Ксюша с изумлением уставилась на свой белый «Sony», купленный для неё Артёмом.
– Мы изучили его содержимое, и подумали, что он принадлежит вам, – мужчина протянул ей планшет. – То, что в нем нашли – используйте это… мм… в собственных целях.
– Спасибо, – теперь уже искренне поблагодарила она его.
Невероятно! С момента своего освобождения Ксюша ни разу не вспоминала о своей рукописи – ни о той части, что была написана ею в плену, ни о той, что осталась в её ноутбуке. И нынешнее напоминание о том, что у Ксюши всё ещё имеется хоть какая-то цель, вселило в неё дух.
Теперь она должна сосредоточиться только на ней. Взять и дописать эту книгу. Выполнить последний долг перед собой и Гошей. И Артёмом. А уж потом она решит, как жить дальше.
Глава 53
Квартира Аниты стала отличным местом для её нового убежища. Главным образом, потому, что часы присутствия и отсутствия хозяйки, казалось, прямо пропорционально зависели от меняющегося настроения Ксюши: большую часть времени ей хотелось быть в одиночестве, но иногда на неё накатывали жуткие приступы страха и пустоты, во время которых хотелось, чтобы рядом кто-то был.
Теоретически, она не жила одна – и в то же время подруга часто отсутствовала. Первые проведённые у неё выходные прошли в соответствии с такими потребностями: в субботу Анита пришла только вечером, а в воскресенье ушла на ночь. Судя по всему, у неё явно случился роман с этим преподавателем английского, которого, как та однажды обмолвилась, звали Габриель, и родом он был из Бирмингема. Ксения понимала – Аните казалось неуместным подробно об этом рассказывать, глядя на то, в каком она была состоянии. В основном Ксюша относилась к такой неразговорчивости равнодушно – но бывало, что на неё вдруг накатывала такая бешеная злость, что хотелось бить и крушить всё вокруг. Тогда она молча уходила в ванную, включала воду и сидела на полу, вцепившись в колени и глубоко дыша, чтобы остановить подступающую истерику. Это получалось не всегда – иной раз Ксюша, чувствуя, как по щекам градом катятся слёзы, била по стенам и бортику ванной. На холодном кафеле и белой эмали не оставалось следов – чего не скажешь о ней: синяки и царапины стали теперь постоянным явлением на её руках. В придачу к ним добавлялись кровавые следы от ногтей на предплечьях, плечах и коленях, появляющиеся, когда Ксюша не находила другого способа, чем сцепить себя намёртво – пытаясь физически сдерживать рвущееся наружу безумие.
Однажды, выбравшись из ванной, Ксюша поймала себя на удивлении, что видит перед собой не железную кровать и земляной пол, а всего лишь стену с деревянной облицовкой в стиле пиксель. Дрожа с головы до ног, она отправилась в отведённую ей спальню, выпила сразу четыре таблетки полученного в больнице снотворного, и сидела со включённым светом, пока не вырубилась.
Когда Ксения лежала в больнице, ей не нравилась постоянная суета вокруг неё, вечно что-то требующие полицейские и врачи. Даже посещения родственников нередко утомляли (как сейчас – общение с Анитой, когда его становилось, по её мнению, много). К моменту выписки полуовощное состояние ей стало надоедать – а получив обратно рукопись, Ксюше и вовсе не терпелось вернуться к жизни, чтоб приступить к делу. Но лишь теперь осознала, в какой безопасности и относительном спокойствии она там находилась. И как же теперь ей всего этого не хватало – включая возможности снова добиваться такого хотя бы с помощью медикаментов. Те, что Ксюше дали с собой как поддерживающую терапию, и вполовину не имели подобной силы.
Почему это началось сейчас – когда, казалось, всё было давно позади? Снова она не могла спать, дрожа от ужаса. Кровать, как назло, находилась прямо посреди комнаты – ни справа, ни слева, ни спереди у неё не было никакой защиты. Ночи, даже короткие и сумеречные, стали самым ужасным временем суток. Едва Ксюша ложилась в кровать – ей начинало навязчиво казаться, что мёртвые скелеты пришли за ней и сюда, будто кайданские онрё. Засыпала она лишь на рассвете, под двойной дозой снотворного – но призраки, бывало, просачивались и туда. А один раз Ксюша с криком вскочила, увидев в кошмаре избитого Артёма, умоляюще тянувшегося к ней. Подумав, что сейчас ему хуже, чем ей, она заперлась в ванной, и плакала, пока там же не отключилась. В тот раз её там чуть не застала Анита – Ксюша едва успела встать и притвориться, что умывается. Она не хотела, чтобы подруга узнала, как плохо ей по ночам, да и вообще – не дай бог натащит сюда её родственников, и Ксения попадёт под круглосуточный присмотр. Тогда она точно не выдержит – долго находиться в чьём-либо обществе ей было невыносимо. В день переезда сюда Ксюша умоляюще попросила всех не приходить к ней – в крайнем случае, просто звонить на её новый, купленный Сашей телефон «Lenovo». А ещё с тех пор, как он с Анитой привезли Ксюшу сюда, она ни разу не вышла на улицу. Это было совсем не похоже на неё прежнюю, так любившую прогулки. Однажды Анита и сама подметила ей это, предприняв неудачную попытку вытащить Ксению на тайную прогулку.
– Всего пять минут, – умоляла её подруга. Ты будешь со мной, и никто ничего не успеет увидеть. Мы сразу в машину сядем, и где-нибудь выйдем. К тому же время десятый час, народу поменьше…
– На улице холодно, – буркнула Ксюша, отхлебнув из кружки крепко заваренный чай.
– Согласна, лето холодное. Но Ксюх, разве тебя такое останавливало? Ты всегда и дня дома не могла просидеть, помнишь? – она дотронулась до её лежавшей на столе левой руки. – Надо с чего-то начинать… продолжать… жить дальше. Ты ведь сама недавно так говорила.
– Да. Но я не имела в виду, что хочу всю прогулку озираться и бегать… от них, – Ксюша кивком указала на окно.
– Но я сейчас возвращалась – там никого не было!
– Придут, – фыркнула Ксения, угрюмо уставившись в кружку и помешивая чай без особой на то цели. – Они всегда так. Как мы убегали из больницы, забыла?
– Слушай, но всё-таки все журналюги собрались у центрального входа. Те парни вообще на всякий случай у чёрного дежурили. И потом, мы быстро от них оторвались.
Ксюша будто снова услышала вопли бежавших к ней, выходящей в сопровождении Аниты, Саши и дяди Ефима из запасного выхода больницы, бесцеремонных репортеров, и вздрогнула.
– Ага. А недавно двое стали дежурить к нашего подъезда. Они и в школу к тебе тогда прямо на отработку пытались ввалиться – вынюхали, что мы дружим. – Ну да, они пытались взять о тебе интервью…
– А заодно выведать, где я живу. Если они выяснят точно – под окнами их станет значительно больше. Да они дежурят во всех местах, связанных со мной! Преследуют тебя, мою семью… Мне Саша звонил и рассказывал. У него в офисе и у дяди в библиотеке творится аншлаг, и это вредит их работе!
От злости она с силой, едва не бросив, положила ложку на стол.
«И Гошу тоже будут. Как скоро он выйдет из больницы?»
– Ксюша, спокойно. Со временем всё уляжется. Просто сейчас об этом везде говорят, потому что ты, ну… такая сенсация… и маньяк этот…
При упоминании Артёма она замерла. Перед глазами вновь пронеслась пугающая картина, как он, где-то далеко от неё, сидит в одиночной камере следственного изолятора, и тоже думает о ней. Так же, как и Ксюшу, его постоянно допрашивают доктора и полиция, но только без всякого сочувствия. А если его бьют?
