Сначала она с некоторой опаской начала рыться в шкафу, с ноткой брезгливости перебирая висевшие на плечиках старые куртки, толстовки и свитера, коих оказалось не так уж много. Осмотрев пространство под ними, Ксюша, притащив стул и встав на него для большего удобства, приступила к изучению верхних ящиков, но и там не обнаружила ни своей белой блузки, ни джинсов, ни даже куртки. Она уже собралась проверить ящики письменного стола, а после неизбежно смириться с тем, что ей придётся обыскивать и комнату своего изначального пребывания в плену, как вдруг вспомнила, что увидела рядом с этим столом, подглядывая в замочную скважину перед тем, как осуществить побег.
Ксюша ощутила, как, взорвавшись в груди и разливаясь до самых кончиков пальцев, в ней пробежала волна смеси возбуждения и страха одновременно. Чувствуя, как пересохло во рту, она робко посмотрела себе под ноги, на ковёр, под которым её тюремщик прятал некий альбом.
Ксюшу пугало, что она может там увидеть. Однако у неё внутри взыграло неожиданное и глупое любопытство.
Чувство опасности и интерес вступили между собой в немую борьбу, каждое стремясь привести в свою пользу более убедительные и веские аргументы.
«Не лучше ли будет не знать и не видеть, что там находится?»
Внутренняя интуиция подсказывала Ксюше, что там, внизу, нет ничего хорошего.
«Однако как можно знать это наверняка, не проверив?»
А ещё – там может оказаться информация, которая поможет ей составить план своего спасения и вычислить слабые стороны убийцы.
Последний аргумент показался Ксении убедительным.
Дрожа, она наклонилась, вытянула руку вперёд и откинула край ковра. Тканое изделие легко поддалось, и её взору предстали такие же ровные и гладкие, как на всех открытых участках пола, деревянные доски цвета венозной крови – только чуть менее выцветшие. Ксюша присмотрелась к ним, и, не обнаружив никаких определённых знаков, начала нажимать на каждую поочерёдно, с разных краев, пыталась подцепить их и даже сдвинуть. Но успеха она так и не добивалась.
«Наверное, он мог пользоваться специально приспособленной для этого отмычкой. Может, тоже пойти и поискать что-нибудь, позволяющее подцепить одну из досок?»
Ксюша уже готова была подняться и пойти на поиски, как край доски, на который она опёрлась рукой, вдруг резко провалился вниз, а второй край наоборот, тут же взлетел вверх.
Она вскрикнула от неожиданности и тут же пугливо начала озираться по сторонам. Убедившись, что рядом никого нет, она, ощущая, как сердце гулко отбивает удары, изловчилась и вытащила доску целиком.
Ксюша запустила руку в образовавшуюся нишу и нащупала плотный предмет. Проведя пальцами по его поверхности, она обнаружила, что та была матовой и очень напоминала клеенку.
Тетрадь? Дневник? Может, он описывает в нем все совершенные убийства?
Ей стало ещё страшнее, но одновременно усилилось и жгучее любопытство. Закусив от волнения нижнюю губу, Ксюша осторожно вытащила вещь на свет.
Это оказалась толстая общая тетрадь бордового цвета, с плотной картонной обложкой, наружная поверхность которой на ощупь походила на клеёнку. Такие, она помнила, выпускали ещё в восьмидесятых – девяностых годах. Однажды, будучи совсем маленькой девочкой, Ксюша заинтересовалась увиденными ею двумя подобными у мамы. Девяностошестилистовые, разлинованные в клеточку, с синей обложкой в размывчатую голубую полоску. Одну, как объяснила ей тогда родительница, она использовала в качестве журнала для учета выплат коммунальных услуг; а вторая была совсем чистой – впоследствии Ксюша забрала её себе, и ещё долгое время тетрадь служила ей альбомом для рисования.
Она ещё раз взглянула на ту, что держала сейчас в руках. Может, в ней и было около сотни листов, но на вид и ощупь она казалась очень пухлой. Даже можно было сказать, распухшей.
Вздрогнув от непонятного порыва сквозняка, Ксюша раскрыла тетрадь на середине.
Ей хватило пары секунд, чтобы заметить это.
Взвизгнув от ужаса, она выронила тетрадь, словно та была куском разлагающейся плоти, внезапно оказавшимся у неё в руках. Та упала на пол, открытая всё на том же развороте, что смотрела Ксюша.
Сидя сейчас на ковре, и чувствуя, как у неё немеют нижние конечности, а горло перехватывает от страха, отвращения и жалости, где-то на задворках её сознания промелькнула мысль, что нужно немедленно вернуть эту жуткую тетрадь на место, не смотря больше в ней ничего, и никогда впредь не открывать. Но две фотографии, глядевшие со страниц, безжалостно притягивали её взгляд, словно магнит.
С трудом дыша и сжав пальцы в кулаки, чтобы унять сильную дрожь, Ксюша всё сидела, не в силах оторваться от рассматривания того, что лежало перед ней.
На первой странице была фотография молодой девушки. Лицо её было искажено гримасой безумного ужаса, но, даже несмотря на это, можно было без труда заметить, что эта девушка была очень хороша собой. Цветное фото без труда передавало насыщенный, тёмно-каштановый оттенок её блестящих длинных волос, красивыми локонами спадающими по плечам. У девушки были правильные черты лица, пухлые розовые губы и молочно-белая кожа. Она была запечатлена по бедра, и то, что шикарный алый топ, по виду, из шёлка, был частью вечернего платья, легко угадывалось по линии талии и дальнейшему расширению юбки. А от того, что красавица плакала, она удивительным образом делалась ещё прекраснее, словно была актрисой из фильма о трагической любви.
Под фото была сделана надпись от руки «65».
А второе фото… Переведя взгляд на него, Ксюша снова почувствовала приступ дурноты.
То, что осталось от девушки, нельзя было назвать красивым. Породистое утончённое лицо превратилось в запечённую чёрно-коричневую бесформенную массу. Пустые дыры месте рта и носа, вытекшие глаза и ни следа от шикарных волос на голом черепе.
Но сожжение было не единственным, что сделал с ней садист. Левое плечо трупа заканчивалось отвратительными красно-бордовыми лохмотьями – наверное, так и выглядит зажаренная открытая рана. На некоторых участках мяса, оставшегося на месте отрыва, блестела кровь.
С обеих сторон вокруг грудины торчали толстые металлические штыри, обугленные и окровавленные на участках, прилегающих к телу.
В голову стремительно ударила чернота, а в следующий миг Ксюша обнаружила, что лежит на полу. Всхлипывая и сотрясаясь от рыданий, она старалась дышать как можно глубже, чтобы её не стошнило прямо здесь, и стараясь отогнать от себя чётко стоявшее перед внутреннем взором видение, где Артём мучает несчастную девушку, наслаждаясь её криками, мольбами о пощаде и предсмертной агонией.
Когда головокружение улеглось, Ксюша, утерев слёзы тыльной стороной ладони, дыша с трудом и стараясь не смотреть на фото убитой девушки, брезгливо двумя пальцами перелистнула тетрадь на самое начало. Она сама не знала, почему стремится найти в ней что-то ещё – некая сила, похожая на смесь извращённого любопытства, необъяснимой надежды и желания доказать себе свою выдержку и силу, будто толкала её идти дальше, несмотря на реакцию на то, что она увидела, и что может увидеть дальше.
