Он попытался прикоснуться к ней, но Ксюша отдернулась. – Но поймите – он больше не сможет причинить вам зла. Преступник надежно заперт в СИЗО.
– Он… он жив? Он в порядке? – она медленно подняла голову и посмотрела собеседнику в глаза.
– Что? А… да, – тот сначала растерялся, но быстро взял себя в руки. Однако в глазах его по-прежнему мелькало что-то, похожее на удивление, которое, впрочем, через пару секунд перешло в сочувствие. – Сотрясение мозга получил при задержании. Но ничего страшного, скоро он будет здоров, как…
Остаток фразы Ксюша не расслышала. Только почувствовала, как на колени ей упала собственная слеза. Одна, потом другая, третья… Она заметила, как следователь испуганно вскочил, что-то крикнул. Потом появились врачи, и всё снова погрузилось в тягостное забытье.
На следующий день, перед обедом, дверь палаты открылась, и к ней буквально ввалились дядя Ефим и Саша, её тридцатилетний племянник. Слов они произносили мало: плакали, обнимая её (несколько сдержанно, боясь, как она на это отреагирует), и просто сидя рядом. Ксюша с болезненно сжавшимся сердцем отмечала, что у дяди появилось ещё больше морщин. Внук же его с их последней встречи, произошедшей за месяц до похищения Ксюши, стал ещё более худым, а подбородок вытянулся и заострился.
– Папа нашёл новую работу? – только и смогла выдавить из себя она, глядя в голубые, ещё влажные глаза Александра Архипкина.
– О… нет, пока нет, – растерянно ответил тот, посмотрев на деда. Они обеспокоенно переглянулись между собой. – Ищет.
– Милая, мы все… искали тебя, – хриплым голосом сказал дядя Ефим, осторожно касаясь плеча Ксюши, словно проверяя, что она никуда не исчезла. – Ваня с Сашей, они… ко мне переехали. Мы держались все вместе. Так было легче. Лёша – он как узнал, тоже хотел приехать. Он же сейчас с Раей и Юлей в Греции. Мы уж его отговорили…
Ксюша знала, что старший сын дяди, её двоюродный брат Алексей, будучи архитектором, часто ездил в заграничные командировки. В этот раз он взял с собой жену и дочку от первого брака. Племянница старше её на два года, но Ксюша не особо помнила Раису: в последний раз она видела ту в девять лет – перед тем, как Рая вместе с матерью эмигрировала в Украину.
– Анита тоже заходила. Ребята молодцы. Вместе каждый день в Сертинск звонили, и Сергею Антоновичу, и Гоше… Он тоже не оставлял нас. А тебя особенно.
При упоминании о нем её пробила холодная дрожь, и Ксюша громко всхлипнула. К счастью, дядя сменил тему.
Но она просто не могла вслушиваться в дальнейший разговор, с ужасом думая о том, что будет делать, если муж вдруг придёт сюда.
Дядя с племянником пробыли ещё несколько минут, и Ксюша всё это время не могла дождаться, когда они уйдут. Да, встреча с ними позволила ей испытать радость – только чувство это было каким-то горьким и странным. Словно близкие говорили не с ней, а с её призраком. Помимо этого, она думала о Гоше – и от этого ей совершенно не становилось лучше.
Но когда через некоторое время к ней заглянул Юра, по его удручённому виду Ксения поняла, что здесь что-то не так. Опасаясь, что друг мужа пришёл сюда явно не с хорошими новостями, она, почувствовав головокружение, попыталась задать ему тот самый вопрос. Хотя после произнёсения имени Гоши изо рта у неё вырывались только отдельные слова, Юра моментально понял все, и рассказал о полученном Гошей ранении. Но, прежде чем Ксюша успела как следует испугаться, он успокаивающе заверил, что сейчас с её мужем всё будет хорошо.
Казалось, можно было больше не волноваться, что он захочет навестить её в ближайшие дни – однако от полученной информации на душе у Ксюши стало ещё тяжелее. Безусловно, Гоша – герой, и самый замечательный в мире мужчина. И, разумеется, заслуживает в этой жизни самого лучшего. И самую лучшую женщину. А поэтому она больше не сможет с ним быть.
Сидя в одиночестве, Ксюша вздохнула, и почувствовала, что снова плачет. Да – увы, но она права. После того, что произошло между ней и Артёмом – у неё нет никакого морального права оставаться с Гошей. Она сама этого просто не выдержит.
* * *
Посетители приходили теперь к ней каждый день. Мысленно Ксюша поделила их на две категории. В первую входили близкие ей люди, а во вторую – полицейские. Юру же она так и не определилась, к какой отнести – так что он, как и в реальности, метался между двумя.
Дядя Ефим и Саша навещали её каждый день. Иногда к племяннику присоединялись и его родители – Ксюшин двоюродный брат Иван и его жена Маргарита. Анита Ахметова, её подруга, также не отставала. Зайдя дрожащей поступью на следующий день после первого визита дяди и Саши, она вытащила из объёмной сумки кучу любимой еды Ксюши, и нерешительно, то и дело тревожно глядя на неё, пыталась рассказывать последние новости об их общих знакомых, но в итоге расплакалась и принялась её обнимать. Последующие визиты стали несколько проще, но всё равно Ксюша чувствовала, что Анита явно не знает, как строить общение с этой молчаливой, подавленной, новой версией прежней подруги.
С теми, кто знал её меньше, и пришёл всего один раз, было полегче. К таковым относились Нина, жена Юры, внезапно навестившая её редактор Маргарита Ивановна, а также охранник издательства Пётр Петрович (к счастью, они почти не упоминали о Гоше). Была даже директриса её бывшей школы Марта Васильевна с огромным букетом цветов. По количеству постоянно присылаемых ей посылок, писем и букетов Ксюша подозревала, что на самом деле желающих посетить её было больше – просто далеко не все прошли «негласный контроль». Но в любом случае, её это устраивало. С близкими людьми Ксения могла позволить себе почти ничего не говорить – все они понимали её настроение, вплоть до того момента, когда она желала побыть одной.
С полицейскими же всё было по-другому. Помимо того, первого следователя, которого, как запомнила Ксюша, звали Сергей, к ней часто являлся и другой – толстый, лет пятидесяти, с блестящей лысиной (как она поняла, он был из отдела сертинской полиции). Иногда они заявлялись сразу вдвоём. Всё, что они делали – это всячески пытались выудить из неё как можно больше сведений о том, что происходило с ней в доме Артёма. В конце концов, следователи даже начали строить беседу таким образом, чтобы Ксюша могла отвечать лишь «да» или «нет». Во время таких разговоров они параллельно выкладывали ей всё, что им было известно про её похитителя. Впрочем, ничего нового Ксения не услышала – добытая полицейскими информация лишь подтверждала то, что Артём рассказывал ей сам. Но когда они начинали говорить про совершенные убийства и предполагаемых качествах личности преступника, Ксюша полностью переставала их слушать. Едва сдерживая слёзы, она кусала губы, вцеплялась руками в одеяло или простыню, и пыталась отогнать гнев. Для них для всех он был не более, чем жестокий серийный убийца. Эти люди всё равно понятия не могли иметь, каким был настоящий Артём. И уж точно не поверят тому, как он вёл себя с ней – в моменты, когда они действительно начали узнавать друг друга. Никто, кроме Ксюши, не видел, как в его глазах загорался свет, а на лице появлялась улыбка – в моменты, когда он смотрел на неё, говорил с ней, прикасался к ней. Она и не собиралась делиться настолько личными воспоминаниями с кем бы то ни было – они принадлежали только ей и Артёму. И Ксюше не хотелось, чтобы равнодушные служители закона выкачали их мир, словно озеро, превратив в ссохшиеся официальные бумаги. Единственное, что она сделала – кратко описала работавшему с ней психологу, миловидной женщине сорока с чем-то лет, как Артём заботился о ней, кормил, водил на прогулки, и на её вопрос, имеет ли она к нему претензии, Ксюша уверенно ответила «нет».
