Он яростно перевернул её с живота на спину, отчего её едва не вырвало.
– Но за одну вещь я тебе всё-таки благодарен, – склонившись прямо к лицу Алёну, прошептал Лыткин. И тут, к её ужасу, он залез на неё, прижал к полу, и рывком задрал подол её платья. Она чувствовала его эрегированный половой член.
– Я подумал – мне вовсе необязательно убивать тебя сейчас, – маньяк ласково погладил её по голове. – Ты ведь можешь остаться здесь, и родить мне ещё одного ребёнка…
Он стянул с неё нижнее бельё. Чувствую на себе его вес, Алёна могла только жалобно пискнуть.
– Да, вот и отлично. Обещаю, я буду заботиться о тебе…
Он с силой вошёл в неё. Но едва она закричала, над ухом грянул уже его вопль. Секунда – и насильник отброшен в сторону.
– Лёша, – прошептала Алёна, увидев своего спасителя. Ну конечно, это был Шилов».
Усилием воли она вернулась в настоящее. Незачем ей подробно вспоминать дальнейшее – побег, поджог дома, громкий, полный боли рёв горящего заживо Лыткина – это было ужасно, несмотря на то, что ублюдок заслужил подобное.
Фото уцелело. То самое, с изображением трёхлетней девочки. Сжимая в руках белого плюшевого мишку, темноволосая малышка радостно улыбалась, глядя в камеру огромными голубыми звёздами глаз.
Глаза матери Алёны, Дианы…
В волосы ребёнка был вплетён большой розовый бант.
В больнице, смотря на эту фотографию, Алёна уже понимала, что вспомнила всё – по крайней мере, роды точно. Сказалась, наверное, очередная шоковая ситуация и новая травма головы… Она вспомнила, как в ужасе каталась по какой-то кровати, крича от невыносимой боли и сгибаясь настолько, насколько позволял почему-то огромный живот. Вспомнила голубой цвет ночной рубашки, страшные капельницы в руке, тёмное окно и толпу людей в хирургических костюмах, заставлявших делать её непонятные вещи: зачем-то дышать, разводить ноги в стороны, и делать что-то ещё. Как она орала, пытаясь ударить сильно давивших ей на живот докторов, и следовавшую за этим невероятно сильную боль, которая, казалось, сварила её собственный мозг, после чего Алёна уже ничего не помнила…
Сейчас, вдыхая сладкие запахи летней поляны и ощущая тепло Алёши, Алёна не знала, что делать с дочерью дальше. Маленькая Оля по-прежнему находилась в приюте, и она не была уверена, что хочет забрать её, как и вообще увидеть. По крайней мере, пока. Возможно, Лыткин был прав – хорошей матерью для неё ей не стать.
Но вместе с этим Алёна чувствовала к девочке жалость – ведь та, по сути, тоже оказалась жертвой маньяка, как и она. Бросать её, особенно теперь, когда малышка привыкла к заботе попечителя, было бы ужасно. Алёна только надеялась, что тётя Нинель продолжит навещать ребёнка, а то и вовсе заберёт к себе. Ведь после смерти Софии у неё больше не осталось детей.
Пока же они с Лёшей собирали вещи для переезда в Москву – там её будущий муж вместе с другом Серёжей открывает свой автосервис. На месяц им всё же придётся остаться здесь– помочь его родителям, тяжело переживающим гибель младшего сына Даниила, также убитого жестоким маньяком.
Но сейчас на этой поляне только они двое имели друг для друга значение. Их взаимная любовь и счастье быть рядом – такие простые и одновременно важные вещи, за которые многие, порою безрезультатно бились годами. А главное – у них было своё будущее. Это она знала точно.
– Лёша… Я тут, в общем, подумала, – Алёна почувствовала прилив нежности, когда взлохмаченная голова любимого повернулась к ней. – Что, если вместо обычной свадьбы мы просто придём и распишемся под Айрон Мэйден?
– Что? – удивлённо переспросил Алексей. – Ты же ненавидишь хеви-метал в принципе!
«Он, наверное, подумал, что я не отошла от удара по голове», – хихикнув, подумала Алёна. Лёша от её смеха, казалось, испугался больше.
– Всё в порядке, – заверила она, гладя его по щеке. – Ты ведь однажды говорил, что хотел жениться подо что-нибудь нестандартное? А это твоя любимая группа. Обещаю, я даже выучу названия их альбомов! Ну ладно, хотя бы топовых песен.
Алёша, с полминуты недоуменно косясь на неё, наконец, улыбнулся и расхохотался.
– Ну, хорошо, – примирительно сказал он. – Тогда я тоже настаиваю, чтобы ты выбрала самое красивое платье.
– Только если ты поможешь мне выбрать, – игриво произнесла Алёна, и впилась своими губами – в его. – У тебя солнце в волосах запуталось, – прервавшись, сказала она, вздыбив его шевелюру, снова расхохоталась, и прильнула к нему, не давая ответить. Что бы он ни сказал – оно будет означать любовь к ней. Лёша любит её. А она – его. И благодаря их любви друг к другу они смогут построить дальнейшую жизнь. Это было самое главное».
Когда текст рукописи закончился, Гоша, вздохнув, погасил экран телефона. Он и сам до конца не понимал, зачем попросил Риту отправить ему последнюю версию будущего нового романа его жены. Разве что…
Он тихо встал со стула и вновь посмотрел на неё. С того момента, как Ксюша заснула в машине, она ещё не просыпалась, хотя прошли почти сутки. Не дрогнула она, и когда Гоша, остановившись у своего нового двухэтажного дома в Токкари-Лэнд, переносил её с переднего сиденья автомобиля в дом, и когда укладывал на кровати. Конечно, он и сам действовал крайне осторожно, не желая её разбудить. Лежа у него на руках, Ксюша была невероятно легкой и такой же нежной и трогательно-красивой, как едва распустившийся цветок. Укрыв её одеялом и поцеловав в макушку, едва коснувшись волос, Гоша неслышно обошёл кровать, лёг с другой стороны, и сразу заснул. Но сон его был беспокойным: постоянно пробуждаясь, он спешил взглянуть на вторую половину кровати и убедиться, что жена его никуда не делась – и что она лишь крепко спит, а не перестала дышать.
Когда настенные часы показали десять утра, Георгий решил, что бороться с бессонницей дальше нет смысла. Встав, он спустился на первый этаж, сел в гостиной за широкий дубовый стол, и открыл ноутбук. Пора было приниматься за дела.
Этому Гоша посвятил весь день. Попутно он принимал звонки и узнавал отовсюду новости. Желающих пообщаться с ним оказалось немало – что было связано со вчерашним событием. Прознав, что он и Ксюша каким-то образом вновь очутились в самой гуще событий, связанных с, наконец, окончательным поражением сертинского маньяка, правду из первых рук захотели узнать все – от журналистов до самих сотрудников издательства, включая Антонова в первых рядах. Желание его заместителя, разумеется, было удовлетворено в первую очередь. У них состоялся серьёзный разговор. Оба они – Гоша, хозяин «Сферы», и тот, кто два с половиной месяца верно был его правой рукой и надёжным другом, ставшим настоящей опорой в эти непростые для них времена – понимали, что без объяснительной пресс-конференции не обойтись. На длительном онлайн-совещании с Марком Фёдоровым, заведующим пресс-отдела, а так же Людмилой Кошечкиной, отвечающей за пиар и рекламу, они приняли решение. И после полудня Антонов доложил ему о проделанной работе.
