– Да. Итак, – Юра, кашлянув, вышел и встал во главе стола. – Как мы уже знаем – недавно в нашем городе были убиты студентка Александра Соловьёва и сварщик Максим Мячин. У меня есть доказательства, что это дело рук одного и того же убийцы. На трупах обоих обнаружили частицы материала, принадлежавшие одним и тем же перчаткам – экспертиза это подтвердила. Вчера мне пришло заключение из лаборатории.
Юра сделал небольшую паузу, давая всем осмысливать сказанное им. Когда он снова заговорил, голос его зазвучал громче и напряженнее, как до предела натянутая струна.
– Кроме того, этот же человек два года назад в июле убил в парке молодую пару: Марию Серафимову и Александра Аванова. Материал с перчаток тот же. Образцы, найденные на теле Марии, сравнили с образцами и Соловьёвой, и Мячина.
В зале воцарилась тишина. Затем Петров, одетый сегодня в полицейскую форму, в которой ему, судя по вспотевшему лицу и лысине, было жарко и тесно, воскликнул:
– Так что же это получается, Аркадьев? У нас что, ещё и два маньяка?!
– Нет, Вячеслав Леонидович. Я не сказал ещё самого главного.
Видно было, как Юра глубоко вдохнул, чтобы высказать заключительную часть речи – грудь его буквально надулась, придав ему сходство со славянским богатырем.
– Мы с ребятами тщательно изучили старые дела о жертвах Всеволожского потрошителя. Ну, Владимира Соколова, которого тринадцать лет назад посчитали виновным в одиннадцати убийствах. Взяли заключения судмедэкспертизы у тех, кто погиб в результате удушения руками и ножевых ран, и отправили их на сравнение с убитыми в этом и в две тысячи пятнадцатом году. И там, и там смотрели характер ран, силу ударов и прочие признаки идентификации. В итоге, – он сглотнул, – вероятность совпадения очень большая. А это означает, что…
Юра так и не закончил свою фразу, но судя по лицам присутствующих, в этом не было никакой нужды.
– Позвольте заметить, – негромко сказал Костомаров. В наступившей тишине его голос прозвучал особенно чётко. – Именно беседа с Соколовым и вывела нас на Михайленко. Это он нашёл его рядом с трупом бывшей жены, и позже, на суде, свидетельствовал против своего однокурсника.
– Это всё не имеет значения! – рявкнул покрасневший то ли от злости, то ли от возбуждения Петров. – Просто догадки! У нас до сих пор нет никаких доказательств, и никаких улик против Михайленко! А то, что он весь такой странный и необщительный, вообще ни о чём не говорит! Половина людей такие. Да чего далеко за примером ходить – вон, наш Лёша Волчков! Сидит, целыми днями только в монитор хрюкает – что, он тоже маньяк?
– Как знать, – послышалось хихиканье Гены.
– Барсуков, ты это… не шути мне так! Зато Лёша молодец – он в компьютерах разбирается почище нас всех, а сейчас вообще важную работу выполняет! Тоже мне…
– Позвольте вмешаться, – услышал Гоша смутно знакомый голос. Судя по повороту голов за столом к его источнику, он принадлежал сидевшему спиной к нему мужчине с пепельного цвета волосами в белой клетчатой рубашке. – Шизоидные черты характера – то есть, склонность индивида к чрезмерному и постоянному уходу из настоящей реальности в свой личный мир, сами по себе не предрасполагают к антисоциальному поведению. Но в то же время они, всецело отдавая душу любимому увлечению, теряют способность испытывать эмпатию к реальным людям, и даже могут легко пройтись по ним бульдозером, если те встанут у них на пути и будут мешать получению желаемого. При этом не придадут этому никакого значения. Если речь идёт о декомпенсации, разумеется. Это и роднит шизоидов с социопатами.
Тут Гоша понял, кто это, вспомнив психиатра из медицинского университета имени Сеченова, о повторном приезде которого Юра говорил вчера. Надо же – он сегодня умудрился его не заметить.
– Александр Сергеевич, уважаемый. Вот вы услышали всё это. Что можете сказать, как специалист?
– Насколько я понял, Сергей Антонович, следственно-оперативная группа не имеет достаточных оснований полагать, что виновен именно гражданин Михайленко.
– Наши ребята займутся проверкой его клиентов. Список возьмут в оружейном магазине – только надо будет провести соответствующую беседу с продавцом. Пусть дадут его за все года, что у них есть. Не придётся даже со всеми беседовать – всего лишь посмотреть на дату и место жительства, а потом сопоставить это со временем, когда в данном населенном пункте были случаи пропаж людей или убийств. Уверен – совпадёт совпадет. Как в случае с Сосновым бором.
– Только, Сергей Антонович, пусть парни сначала обследуют место за Песочным, – вставил Петров. – Пока они будут прочёсывать клиентскую базу «Пули», опасный серийный убийца будет продолжать разгуливать на свободе. У него на счету несколько десятков трупов.
Подполковник говорил вполне искренне, но на Гошу нахлынуло раздражение. Он вспомнил, что ещё месяц назад следователь вовсе не горел желанием искать виновника похищений в собственном городе, и сейчас далеко не был уверен, что им движет внезапно проснувшаяся совесть и праведность, а не надежда урвать кусочек славы от поимки маньяка.
– Я позвоню в Питер – пусть пришлют ещё ребят. Вы тоже кого задействуйте. Они будут проверять заказчиков, а основная группа продолжать прощупывать Михайленко более радикально. Времени у нас действительно мало – если он обнаружит трекер, то в лучшем случае подаст на нас в суд, и выиграет дело. А в худшем…
– Сбежит, – угрюмо проворчал Петров. – Нужно обыскать его тайное место. Пошлём туда вместе с ребятами ещё и кинологов. Сергей Антонович, звоните в Санкт-Петербург. А вы, Александр Сергеевич? Что-нибудь надумали? Может, рассказ этой бабушки, Тюркиной, навёл вас на какие-то мысли? Вы же вчера его три раза на диктофоне послушали, вам Геннадий специально скинул.
– Возможно, и навёл, – согласился Шапошников. – Если вы всё-таки хотите услышать мнение о психике подозреваемого Михайленко, то я могу сказать только одно: у него есть и шизоидные, и эпилептоидные черты характера. На последние может указывать то, как он старался выполнять всё с особой точностью. Не исключена так же органическая патология ЦНС и наследственные особенности характера. Но, опять-таки – я опираюсь лишь на слова относительных свидетелей – а значит, не стоит воспринимать их как абсолютную истину.
– Ну, хорошо, – с видимой неохотой протянул Петров. – А по поводу портрета убийцы? Почему трупы одних он оставляет, а других – нет?
– О, вот это уже более понятный вопрос, – оживился молодой доцент кафедры психологии. – Чтобы ответить на него, нам придётся вспомнить, что мы разбирали в прошлый раз.
– Давайте, расскажите всем, выходите, – ажитированно, быстро и суетливо шепнул Петров, и парень, поднявшись со стула, вышел к месту у доски. Гоша снова увидел его цепкий, «хватающий» взгляд.
Стекла очков нисколько не делали его более туманным. Даже наоборот – глаза и очки психиатра, казалось, слились в единое целое, а зрачки, черноту которых не погасало никакое расстояние, могли чётко заглянуть в самую душу каждого.
