– Да, Гоша. Иногда и я подумывал, что за этим может стоять кто-то один…Я с тобой поделился тогда этим мнением. Но и тогда же я сказал, что это всего лишь мои подозрения…
– Хорошо. А сейчас ты что думаешь?
Тот сложил пальцы в замок:
– Гош, я пока не знаю… Рано ещё что-то говорить…
– Да у вас похоже всегда сначала рано, а потом слишком поздно! Когда невозможно уже ничего сделать и никого найти! – взорвался он. – Тогда можно со спокойной душой сдать дело в архив, и умыть руки, не беспокоясь более ни о чём, кроме очередного понижения раскрываемости! А преступник и дальше продолжает разгуливать на свободе, радуясь, что ему всё сошло с рук. Да не просто сошло – его существования даже не признали! Потому что это вообще никому не надо. А зачем? Лучше делать вид, что ничего не происходит, в то время, как некая сволочь с победной улыбкой и чувством собственной безнаказанности продолжает творить всё, что хочет! Если бы городская полиция прилагала хоть какие-то усилия, чтобы его вычислить и поймать, этого бы не было!
Юра поражённо и, кажется, сочувственно смотрел на него.
– Скажи, как тщательно у вас ищут пропавших? – не успокаивался Гоша. – Через сколько дней бы начали искать Ксюшу, если бы в отеле не было камер? А если на месте пропавших оказался бы кто-то из родных ваших сотрудников? Или даже из твоей семьи, Юра? Что бы вы тогда сделали?
Он опустился на стул, переводя дыхание, и закрыл глаза, всё ещё дрожа от горя и ярости. В комнате воцарилась такая оглушительная тишина, что он отчётливо слышал в ушах громкий стук собственного сердца.
Парень за компьютером быстро и без лишнего шума скользнул за дверь.
– Гоша, знаешь – возможно, в чём-то ты прав, – раздался наконец негромкий голос Юры. – У нас тут на самом деле всё далеко от идеала. У нас, мать его, даже сотрудников не хватает! Сюда не сильно стремятся – зарплата маленькая, нагрузка большая, да ещё и опасность. И больших возможностей тоже нет – это совсем не центр…
Боковым зрением Георгий заметил, что тот вышел из-за стола и пододвинул ещё один стул, садясь рядом с ним.
– Да… И действительно – некоторые не слишком заинтересованы в работе.
Он помолчал, а затем сказал ещё более мягким тоном:
– Но я всегда старался сделать всё, чтобы найти преступника. Любого. И всех похищенных и пропавших – тоже. С использованием всех имеющихся у нас средств и возможностей. И я знаю ещё у нас тех, кто тоже ответственно подходит к работе. Не всем всё равно… поверь. И сейчас, я лично, все мы – мы делаем, и сделаем всё возможное, чтобы найти её. Вообще за всех я говорить так не могу, но конкретно за себя – я обещаю.
Гоша сжал челюсти так, что ему стало больно, и с усилием кивнул.
– Наша поисковая группа продолжает работать в окружных лесах, – добавил Юра. – Они будут делать это….в ближайшее время.
– Прости, – вздохнул Гоша. – Мне не нужно было обвинять тебя во всем этом.
– Ничего. Я представляю, что ты сейчас испытываешь, – медленно и осторожно, словно подбирая слова, сказал он.
– Я… Я просто не понимаю, как такое могло случиться, – прошептал Гоша, покачав головой. Речь опять стала даваться ему с трудом. – Я не знаю, кто бы ещё это мог быть. Из всех вариантов я бы предпочёл, чтобы это оказались сотрудники «ЛК»… Я попросил их проверить – так, на всякий случай… Но, если честно, я сразу подумал, что они бы вряд ли пошли на такое. К тому же, будь это они, то уже давно бы заявили о своих намерениях.
– Давай-ка, я тебе точно чай заварю, да покрепче, – Юра встал и направился к тумбочке с чайником. – К сожалению, ничего серьёзнее мы не держим – начальство строго запрещает.
– Из наших коллег и знакомых тоже никто не мог этого совершить, – продолжал Георгий, обращаясь скорее к самому себе, чем к другу. – Наш новый адрес знали только Антонов, мой зам, и её дядя. Они не стали бы никому рассказывать просто так. Да и Ксюшу похитили не возле дома. Если о назначенной встрече знали только она и эти проходимцы, то, получается, её выследил кто-то из местных…
Повисшая в воздухе страшная невысказанная мысль, сгустившая до такой степени, что казалась осязаемой, заполнила собой всё пространство, сдавливая тех, кто находился в нём. Гоша не сомневался, что Юра прекрасно понял, что он хотел сказать.
И в этом виноват он. Это он привёз её сюда, из-за него она оказалась в беде…
Как же в эту минуту он ненавидел и себя, и все свои планы.
* * *
Домой он вернулся только через час. Уходя из полицейского управления, он попросил Юру о двух вещах, первой из которых была просьба присутствовать завтра на допросе этих двух клоунов – переговорщиков, подосланных Соковым. Даже если «ЛК» не были организаторами произошедшего, то их косвенная вина – голая и позорная, являлось очевидной: если бы они не опоздали настолько, Ксюше не пришлось бы возвращаться по темноте, в которой некто напал на неё. Едва начиная думать об этом, он впадал в бешенство и огромным усилием воли удерживался от того, чтобы прямо сейчас не поехать в «ЛК» и не разобраться с ними. Нет, поступить потом следует иначе.
Гоша прошёл на кухню, налил в кружку остывшей воды из чайника, и выпил её в два глотка.
Верно. Насчёт «ЛК» надо будет тоже поговорить с Журавлёвым. Но это подождёт – он может обсудить всё и при встрече с ним, насчёт которой он как раз собирается договориться на сегодня. Находиться в пустой квартире, не было никакого желания, а при взгляде на её вещи внутри у него болезненно сжималось. По приезду из Питера он снова зайдёт в полицию – узнать последние новости, хотя Юра и обещал звонить ему, если будет что-нибудь важное. Вот только насчёт всего, что хоть как-то касалось Ксю, важным ему сейчас казалась любая мелочь.
Сейчас, звоня Журавлёву, Гоша подумал, что сегодня тому надо будет сказать про ещё одно дело, которое он собирается ему поручить. И оно напрямую касалось второй вещи, о которой он сегодня попросил Юру: отыскать и откопировать материалы всех нераскрытых дел за последние двенадцать лет о пропажах женщин в городе Сертинске.
Глава 14
Время текло медленно, как ручейки холодной воды, стекающие у неё по ладони, лицу, и капающие с подбородка.
Уже в который раз за день Ксюша жадно припала к воде, текущей в ванной комнате из-под крана, как к святому источнику жизни. Впрочем, сейчас она могла полагать так на полном серьёзе. Эти прохладные и чистые струи воды под небольшим напором давали ей возможность не только не умереть от жажды и унять ноющий от голода желудок, но и успокаивали боль в ранах. Также они помогли вернуть телу хотя бы внешнюю чистоту после всего, что с ней случилось. А в их холодящем льде Ксюша даже смогла отстирать значительную часть крови со своей одежды. Стирка заключалась в длительном держании окровавленных участков ткани под водой – на большее её распухшие, едва шевелившиеся запястья пока не были способны.
Кроме того, вода успокаивала. Она открыла для себя это, когда в первый раз сегодня забралась в ванну целиком, прямо в одежде, сняв лишь ботинки. Сколько времени она просидела так, съёжившись в позе эмбриона и неподвижно глядя, как капли, попадающие на белую эмаль, стекают вниз, Ксюша не могла точно сказать – здесь оно словно остановилось, растворившись в блестящих даже от тусклого света брызгах и ручейках. После этого, приведя себя в порядок так, насколько это было возможно в таких условиях, она, свернувшись, легла на дно ванны и, под включённым краном, провела там несколько часов. Лишь изредка, она вылезала – но ненадолго, спеша вновь вернуться в тихое, закрытое место.
