Очередной приступ кашля заставил её повернуться на бок и скрутиться в позу зародыша. Казалось, все альвеолы и бронхи мгновенно заполнились вязкой, тягучей жидкостью, грозя ей неминуемым удушьем от нехватки воздуха. Вдыхая ртом столько воздуха, сколько могла в коротком перерыве облегчения, она извивалась, стараясь найти себе такое положение, при котором дышать бы стало легче, а усилившаяся боль в груди сошла на нет.
Наконец, всё ещё тяжело дыша, Ксюша откинулась обратно на спину. Жар был такой, что, по ощущениям, она должна была излучать волны тепла, который сразу бы почувствовал любой приблизившийся к ней хоть на два метра.
Впереди себя она увидела низкую округлую спинку дивана с вельветовой, как она предположила, тёмно-коричневой обивкой с узорами в виде причудливых, разных размеров кругов кофейного цвета с чёрными точками и небольшими прямоугольниками посередине. Сразу за диваном была стена, представляющая собой облицовку в стиле блок-хаус из темного дерева. На ней висели настенные часы в тонкой медной оправе с римскими цифрами на циферблате, на стекле которых играли блики от отражающегося в нем света, падающего откуда-то сзади Ксюши. Да и во всем помещении было светло – она только сейчас запоздало этому удивилась.
Странный ад. И откуда в нем вообще мог взяться свет?
Она посмотрела направо и увидела рядом с разложенным диваном дубовый двухстворчатый шкаф для одежды (прямо над длинными створками располагались ещё две меньшей длины, за которыми, как правило, находились полки для белья), за которым зиял пустотой дверной проём, обрамлённый досками того же цвета, что и потолок. А вдоль правой стены – всей её части, что попадала в поле зрения Ксюши, тянулся стеллаж с множеством полок, сплошь забитыми книгами. Удивлённая, она попыталась разглядеть их названия на корешках, но не смогла, а кроме того, недомогание снова дало о себе знать – она вновь прилегла на подушку, закрыла глаза, и, не сдержавшись, чихнула, прикрыв нос рукой.
Теперь она соображала достаточно чётко для того, чтоб, интерпретировав всю полученную информацию происходящего с ней и вокруг, понять: она не умерла. Каким-то невероятным образом ей удалось выжить после утопления в реке и оказаться здесь, в неизвестном доме, у неизвестных людей. Должно быть, ей повезло: она утонула, но не умерла до конца, а лишь потеряла сознание. Или впала в кому, летаргию. Может, даже клиническую смерть, а благодаря холодной воде работа её мозга сохранилась. А здешние хозяева (или хозяин) и были теми, кто нашёл её, смог вывести из коматоза и принялся выхаживать дальше… Да, только так могло объясняться то, что она была ещё жива.
Продолжая размышлять об этом, Ксюша сама не заметила, как плавно уплыла в сон.
Проснулась она от ощущения, что кто-то смотрел на неё. Опасливо приоткрыв глаза, Ксения заметила, что рядом на постели, повернувшись лицом к ней, сидит неизвестный мужчина. Она подумала, что, скорей всего, он и был тем самым жителем этого дома, нашедшим и спасшим её – либо его помощником, что, впрочем, не умаляло ему определённо значимую роль в исходе её судьбы.
Склонившись над чем-то, стоявшим перед ним, он методично и сосредоточенно возился с невидимыми Ксюше предметами, но по звуку напоминающими ей шуршание целлофановых упаковок, картон и звяканье металлической ложки о фарфоровую тарелку.
На вид мужчине было лет сорок с небольшим. Тёмно-русые волосы и такого же цвета брови, широкий лоб с начавшими уже на нем появляться морщинами, впалые, тронутые щетиной щёки и подбородок. Опущенные вниз глаза сейчас наполовину скрывали длинные ресницы, но Ксюша приблизительно видела, что они были светлыми – голубыми или зелёными. Сам он был плотного телосложения, и одет в тёмно-синюю футболку и мешковатые серые домашние штаны. В целом, в его внешности не было ничего особенного и примечательного – самый обычный мужчина средних лет. Единственное, что бросилось Ксюше в глаза – большие тёмные круги у него под глазами, как будто их обладатель не спал как следует вот уже несколько суток. И в целом, вид у него был совершенно уставший – такой, она помнила, иногда бывал у старших коллег-учительниц во времена её работы в школе – в частности, она подумала про Антонину Михайловну, строгую преподавательницу физики, бравшей помимо основной работы и обязанностей завуча ведение курсов довузовской подготовки и допоздна бегавшей причастным ученикам.
Оторвавшись от своих дел, мужчина выпрямился, поднял взгляд и заметил, что она на него смотрит. Ксюша скорее услышала, чем увидела, как он, то ли облегченно, то ли раздражённо вздохнул, и склонил голову, внимательно смотря на неё, пытаясь увидеть некие, только ему одному сейчас понятные симптомы. Затем он протянул вперёд свою руку и мягко коснулся тыльной стороной пальцев Ксюшиного лба. Затем повернул запястье и притронулся к нему уже ладонью. После этого он зачем-то переместил её на левую щеку, и, задержав там это прикосновение не более чем на пару секунд, убрал руку.
Ксюша смотрела на него с искренним любопытством, но так и не решалась ничего сказать, хотя у неё было множество вопросов. Один раз она даже шевельнула губами, но едва их почувствовала. После второй неудачной попытки сорвать с них хоть слово она провела по ним языком и поняла, что они высохли напрочь.
– Вот этого пока не надо, – мягко, совсем не осуждающе, с ноткой обеспокоенности в голосе проговорил мужчина. Голос у него оказался вполне приятным тенором. Он наклонился и укрыл её одеялом до пояса, а затем усадил её, сам расположившись сзади так, что она опиралась на его грудь. Ксюша услышала неподалёку шевеление, а затем у её рта оказалась маленькая плошка. Проглотив содержимое, она быстро ощупала его во рту языком и поняла, что эти небольшие предметы – три круглых, два из которых были плоскими, один выпуклый; а четвёртый – круглый и продольный, с ребрением посередине – очевидно, были неведомыми таблетками.
– Ты что, в этот раз решила их разжевать, что ли? – ласково, словно ругая маленького ребёнка, решившего попробовать на вкус мамин кошелёк, произнёс здешний хозяин, и, осторожно обхватив крепче её левое плечо, приблизил к губам стеклянный стакан. – Ну зачем? Вот, просто запей и забудь.
Он наклонил питьевую ёмкость. Ксюша послушно прильнула к нему и проглотила всю находившуюся в нем приторно сладкую жидкость. На вкус она напоминала шипучую, растворимую в воде таблетку от кашля или витамин. Судя по концентрации сахара, газовых пузырьков и кислоты, только одной штукой драже здесь явно не обошлось.
– Молодец, – похвалил её мужчина, отставил почти пустой стакан, судя по звуку рядом, на принесённый поднос, затем взял оттуда что-то звякнувшее, и перед Ксюшей оказалась тарелка, испускающая восхитительный аромат мясного бульона.
Он принялся кормить её с ложечки, каждый раз следя за тем, чтобы Ксюша всё проглотила. Жидкость была такой вкусной и ароматной, что Ксения даже не могла вспомнить, вызывала ли у неё когда-нибудь в обычной жизни какая еда такие сильные положительные эмоции.
Ей казалось, она никогда не ела ничего лучше. Помимо самого бульона, там встречались небольшие, размягченные кусочки куриного мяса и белого хлеба. Один раз она дернулась, пытаясь быстрее заглотнуть разом всё содержимое ложки, и оно выплеснулось из той.
