– Марк и Люсь… ой, Людмила Сергеевна отлично поработали. Собрали, значит, журналюг в зале и сообщили все, как мы договорились. Теперь все знают: Ксюша отправилась в Сертинск, чтобы остановить маньяка, потому как считала, что только она в силах на него повлиять. Ну, по сути, так ведь и было?
– Да, да, продолжай, – махнул рукой Гоша.
– А потом маньяк снова её схватил, и полицейские её спасли. Ты же, как любой нормальный муж, отправился туда за ней, и в итоге нашёл. И это тоже так было.
– Да… Хорошо, Антонов. Слушай – спасибо тебе большое! И всем остальным!
– Не за что. Я думаю, тебя в ближайшие сутки не стоит тревожить?
– Правильно понимаешь. Сделай, пожалуйста, одолжение. Только если не что-нибудь важное.
– Окей! Пока ничего не предвидится. С остальным сами уж разберёмся. И это… передавай Ксюше привет. Или вообще… как она? В общем, как только…
– Антонов, хорошо, я тебя понял, – прервал Гоша его потуги сформулировать нужную фразу.
– Да. Пока. Я бы ещё тебе рассказал, как мы вчера погуляли, а Люсь… ой, Людмила со мной в общем…
– Игорь, потом расскажешь. Давай, сейчас не до этого.
Отсоединившись, Гоша позвонил Юре – в сообщении, пришедшем полчаса назад, тот просил его сделать это, как освободится.
Разговор с другом тоже напрямую касался вчерашних событий, а именно речь шла о Ксюше. Юрий предупредил, что в связи с разбирательством причин её местонахождения со сбежавшим преступником ей в ближайшее время придётся-таки ответить на несколько вопросов следователя. Но поспешил успокоить: учитывая психологическое состояние его жены за всё время после возвращения из плена у Михайленко и то, что своими действиями она не создала фактического урона операции по зачистке маньяка, ей вряд ли что-то грозит с точки зрения закона. К тому же, по официальной версии это маньяк заставил Ксюшу следовать за ним по зданию. Наши видели, как он потащил её внутрь.
«Ну да, хватило и того, что Ксюша и так при этом едва не погибла в результате их неразборчивой стрельбы. Если её вновь приняли за удерживаемую жертву – то это им повезло, что она выжила. Спасибо, хоть дальше решили её не трогать», – мелькнула при этом у Гоши язвительная мысль, но он не стал её озвучивать. В конце концов, всё ведь осталось позади.
Кроме одного.
На звонки ему пришлось отвечать остаток дня. В основном это были родственники и их с Ксюшей общие приятели. Все они ахали, выражали своё удивление и восхищение, интересовались его делами и состоянием его жены.
Родители Гоши, связавшись с ним по видеосвязи из США, выразили желание немедленно приехать – он еле заверил их, что всё сейчас хорошо, и уговорил подождать хотя бы до сентября (отменять поездку мама и папа категорически отказались). От немедленного посещения Ксюши ему так же удалось отговорить дядю Ефима и Сашу. А вот Анита приехала, чтобы привезти вещи. Пока Гоша и прибывший с ней рыжеволосый парень с явным британским акцентом таскали из кузова грузовика тюки со «всем самым необходимым» и горшки с цветами, (Гоша поднимал всё только правой рукой) она с красными от слёз глазами причитала, что не должна была вчера оставлять Ксюшу одну.
– Я даже не думала, что она одна сможет выйти из дома! Да ещё и так далеко! Она ведь никуда… Если бы я знала, что Ксюша так сможет. И чем это… моя вина… Она едва не погибла! – всхлипывала Анита, не обращая внимания на постоянные неловкие попытки своего спутника обнять её – каждый раз перед тем, как ему взять новый пакет.
– Я там вещи ей оставила. Много. Ксюша их носила…
Иногда она пыталась чем-то помочь им, а напоследок попросилась посмотреть на подругу, но Гоша твёрдо ей отказал.
– Сейчас ей лучше никого не видеть. Когда Ксюша захочет, она свяжется с тобой сама, – сказал он, закрывая за ними входную дверь, и думая про себя: «возможно, раньше, чем ты думаешь».
Каждый раз на протяжении дня, когда Георгий заходил проведывать жену, он обнаруживал её неизменно спящей. Даже когда вечером он снова лёг возле неё спать, Ксюша не шелохнулась. Но ещё больше Гоша был удивлён, когда она не проснулась и утром. Испугавшись, он вышел в коридор, чтобы позвонить врачу-неврологу, книгу по сомнологии которого они в «Сфере» выпустили в начале года.
Только после заверения доктора, что при состоянии Ксюши столь длительный сон нормален, и совета не будить её самому, Гоша слегка успокоился. Ему вдруг подумалось, что она вообще могла притворяться, надеясь оттянуть начало их неизбежного разговора. Но даже если представить, что это так – вмешиваться ему не стоит тем более.
Сделав необходимые дела (в частности – приготовление завтрака), он вернулся в спальню, и уже хотел пройти к креслу, чтобы продолжать читать оставленную на нем книгу Ремарка «Жизнь взаперти», но вместо этого решил подойти к Ксюше.
Он обошёл кровать, и присел на её краешек так, чтобы видеть лицо своей жены. Сейчас оно казалось совершенно умиротворенным. Она спала на самом деле. Не удержавшись, он протянул руку, и мягко убрал спавшие на него светлые пряди волос, и погладил её по тёплой щеке. Затем с неохотой заставил себя встать, подойти к креслу и сесть в него (левое плечо при смене положения тела отозвалось привычным нытьем). Однако читать совершенно не хотелось. Разум его занимали другие мысли.
О Ксюше. О них обоих.
Теперь, учитывая полученную вчера информацию, им предстояло многое обсудить и решить. Сам для себя Гоша уже давно всё понял. Несмотря ни на что, он, как и раньше, продолжал любить Ксюшу, и ничто не может на это повлиять, как и на его решение быть с ней – даже любой её будущий выбор относительно новой задачи.
Ничто, кроме неё самой. Поэтому Гоша, как бы ни пытался для себя отрицать, всё-таки боялся её пробуждения. Точнее, того, что за этим последует. То, что Ксю не стала его отталкивать в ту ночь, могло ничего не значить – тогда она была совершенно раздавленной и хотела чьей угодно поддержки. Что, если интуиция его подвела, и он всё-таки ошибся в суждении, что Ксюша всё ещё продолжает его любить? Вдруг она сейчас откроет глаза и заявит, что всё равно любит Артёма, наорет на мужа за то, что привёз к себе, и уйдёт – на этот раз навсегда? А может – уйдёт, но спокойно, поблагодарив на прощание за всё? Вправе ли тогда Гоша заставлять Ксюшу быть с собой, если она этого не хочет? Чем он тогда в этом плане будет отличаться от Артёма?
Георгий вдруг вспомнил, жена отстранялась от него в прихожей квартиры Аниты, крича, что принадлежала маньяку, и должна быть ему отвратительна. А что она может сказать теперь, когда…
– В любом случае, я люблю тебя, – тихо прошептал он, глядя на всё ещё спящую Ксюшу. Гоша не думал, что она это слышит – скорее надеялся, что почувствует. И представлял, как его слова, превращаясь в невидимый сгусток энергии, впитываются в неё, струясь по жилам, разносятся по всему организму, достигая мозга и приливая в сердце, вместе с кровью наполняя его необыкновенным теплом.
Глава 67
Ксюша чувствовала во всем теле странную спокойную тяжесть, будто оно превратилось в ровное, глубокое море с мерно покачивающимися тихими волнами. Ей казалось, она чувствует их, двигается с ними туда-сюда, и это ощущение ей нравилось. Её окутывала приятная дрёма: вода, похожая на молочную пену, была такой уютной и тёплой, что хотелось оставаться в ней вечно. Ксюша представила прозрачную и сверкающую, как камень топаз, и воду, глубина которой представляла собой мирную и безопасную гавань, настоящее подводное убежище. Именно там, в далекой глубине, надежно укрывшись от внешнего мира, рос и распускался красивый цветок, похожий на алый лотос…
