Человек (или чёрт? Почему-то её даже это развеселило) всё время находился рядом, и, несмотря на её сопротивление, несколько раз в сутки (есть ли здесь такое понятие?) кормил её субстанцией, которая потом вживлялась в её грудь. Кроме твёрдой, в ход почти всегда шла и жидкая, после которой огонь, лижущий её плоть, на миг становился сильнее. А потом Ксюшу окатывало холодным льдом, и она кашляла и тряслась так, что мучитель даже жалел её и закутывал в толстый слой ваты. И она чувствовала, как оттаивало её тело, в самом конце «разморозки» делаясь напрочь мокрым.
А иногда он давал одну только жидкость. Медленно, аккуратно, поддерживая её сзади и поднося к её рту ложку за ложкой. Вот она была вкусной и очень ей нравилась. Ксюша не понимала её значения, но замечала, что после неё она вскоре проваливалась в глубокий сон. Может, приставленный к ней слуга дьявола и в этом позволял себе проявить сочувствие… До следующего раза, когда он будил её, чтобы снова накормить «удушителями».
Он делал с ней ещё какие-то непонятные вещи, значения чему она практически не придавала. А ещё изредка он снова закутывал её в вату и куда-то поднимал – этого она тоже сильно не запоминала. Но всё-таки моменты, когда он снимал с неё всё, что на ней находилось (Ксюша так и не понимала, во что была одета, да и, собственно, ей это было не так уж важно), её охватывал панический ужас, и она кричала, каталась и сопротивлялась как могла. И неважно, что после пары холодных секунд он надевал на неё что-то взамен. Но стоит сказать, обратную метаморфозу она переносила куда спокойнее.
Да, Ксения понимала, что это был ад. И то, что она чувствует все претерпевающие муки, тоже было обоснованно и логично. Но только в голове её всё равно неумолкающий колокольчиком бился один недоумевающий вопрос: если она умерла, то почему ещё испытывает боль? Разве после смерти такое возможно? Разве ей не должно быть уже всё безразлично?
Ксюша определённо была уверена, что этот человек – мужчина. Иногда, в редкие моменты, она даже слышала его тихий голос, обращённый к ней – правда, не могла разобрать слов, как будто пресловутая вата оказывалась и у неё в ушах.
А руки его были уверенными и сильными. В один момент она даже подумала (или понадеялась), что это мог оказаться Гоша. Но, увы – интуитивно она чувствовала, что это не так.
Однажды она поняла, что ей становится лучше. Агональное состояние отступило – хотя жар, одышка и невероятная слабость всё ещё оставались. Давление на грудь тоже уменьшилось – может быть, она сумела-таки выкашлять то, что так мешало ей изнутри? Вполне возможно. Как раз перед тем, как накануне заснуть, она несколько минут провела, сгибаясь в удушье от сильнейшего, изнуряющего и продолжительного приступа кашля, закончившегося рвотой. Из тех, что мучили её в последнее время, этот был самый сильный.
Ксюша медленно открыла глаза и увидела вверху вращающийся дощатый потолок. Она вздохнула и почувствовала, как глаза наполняются слезами. После нескольких суток в аду она впервые смогла рассмотреть хоть что-то в окружающей обстановке, даже несмотря на головокружение – хотя оно было куда меньшей помехой для этого по сравнению с остальным, в частности – вдавливающей тебя в пол многотонной громадиной. Но то, что она увидела, заставило её в обессиленном страхе закрыть отяжелевшие веки.
Потолок до ужаса походил на тот, что был в месте её последнего заточения. В самом страшном и отвратительном месте, откуда перед смертью ей удалось ненадолго вырваться.
Впрочем, для её личного ада в этом не было ничего удивительного.
Перед смертью…
Неожиданно ею овладело любопытство. А куда она, собственно, попала, и как это место выглядит полностью? При жизни Ксюша не сильно интересовалась вопросами, куда человек попадает после смерти, как и не особо верила в существование ада и рая, негласно обрисованных большей частью общества как предположения, позволяющие каким-то образом ликвидировать неизвестность перед тем, что ждёт «на той стороне». Но, если Ксюше и доводилось представлять эти места, то делала она это тоже просто, шаблонно и схематично – совсем не так подробно, как в известной «Божественной комедии» Данте: рай она видела как небесное и возвышенное место последнего упокоения. Величественное, светлое, дарующее блаженство и умиротворение, счастливое освобождение души от всех земных беспокойств и насущных терзаний, дарованное за достойный жизненный путь и множество испытаний на нем. Возможно, там есть великолепный сад и ангелы, а ещё там обитают души всех добрых умерших людей. Может, и у них там есть свои дома… и развлечения… и то, чего при жизни им так не хватало.
Насчёт ада у неё были не такие однозначные мысли. Просто некое темное и душное место, освещаемое дьявольским огнём, голые земляные и скалистые стены которого постоянно содрогались от стонов и криков испытывающих муки грешников, наводнённое чертями и демонами – слугами самого сатаны, выступающих в роли палачей и мучителей. Правда, было ещё чистилище – место, где душе давали возможность искупить свои грехи, после чего он мог попасть в рай. Оно было похоже на ад: как и там, души, недобросовестно прожившие отведённое им время, подвергались личным, персональным испытаниям и мукам, но при условии, что они искренне усвоят совершенные ими ошибки и раскаются в них, могут попасть в рай. Вот только кому даётся подобный шанс – всем «недостойным» или только лучшим из них – Ксения не могла понять точно, но всё-таки склонялась к последнему варианту.
Так может, она не в аду, а в чистилище? Тогда у неё есть шанс вернуться в светлое место. Она всё ещё помнила его – величественный купол, с которого падал ослепительный золотой свет…
Удивительно: здесь у неё сохранились осязание и все чувства и ощущения. Например, вот сейчас она понимала, что лежит на мягкой и тёплой поверхности, может шевелить плечами, руками, ногами, и даже дышать.
Как странно.
Сильнейшая заинтересованность окончательно вытеснила страх того, что она может увидеть вокруг, и Ксюша открыла глаза.
Заметив перед собой всё тот же потолок, она опустила взгляд и заметила, что лежит, похоже, на кровати. Ноги её были укрыты белым толстым одеялом, а выше она была облачена в непонятное чёрное одеяние. Она посмотрела влево, на свою руку: широкий чёрный рукав заканчивалась примерно на нижней трети плеча, а дальше тянулась лишь её обнаженная бледная кожа. Только запястье обхватывал браслет с неровными краями. Украшение было насыщенного тёмно-красного цвета, похожего на запекшуюся кровь.
В её голове лениво и медленно, словно кто-то мешал в кипящей воде тюк с грязным бельём, заворочались последние воспоминания. Она ощутила приступ тошноты и жара.
Нет – это не браслет. Это – след от верёвок маньяка.
Приглядевшись, она увидела на предплечье следы многочисленных царапин, а также уже побледневших, но бывших когда-то багровыми кровоподтеков. Кроме этого, тут и там на коже встречались размывчатые пятна лилово-жёлтых синяков.
Эти простые действия отняли у неё так много сил, что Ксюша, испустив тихий стон, опустила голову обратно, одновременно с этим мельком зафиксировав, что там находится подушка.
