, тем более что на этот раз останавливать их будет некому.
В принципе, он ожидал чего-то подобного и даже предпринял кое-какие шаги, подготавливая свое возможное бегство: все нужные документы по разработкам теперь хранились дома в сейфе, прототип нового самолета был полностью демонтирован, а кобура с пистолетом стала привычным аксессуаром гражданской одежды. Но все случилось, как всегда, неожиданно. Теперь оставалось только надеяться на таинственный конверт Кутесова и собственную расторопность. Ратный скрипнул зубами и, угрюмо посмотрев на управляющего, спросил:
– Рабочие знают?
Тот отрицательно замотал головой:
– Нет, господин Эйтан. Объявить?
– Да. И скажите, чтобы шли по домам. О возобновлении работы предприятия их оповестят.
Управляющий кивнул и, еще раз проведя платком по лицу, трусцой выбежал из ангара.
– Рослав, – Сергей повернулся к молодому инженеру, который стоял в полной растерянности, – дуй на аэродром, скажи Анюткиной, чтобы выводила «Надежду» и перегоняла ее на аэродром академии, там встретимся. Да, и забеги к себе, возьми все что надо, остальное – в печку. Времени у тебя часа два.
– Но…
– Никаких «но», – бросил Ратный, подхватывая со стоящего у стены верстака свою куртку. – Капитан в курсе, мы с ней уже давно готовились к чему-то подобному. Так что мухой туда-сюда, без промедлений.
Парень непонимающе посмотрел на своего начальника, но ничего спрашивать не стал, а, вытерев руки тряпкой, быстрым шагом направился вслед за управляющим. Сергей с грустью оглядел ангар и, вздохнув, вышел на улицу, аккуратно притворив ворота. Закрыв их, он пару минут стоял, упершись лбом в обитые металлом доски, затем громко выругался на земном и, выкинув ключ в ближайшие кусты, быстро зашагал к проходной.
Роханцев растерянно посмотрел на стоящего напротив него старичка, преподавателя математики, принесшего ему новость о свержении императора, и медленно опустился в кресло.
– Что же сейчас будет, господин Андре? – каким-то пронзительно жалобным голосом спросил старик.
– Думаю, что полный бардак, – ответил Роханцев, дрожащими руками доставая из стола коробку с аромами и поджигая одну из них лежащей там же зажигалкой.
– Но… но что делать нам?
– В первую очередь – не паниковать, – буркнул он. – Господин Лайкс, у вас, кажется, сейчас урок, вот и отправляйтесь на него.
Учитель покорно кивнул и, шоркая ногами, вышел из кабинета, оставив Роханцева в одиночестве. Бывший комендант Наймарской крепости, а ныне глава Талской академии авиации и воздухоплавания оперся лбом о ладонь руки и некоторое время сидел неподвижно, не обращая внимания на падающий с конца аромы пепел, который медленно тлел на полированной поверхности стола. Пронзительный треск аппарата связи заставил его мотнуть головой и растерянно посмотреть сначала на телефон, затем на почти догоревшую палочку. Тяжело вздохнув и затушив арому в массивной медной пепельнице, он смахнул рукой пепел со стола и только после этого поднял трубку неумолкающего аппарата.
– Привет, Андре, – раздался в трубке знакомый голос. – Новость слышал?
– Да, Серг, только что сообщили.
– Что думаешь делать?
– Пока не знаю, – честно признался Роханцев, вертя в руках зажигалку. – А сам что думаешь?
– Тоже не знаю. Кутесов мне тут пакет оставил, на экстренный, так сказать, случай, вот пытаюсь его отыскать. Тейрина позавчера уборку делала и куда-то сунула. В городе мне оставаться опасно.
– Боишься, что придут?
– Опасаюсь, – ответил Эйтан. – Хотя не столько за себя, сколько за Тей и остальных. Эти костоломы из ГУВБИ на этот раз могут никого не пожалеть. Собственно, поэтому и звоню. Тей сейчас где?
– Должна быть на аэродроме.
– Это хорошо. – В голосе Эйтана послышалось нескрываемое облегчение. – Знаешь, я уже послал за Анюткиной, и если ничего не произойдет, то примерно через час «Надежда» будет у вас, так что, если надумаешь… – Серг замолчал.
– Понял. – Роханцев перестал крутить зажигалку и со стуком поставил ее на стол. – Кому-то еще сказать?
– Всем «старичкам». – В трубке зазвякали колокольчики отбоя.
Андре поднялся с кресла, прошел туда-сюда по кабинету, остановился у окна и, заложив руки за спину, замер, растерянно наблюдая за дворником, подметающим дорожки сквера позади здания академии.
«Господин Эйтан, если вы вскрыли конверт и читаете данные строки, то это значит, что ситуация для вас (а возможно, и для меня) складывается не лучшим образом. Страна давно находится в довольно шатком состоянии, и с каждым месяцем оно становится все более неустойчивым. Слишком много власти сосредоточил в своих руках канцлер, и слишком поздно наш император это понял. Впрочем, не будем сейчас о политике – думаю, в данный момент она волнует вас меньше всего».
