Первое фото в тетради альбоме было полароидным. На нем была изображена шедшая в толпе девушка, одетая по моде девяностых годов – широкие брюки и мешковатая полосатая футболка. На голове у неё красовалось каре с высокой взбитой челкой. Ксюша невольно подумала, что похожей на неё в своей книге она изобразила мать Алёны – правда, та в молодости любила именно жёлтые футболки и кофты.
На следующем фото (Ксюша инстинктивно затаила дыхание) девушка лежала на траве, а всё её туловище было усеяно кровавыми пятнами с зияющими провалами в их центре. Бурая кровь орошала траву рядом с телом, рядом валялся рюкзак. Лицо искажала жуткая предсмертная гримаса. Под фото с ещё живой несчастной стояла цифра «3».
Ксюша быстро пролистнула несколько страниц вперёд, мельком отмечая фотографии слева. Несколько страниц подряд шли те, что так же были сделаны полароидом. Потом пошли обычные, стандартного размера 10Х14. Ксения заметила одну особенность: на одних «живых» фото жертвы снимались убийцей незаметно, во время прогулки на улице или нахождения в иных местах, на других же они, корчащиеся от ужаса, были уже похищены и связаны своим мучителем. Такие фото Ксюша тут же перелистывала – но, чем дальше по страницам она продвигалась, тем чаще ей встречались именно изображения второй категории, и в конечном итоге безобидные фотографии исчезли вообще.
Все погибшие были молоды, красивы и полны сил.
Ксюша испытывала сильное желание отшвырнуть этот гадливый фотоотчет убийств подальше от себя. Еле как она заставила себя открыть последние «заполненные» страницы.
Её фото там не было. Самым последним оказалось изображение мёртвой девушки, почему-то оказавшееся на странице слева. Едва поняв это, Ксюша тут же охнула и отвела глаза, но её мозг успел зафиксировать жуткую картину: выпученные от ужаса глаза и огромный вываленный изо рта язык.
Тошнота вновь усилилась.
Последний рывок.
Покачнувшись, она передернулась и перевернула страницу назад – раз, потом другой, моментально ставя ладонь перед правой половиной тетради.
Выдохнув, Ксюша с несчастным усталым видом подняла глаза на потолок. Всё верно. Сначала оказалось фото блондинки, потом – брюнетки. Она была практически уверена, что эти девушки и стали предыдущими жертвами монстра – незадолго до неё. Это их изуродованные до невозможности тела она видела тогда в подвале.
И ведь после неё он убил ещё одну. Видимо, торопился и не успел сфотографировать бедняжку перед убийством. Только после…
Задумавшись, Ксюша опустила взгляд вниз, позабыв о том, что находится перед ней, и тут же увидела на правой странице фото тела брюнетки: кровавая масса, сползающая с костей.
Было похоже на действие кислоты.
Этого было достаточно.
Трясущейся рукой она резко закрыла тетрадь, да так, что та отлетела вправо. Не видя перед собой ничего из-за слёз, Ксюша принялась яростно срывать с себя футболку. От того, что её всю трясло, это действие заняло у неё времени больше обычного, но в итоге она справилась с одеждой и, рыча, швырнула ту в сторону двери комнаты плена. Ей хотелось выть, кричать и кататься по полу от раздирающих её эмоций.
Когда сзади вдруг кто-то обхватил её руками, она завизжала изо всех сил.
Ну конечно, это был он. Убийца. Тот, кто зверски замучил десятки женщин. И сейчас она, рыдая, билась в его объятиях, находясь практически без одежды. От этого ей было ещё хуже.
– Чшш. Тише, Ксюша. Все. Успокойся, – услышала она его голос.
От такой участливости со стороны маньяка ей хотелось хохотать. Ну надо же! Он ещё и утешает её, как близкого человека, пережившего нечто ужасное! Или это издевательство такое?
– Нет! Отпусти меня! – простонала она, плача и вырываясь.
Артём изловчился и развернул её к себе. Теперь Ксюша, как бы ни старалась повернуться в сторону, утыкалась в него. Она зажмурилась, и слёзы упали ему на грудь.
Он медленно и даже, как ей показалось, неловко, погладил её по голове, а потом осторожным, но уже уверенным движением, притянул её лицо за подбородок к себе и поцеловал.
Ксюша так и стояла с закрытыми глазами, замерев от ужаса и перестав даже дышать, пока Артём продолжал впиваться в неё губами, поглаживая по обнаженной спине.
Она боялась его. Она хотела, чтобы это прекратилась, но маньяк, кажется, ещё больше начал входить во вкус. Ксюша изо всех сил старалась унять рыдания и внутреннюю дрожь, охватившую всё её тело. Сейчас она как никогда боялась его разозлить.
Когда он притянул её ближе к себе, по его телу Ксюша сразу определила, что прямо сейчас он будет делать с ней дальше.
Опять и снова. Снова и опять.
Сердце замерло от страха и предчувствия предстоящей очередной порции боли и унижения.
Может, подыграть ему? Сделать вид, что ей всё это тоже доставляет удовольствие? Ведь сейчас он делает это с ней более мягко, чем тогда. Наверное, он старается показать, что может быть в этом не только грубым и примитивным. Стремится самоутвердиться перед ней как мужчина. Но зачем?
«О боже, наверное, я оказалась нужна ему ради этого».
Ксюша почувствовала, как вся окаменела от страха. Изо всех сил она стала пытаться заставить своё тело расслабиться – иначе будет только хуже.
Как в тот раз, когда у неё было много крови…
«Теперь он разговаривает со мной. Приносит еду. Не запирает. Если я сейчас дам понять ему, как он мне отвратителен, или начну сопротивляться, он разозлится и вновь начнёт мучить меня. Или сделает со мной нечто ужасное».
Когда они оказались на постели, и Артём принялся гладить её грудь, спускаясь всё ниже, Ксюша, как могла, гнала прочь мысли о том, что испытывает сейчас близость с тем самым психопатом, который зверски убил множество несчастных молодых женщин на фотографиях самыми изуверскими способами. Однако жуткие картины свежих воспоминаний одновременно помогали ей и собраться с духом – заставить себя отключить все негативные эмоции и сосредоточиться на главном постулате: она должна остаться в живых – а для этого ей необходимо сейчас не вызывать недовольства маньяка. Кроме этого, для неё будет лучше, чтобы ему понравилось. Ему ведь и так уже могло не понравиться столь бесцеремонное вторжение в личную вещь.
Ксюша принялась с жаром отвечать на его поцелуи. Что ж – если не думать о том, чьи губы соприкасаются с её, то это казалось не таким уж и противным.
Когда он вошёл, она почти что не испытала боли.
Стараясь не думать о том, что сейчас с ней происходит, Ксюша принялась представлять, как выглядят различные виды цветов. Лилии, гладиолусы, розы, ромашки, фиалки… Но больше всего ей в голову почему-то приходили скромные кустики бархатцев с причудливыми корзинками соцветий, их красными лепестками с оранжевой каймой и серединой, и пышные оранжевые и лимонно-жёлтые головы шафранов. Цветы, сплошняком забивавшие клумбы в школьном дворе и у бабушки с девушкой на даче, взрывались сейчас в её сознании жёлтыми, оранжевыми и красными огнями, застилая его от настоящей реальности, в которой её тело принадлежало одному из самых страшных людей на всём белом свете.
