Прошло несколько секунд, минут, а то и часов, прежде чем она пришла в себя. Во всем теле была невероятная тяжесть. Голова раскалывалась, тошнило, а колено и те места, куда ударили наиболее крупные камни, болели. Известка с бетоном, казалось, полностью забили ей рот и нос. Кашляя и отплевываясь, Ксюша открыла глаза, и приподнялась – что отозвалось в затылке такой болью, будто тот был железным барабаном, по которому лупанули палкой. Рядом слышались чьи-то голоса и крики.
Стряхивая с себя остатки крошки, она села. Голова кружилась, а правый висок саднило. Оттуда вниз стекала тёплая жидкость. Прикоснувшись к ней рукой, Ксюша посмотрела на свою ладонь. Та была в крови.
«Кровь…»
О нет…
– Артём! – позвала она, но получился лишь жалобный стон.
Ксюша сразу обнаружила его справа от себя. Превозмогая боль, она поползла к нему, не обращая внимания на усеянный обломками пол.
Уже тише прошептала она его имя, увидев, что тот, закрыв глаза, лежит на спине среди груды камней, а из залитой кровью груди в двух местах поднимается дым. Алые струйки также текли из-под его волос на лбу и левом виске – прямо на глаза и уши, которыми он больше не мог увидеть и услышать её.
Почему, если мир перевернулся, земля снова уходит из-под ног? Почему Ксюша вынуждена ползти по ней одна в чёрной мгле, навечно забравшей Артёма, несмотря на то, что она всеми силами пыталась его вытащить. Почему она не засосала её тоже, оставив одну у его земной оболочки?
Одну. Совершенно одну.
Падая рядом с ним, Ксюша притянула к себе его безжизненную, ещё тёплую руку, как будто это помогло бы вытащить Артёма оттуда, где бы он ни был. Прежде чем уткнуться в неё, она непонятно почему вдруг подумала, что слёзы, катящиеся из глаз, смывают с её лица пыль и кровь, оставляя причудливые кроваво-грязные дорожки.
Глава 64
Над Сертинском раскинулось ночное небо цвета индиго. Разрывающие его облака были похожи на огромную кляксу – совсем как в известной композиции Ива Кляйна ANT 104. Но, несмотря на начало первого часа ночи, город и не думал засыпать. Наполненный воющими сиренами, истеричными визгами шин множества служебных автомобилей и атмосферой общей паники, он был открытой кровоточащей раной – этой ночью самой большой в стране.
Гоша почти добрался до места. Ещё две минуты – и он окажется у старой полуразрушенной библиотеки.
Чувствуя, как противная ноющая боль распространяется на всю левую руку, он свернул на нужную улицу, затянутую легкой туманной дымкой, и разглядел в самом её конце скопление машин и людей.
С трудом припарковавшись, Гоша выскочил из машины, и побежал к жёлтой оградительной ленте. В нескольких метрах от неё, где туман становился совсем густым, смутно различалось возвышающееся над его клубами строение.
– Здание оцеплено полицией. По нашим данным, именно там сейчас находится сбежавший маньяк…, – услышал он обрывок фразы, которую произнесла стоявшая перед оператором светловолосая репортёрша.
– Стойте, туда нельзя! – закричали позади, когда Гоша, протиснувшись через толпу зевак, поднырнул под ленту и бросился к первому увиденному полицейскому. Но не успел он обратиться к нему, как в здании впереди прогрохотал взрыв. В воздух над крышей взвился белый столб пыли. Послышались крики толпы.
– Что происходит?? – закричал он, хватая одного из служащих за рукав.
– Мужчина, вы кто? – отшатываясь, удивлённо спросил тот.
– Гражданин, немедленно покиньте территорию! – раздался сзади громогласный голос. Чьи-то руки схватили его, но Гоша тут же вырвался.
– Послушайте! Там сейчас моя жена! – заорал он, поворачиваясь, и пытаясь обратиться одновременно ко всем. Но стая из стражей порядка и людей в куртках с нашивкой «спасатель» и касках вряд ли его слушала. Один из сотрудников МЧС попытался скрутить его, но Гоша с силой пнул того сзади, и приготовился дать отпор его товарищу. Остальные тоже двинулись к нему.
– Оставьте его! – выкрикнул кто-то. – Он с нами!
Георгий увидел, как к ним бежит ни кто иной, как младший оперуполномоченный сертинского управления полиции Иван Прокопов. За месяц, что они не виделись, парень заметно изменился. С лица его ушли юношеская наивность и неуверенность, уступив место серьёзности и некой мужественности во взгляде. Растерянного мальчика больше не было: перед ним стоял взрослый, ответственный полицейский.
Стряхнув с себя застывшего спасателя, Гоша с благодарностью пожал протянутую ему в знак приветствия ладонь Ивана.
– Я поговорю с ним. Идите лучше другим делом займитесь, – бросил всем Прокопов, наклонился к Гоше и уже тише сказал: – Пойдём вон туда. Там действительно безопаснее.
– Где Ксюша? Вы видели её?? Она там? – беспокойно задавал он вопросы, не понимая, о каком безопасном для них месте может идти речь, если ему нужно скорее найти жену, которая как раз находилась в опасности, и стараясь не думать, что она могла пострадать во время взрыва или чего бы там ни было.
– Ну… скорей всего да. Только туда послали спасателей, потому что проход… ээ… обрушился, да ещё второе здание аварийное. Всегда вот жители местных домов мэру писали! Просили снести его, а то их дети повадились лазить там. У меня тётя живёт тут, и в детстве я сам там бегал…
Гоша прерывисто вздохнул, стараясь взять себя в руки. От захлестнувшего волнения он не находил себе места, и уже жалел, что Ваня предотвратил намечавшуюся потасовку – хоть драться не было разумным выходом, но так бы ему полегчало. Сейчас он, как мог, боролся с рвущимися наружу эмоциями, но те, подкреплённые страхом за Ксюшу, неумолимо жгли его изнутри.
– Ваня, конкретнее! Что там сейчас происходит! – Гоша не хотел срываться, но всё же терпеть не мог размытых объяснений.
– Если вкратце – в старой библиотеке два корпуса, и этот ублюдок вместе с Ксюшей перебежал во второй, который более неустойчив. Проход между ними не так давно уже рухнул, а сейчас рушится сам корпус, – Иван перевёл дыхание. – Поэтому нашим было сложно туда прорваться. Штурмовать, как обычно, было нельзя. Пытались достать его с улицы, но толку не было. Да ещё он в более выгодном положении, и снова… нескольких… убил, – Ваня прокашлялся. – Но сейчас с ним всё кончено. Они всё равно добрались до него, и уничтожили. Только… там случился новый обвал, и есть пострадавшие… Спасатели их сейчас достают. Они скоро должны появиться.
Гоша почувствовал, что холодный ночной воздух, сгустившись вокруг него, стал странно душным и таким тягостным, что, казалось, в нем вообще не осталось кислорода – лишь запах смерти, бетона и невыносимого ужаса, не дающего никакой возможности вдохнуть. Отчаяние рвало изнутри.
Застыв, он больше не слышал никого и ничего, напряжённо вглядываясь туда, откуда небольшими группами начали появляться люди. Некоторые тащили носилки с пострадавшими. Невозможно было определить, где на них лежали раненые, а где мёртвые, а главное – не могла ли там оказаться Ксюша.
