– Тише, тише, – успокаивал её спаситель, аккуратно вытирая ей подбородок салфеткой. – Не торопись. Ты обязательно успеешь всё съесть.
Покормив Ксюшу, он не спеша уложил её обратно на подушку и укрыл одеялом до подбородка, а сам, забрав поднос, пошёл с ним в другое помещение. Она тяжело вздохнула. Её огорчил его уход. Когда он был здесь, рядом с ней, ей было хорошо и спокойно. Этот мужчина был с ней добрым и ласковым, похоже, проявлял к ней искреннее сочувствие, а главное – он спас её и проявлял заботу: кормил и лечил от последствий перенесённого переохлаждения. Что у неё: сильнейшая простуда? Грипп? Пневмония?
Судя по часам на стене, прошло двадцать минут, когда она почувствовала, что сильно вспотела. Однако дышать ей тут же стало легче – словно вся мокрота в лёгких превратилась в пол и вышла из неё.
Ксюша перевела взгляд на дверной проём. Хотя шума воды больше не было, оттуда всё ещё доносилось позвякивание.
Ох… Как долго.
Испустив хриплый выдох, она замычала и застонала, пытаясь привлечь его внимание. Сейчас ей сильно, до невыносимости, хотелось, чтоб он пришёл к ней и не оставлял. Поддержка и забота – вот в чем она сейчас отчаянно нуждалась после всего перенесённого ею ужаса. Они были нужны ей, как глоток воздуха, как сила, способная вернуть её к жизни. Ей было так больно и страшно, что она мечтала хоть о ком, кто был бы рядом. Кому было бы не всё равно.
Только когда хозяин дома вернулся и сел рядом с ней на разложенный диван, Ксюша, повернувшись в его сторону и, схватив его за руку – тот, как ей показалось, явно растерялся от этого – спокойно заснула.
Глава 24
«Надо будет обязательно расспросить его, кто он такой, и как меня нашёл, – думала Ксюша утром следующего дня. – А ещё – где мы находимся, и может ли он доставить меня домой, к Гоше. Ясно, что он ничего обо мне не знает. С ним просто необходимо завести разговор. Он, должно быть, неплохой парень…»
Однако, чем дальше Ксюша думала о нем, тем больше вопросов у неё возникало. Во всем этом было что-то странное. Например – почему незнакомец не отвёз её в больницу, если ей было так плохо? И если он нашёл возле лесной реки тело едва живой девушки со следами насилия – почему не обратился в полицию? Сообщил ли он о своей находке вообще кому? А если нет – то по какой причине?
«Спокойно. Это не такой уж важный повод для волнения. Может, он лесник, проживающий один в лесной избушке, и у него нет возможности выезжать в населенный пункт, потому что… ну, допустим, его привозят сюда каждый раз строго на определённое количество дней, а потом, так же, в оговорённый срок забирают, и связи здесь нет. Или он отшельник. Старовер-одиночка».
Или какой чокнутый тип, от которого хорошего не жди. Наподобие того чудовищного убийцы, от которого она сбежала.
Её сердце забилось сильнее. Ксюша попыталась встать с постели, но сил хватило лишь на то, чтобы принять полусидящее положение, оперевшись на подушку. Собравшись с духом, она отодвинулась вместе с той к низенькой спинке дивана, и, насколько смогла, прислонила подушку к ней, чтобы сесть повыше и удобнее. Дышала она уже практически свободно, хотя в её дыхании всё равно ещё слышался хрип.
Теперь она располагалась лицом к комнате.
На правой от неё стене было небольшое окно в старой деревянной раме. Небольшие светлые шторки скромно висели по бокам от него, давая естественному свету возможность беспрепятственно проникать внутрь. Под ним был стол, накрытый тёмно-бордовой скатертью до самого низа, и на нем стояла большая картонная коробка. Рядом с ней вперемешку лежали разноцветные коробочки поменьше – они очень походили на упаковки от лекарств. На самом углу лежала книга в толстом коричневом переплете, из середины которой торчала закладка. К столу была приставлена сложенная раскладушка – Ксюша предположила, что именно на ней и спит сейчас здешний хозяин, ставя её где-нибудь поблизости. В правом углу противоположной стены располагался деревянный стул, а левее стоял ещё один книжный стеллаж.
«Должно быть, он очень любит читать. К тому же логично – в месте, где нет ни телевизора, ни интернета, ни радио, книги – единственный способ развлечься, когда отдыхаешь. А может, он букинист? Коллекционирует здесь собрания сочинений и старинные издания. И содержит их вдали от шаловливых детей и вороватых родственников, способных покуситься на его коллекцию».
Впрочем, не факт. Вполне возможно, что весь фонд принадлежал его умершим родителям, дедушке с бабушкой, а он увёз это всё куда подальше, чтоб не мешалось, и использует никому не нужные книжки для растопки.
Ксюша поморщилась. Она терпеть этого не могла.
Почти весь пол покрывал старый, красный узорчатый советский ковёр – подобные обожала её бабушка Зина. Ими она увешала весь зал, по совместительству служащий им с дедушкой спальней, а ещё один лежал в спальне у матери. Они так и остались на своих местах даже после того как Ксюша, переехав к Гоше, стала сдавать свою квартиру.
Сзади раздался звук отодвигаемой заслонки, а затем грохот, словно кто-то засыпал куда-то груду камней. Она догадалась, что избушка, видимо, отапливается обычной печью, и сейчас её владелец засыпает туда уголь.
Отвернувшись от звука, Ксения снова принялась разглядывать комнату. Источником электрического света здесь служила обычная лампочка, подвешенная над потолком. Пол, как стены и потолок, кажется, тоже был сделан из досок – правда, выкрашенных в темно бордовый. Кроме того, Ксюша только сейчас заметила в левом углу стены напротив какую-то железную дверь.
Она нахмурилась. У неё появилось смутное чувство, что она уже видела где-то подобное.
Пока она размышляла, слева послышались шаги, и в комнату вошёл хозяин. Сегодня на нем были джинсы и тёмно-серая мешковатая толстовка.
Лицо его, по сравнению со вчерашним, как будто бы просветлело и выглядело уже не таким уставшим, тени под глазами залегали уже не так интенсивно, а светло-голубые глаза светились от неведомой радости.
Глаза…
– Ну вот. Вижу, тебе… ммм… сегодня уже лучше, верно? – сказал он, слегка растерявшись на середине предложения, но потом уверенно продолжив его, закончив широкой искренней улыбкой.
Крупные плечи… Домик в лесу… Дверь и красный ковёр…
Если она не ошибалась, то стол под окном, если снять с него покрывало, должен был оказаться письменным.
У Ксюши внутри всё оборвалось. Нет, этого не может быть. Просто не может. Как такое вообще могло случиться? Может, она всё-таки ошибается?
Мужчина, похоже, заметил перемену в её лице, потому что его собственное из весёлого превратилось в обеспокоенное. Присев на край дивана, он с тревогой посмотрел на неё, отчего его глаза из цвета прозрачной воды превратились в более мутные, расширились и округлились.
Глаза убийцы.
Ксюша всхлипнула и крепко вцепилась в одеяло. Казалось, от ужаса она готова была упасть в обморок. Всё вокруг расплывалось и кружилось. Лицо её собеседника тоже дернулось и покачнулось, как будто теперь оно целиком состояло из воды.
