Глава 55
«Как??» – она еле сдержала крик, чуть не упав от потрясения. В голову хлынул жар, но телу парадоксальным образом стало так холодно, что Ксюша содрогнулась даже будучи в кофте с длинными рукавами.
У неё проскочила глупая мысль притвориться, что дома никого нет. Но даже если Гоша не услышал музыку – то тень в глазке он вряд ли не заметил. А зная мужа, Ксюша допускала, что он вернется сюда не раз. И дело может дойти до того, что он добудет ключи, или просто выломает дверь.
Как бы ей ни хотелось от этого скрыться – Ксения понимала, что рано или поздно придётся встретиться с ним, и сказать все, как есть. Почему же сейчас она растерялась? То, что Гоша обнаружит её убежище, было само собой разумеющимся фактом.
И сейчас этому не стоило удивляться – если он смог найти Ксюшу у Артёма, то обнаружить жену в родном городе ему не должно было составить труда. Любопытно лишь, кто из знающих её нынешний адрес, мог сообщить его Гоше?
«Юра не знал – грузчиков я тогда специально попросила направить к Саше, а он уже послал их сюда. Со следователями мы договорились, что они будут звонить ему же, когда захотят меня вызвать».
Неужели Саша её и сдал?
Гоша тем временем ещё раз нажал на кнопку звонка. Она обратила внимание, что он сделал это правой рукой – хотя звонок был слева от двери.
Ксюша плотней закуталась в кофту, стиснула челюсти, и обреченно посмотрела на дверь из темного дуба, будто на чан с отвратительным снадобьем, который ей предназначалось выпить до дна. Сколько она ни будет стоять и смотреть на котёл – от этого его содержимое вкуснее не станет. Отступив на шаг, как пловец, готовящийся прыгнуть с трамплина, Ксюша стремительно подступила к двери, дернула засов и повернула замок.
Они встретились глазами – и Ксения поняла, что не выдерживает. До боли знакомый образ человека, которого так любила, разъедающим спиртом подействовал на её свежую кровавую рану. Серый джемпер на молнии, так шедший к цвету его глаз, белая футболка и гладкие, шоколадного цвета волосы – он почти не изменился. Лишь выглядел ещё более худым, чем тогда, у дома Артёма – только плечи наоборот, будто раздались вширь. И вблизи было заметно, что на лице его кое-где начали появляться морщины. Но во взгляде, направленном сейчас на неё, помимо любви, появилась глубокая, как никогда, печаль. От этого глаза его блестели, а их цвет делался ярче. Ксюша понимала, что он испытывает – и это невыносимо пронзало её стрелой. Она не хотела этого видеть.
Опасаясь, что Гоша сейчас захочет её обнять, Ксения, скрестив руки и вцепившись пальцами в рукава, отошла на безопасное расстояние. Она увидела, что муж от этого на мгновение растерялся.
– Привет, – попытался начать он. Ксюша, нервно посмотрев в сторону, быстро сделала неопределённый кивок.
– Я… искал тебя. Саша сказал мне, где ты.
Ксюша посмотрела в пол, раздражённо поджав губы. Всё-таки она оказалась права.
По Гоше было видно – он не знал, как себя вести, и с чего начать. Вдруг он сморщился и слегка шевельнул левым плечом – на лице отразилась боль.
«Его же ранили туда…»
Ксюшу захлестнула жалость и чувство вины. Нельзя же молчать. Надо спросить, как он себя чувствует. Ведь Гоша даже перенёс операцию, и сейчас, наверное, принимает обезболивающие. Но решилась заговорить Ксюша далеко не сразу – между ними снова стояла стена, только куда прочнее, чем деревянная в сарае Артёма.
– Как… твоя рука? – тихо спросила она.
– Рука? Да… ничего, Ксюша, всё нормально, – заверил Гоша, мельком посмотрев на своё левое плечо. В его голосе послышалось облегчение – наверное, из-за того, что Ксюша пошла на контакт. Он даже сам заметно расслабился. – Ксюша… Ксюшенька, нам…
И застыл на месте, увидев, что она снова шарахнулась от него. В серых глазах появилась обида.
– Ксюша, что с тобой? – недоуменно сказал Гоша, протянув к ней руку, но больше не осмеливаясь прикасаться. Он отступил на шаг, огляделся по сторонам, и снова взглянул на неё. «Мы будем разговаривать в коридоре? Я бы сказал, это не лучшее место, но раз ты так хочешь…» – именно так Ксюша интерпретировала этот его манёвр.
Она прислонилась к дверному косяку и только сильнее ухватилась за рукава, чувствуя, что начинает дрожать сильнее. К горлу подступил ком.
– Я… Гоша, я не могу… быть с тобой, – Ксюша отчаянно мотала головой из стороны в сторону. – Если ты… пришёл за мной – я не могу. Не смогу.
Язык еле слушался. Ладони совсем взмокли. Она вдруг не к месту подумала, что надетая нею под низ чёрной кофты цветная в полоску майка Аниты совершенно дурацкая, и истерично хихикнула.
Муж выглядел так, будто его чем-то ударили по голове.
– Я… не пойму, – удивлённо произнёс он. – Почему? Что случилось? Я сделал что-то не так?
Ксюша хотела было ответить «нет», но вдруг, ни с того, ни с сего, из глубины души раздался голос, иррациональный смысл слов которого испугал даже её саму:
«Да. Лучше бы ты не искал меня. Я осталась бы с ним, и помогла ему – а теперь для него всё кончено».
Она почувствовала злость. Нет, нельзя поддаваться этому, она не должна так считать…
– Нет, – Ксения старалась, чтоб в её речи не проскальзывало раздражение – в первую очередь на саму себя. – Ты тут не при чём. Дело во мне.
Её голос сорвался. Гоша терпеливо ждал, пока она соберётся с духом. Чёрт побери, ну почему он даже сейчас смотрит на неё с заботой и жалостью!
– Я… я принадлежала ему! – вскрик Ксюши был похож на резкий порыв ветра. – И после этого ты всё равно хочешь… хочешь быть со мной? – она всхлипнула. – Тебе это не нужно. Я сама себе отвратительна – а тебе тем более, после такого… И… перед тобой… так нечестно… А я не хочу, чтобы меня не бросали только… из-за жалости.
Сквозь слёзы она видела, что муж дернулся, как от удара. Он снова потянулся к ней правой рукой, но Ксюша с визгом вырвалась.
– Не надо, не подходи!
– Ксюшенька… милая… – его голос звенел. Лицо скривилось – то ли от физической боли в руке, то ли от душевной. – Не надо говорить о себе так. Ты не виновата в том, что происходило. И ты никогда не будешь для меня… отвратительной, – Гоша поморщился, будто слово было таким же на вкус. – Какой-то… маньяк не может меня заставить перестать любить тебя. Ксюша, то, что сейчас происходит с тобой – это нормально! И это пройдёт. Мы вместе переживём это.
Ксюша вдавилась спиной в косяк, чувствуя, как из-под закрытых век предательски катятся слёзы. Маньяк… «какой-то» маньяк…
– Если ты винишь во всем меня – ты права. Ксюша, я и сам был готов разорвать себя, за то, что мы оказались в этом проклятом городе, и что меня не было рядом, когда он тебя похитил, – ей показалось, он тоже плачет. – Я делал всё, чтобы найти тебя. Я не простил бы себе, если… если бы ты оказалась одной из тех, в подвале.
