– Что? – встрепенулся Юра. – Ах да. Да…
Облизнув губы, он наклонился вперёд и взял в руки карандаш. – Да. В общем… С момента похищения Ксюши прошло три недели. И… Я знаю, тебе это не понравится, но… Блин! – он начал стучать кончиком карандаша в виде стирательной резинки по столу. – Короче, Петров распорядился прекратить в лесах поисковые мероприятия.
– Что? – поразился Гоша. – С чего бы?
– Ну, он… он считает, что всё это уже… не имеет смысла. Типа нецелесообразно. Прошло много времени, появились другие дела, к тому же ещё парад… А недавно тут на него начал наседать Глазин, глава администрации, насчёт своего сыночка, который в нетрезвом виде сел за руль и сбил девушку. Требует отмазать. А дело Ксюши… ну… Я думаю, он просто боится придавать ему большую важность, потому что им и похожими случаями заинтересовался следком, и может быть, Петров и наш главный начальник очкуют, что они тогда полностью заберут дело и выкинут полицию из расследования. А если там действительно замешан маньяк, то и вся слава им, как это обычно бывает. Но это лишь мои предположения… Погоди, Гошан, ты куда? – закричал он, в то время как Георгий, сжав зубы от молчаливого гнева, быстрым шагом направился в кабинет следователя.
– Да подожди ты! – Юра выбежал в коридор вслед за ним. – Не ходи к нему!
– Ну почему же. Сообщу, что ему и его начальнику больше не стоит скрывать истинное положение вещей в этом долбанном городе, потому что я сегодня же пойду к тем, кто найдёт на них управу! Сообщу, что они вместо настоящей работы занимаются прикрытием очередного мажора. И плевать мне, чего они лишатся – славы, должности или своих погонов!
– Да стой! – заорал Юрий. – Петрова вообще сегодня здесь нет!
Гоша остановился так резко, что друг буквально налетел на него, но он, почти не придав этому значения, так же быстро поспешил в обратную сторону.
– Да и ладно. Значит, сразу обращусь к вышестоящим. Вот прямо сейчас поеду.
– Гошан, умоляю, не лезь ты так в это! Петров и так возмущается, что ты слишком активно вмешиваешься в ход расследования!
– Да? Что-то я не вижу никакого хода. Так, небольшое ползание, – съязвил Гоша, быстро сбегая по лестнице на первый этаж.
– Ну… Блин! Гоша! Я всё понимаю. Конечно, ты злишься. Да, для тебя найти её сейчас важнее всего. Но для него… Понимаешь, дело никто не брал на личный контроль. И просто так его вряд ли посчитают для этого достаточно основательным! При всём сожалении – Ксюха не важный государственный агент и не политик.
– А я думал, писатели тоже важны.
– Да, просто… Я знаю, как это бывает. Да не беги ты так быстро!
Миновав холл, Гоша вышел через парадную дверь и стремительным шагом поспешил по двору, едва успев увернуться от столкновения с каким-то стариком. Юра бежал за ним, пытаясь сбивчивыми намёками намекнуть ему, что дело Ксюши не является особо приоритетным для местной полиции. Георгий понял это. Как и то, что товарищ пытается подобрать для этого объяснения менее обидные слова. Однако ничего не мог поделать с бешенством, колотящим тело напряжением во множество тысяч вольт.
И не считал себя в этом полностью неправым – в конце концов, они действительно могли бы проявить большее рвение и к её поискам, и к вычислению маньяка!
– Все слишком заняты. Появляются другие происшествия, их тоже надо расследовать. Где-то там, где-то тут. Жизнь продолжается!
– Что? – Гоша вдруг убавил шаг.
– Эээ, то есть, я не в том смысле… Ё-моё! Я не говорил, что она… Не имел в виду… – Гоша, остановившись и повернувшись к нему, заметил, что взгляд друга снова заметался по сторонам. – В общем, я хотел сказать, что искать её где-то в бесконечных лесах не особо продуктивно. Стой, не ори! Послушай, – он взял его за плечи. – Все ближайшие уже проверили! А так – мы же так и не знаем, куда он вообще её увёз! Может, и в другую область.
«Искать здесь больше нет толку..»
Выдохнув, он отпустил Гошу, и прибавил:
– Ещё он, возможно, не хочет его спугнуть. О нем и так пошёл слух. Если маньяка будут слишком активно разыскивать – тот снова заляжет на дно, или вообще уедет из города. – А если его при этом вдобавок разыскивать еле как, то он почувствует безнаказанность и окончательно распоясается. Ждите тогда через пару месяцев ещё одну пропажу. А может, и не одну.
С этими словами Гоша, не желая больше ничего говорить, отправился в сторону парковки.
Дойдя до неё, он уже нажал кнопку разблокировки, когда услышал позади себя шаги.
Георгий обернулся, намереваясь сказать Юре, что их разговор окончен, но уже готовые сорваться с губ слова застряли у него в горле, когда он обнаружил, что перед ним стоит сгорбленный пожилой мужчина. Старик был одет в драповую куртку защитного цвета, по виду далеко не новую, а на голове сидела криво натянутая старая кожаная кепка. Он был худым и не слишком высоким. А кроме этого, Гоша заметил, что неизвестный выглядел очень несчастным. Всё в его облике буквально кричало от отчаяния: сгорбленные, будто непосильной ношей, плечи; многочисленные морщины, прорезающие лицо; выцветшие то ли от старости, то ли от глубокой скорби бывшие когда-то голубыми глаза, на дне которых плескался океан бессильного безумия.
– Простите, я могу вам чем-нибудь помочь? – на всякий случай как можно более чётко и внятно спросил старика Гоша, зная, что в таком возрасте у многих уже наблюдаются проблемы со слухом.
– Я знаю, кто вы, – продребезжал в ответ старик. Голос его, ослабший, звучал надрывно и взволнованно. – Вы – Георгий Карасёв, хозяин издательства «Сфера», – он на мгновение прервался, и уже тише добавил: – муж пропавшей здесь три недели писательницы Ксении Архипкиной. Я… я… У меня случилось то же самое. Моя дочь, Оля, пропала в марте. Вы, наверное, слышали такое. Они же везде вместе с вашей Ксюшей… Везде…
Тут Гоша понял, кто он. Несчастный пожилой мужчина, всё время приходящий в полицию и спрашивающий, когда же найдут его дочь – это о нем рассказывал Юра. Тогда ему стало жаль несчастного отца – как сейчас уже он сам стал объектом, вызывающим подобные чувства у других. Дочь его, предыдущая жертва… Кажется, та работала в ветеринарной клинике. Ну конечно! Он – тот самый старик. И это с ним сейчас Гоша едва не столкнулся, в гневе покидая полицейское управление. Глядя на него, он вдруг вспомнил Ксюшиного дядю – такого же старого и съеженного, словно на пронизывающем ветру, от неожиданного горя.
– Я… Михаил меня зовут. Миша, можно просто Миша, – запинаясь, начал представляться дед. – Ничего, если мы будем на «ты»? Я просто думал, мы можем… учитывая то, что случилось у меня и тебя…
Он слегка покачнулся, и Гоша, испугавшись, тут же постарался придержать старика, однако тот, жестами показав, что всё нормально, выпрямился и продолжил:
– Я пошёл сейчас за тобой, потому что слышал, как Юрий Александрович кричал, что у них нет времени расследовать похищения наших родных. Мою дочку давно уже не ищут… и всё бесполезно, от них ничего не добьёшься, – в глазах собеседника появились слёзы. – И жену твою, как я понял, тоже.
