– Послушайте, мы же цивилизованные люди…
– Цивилизованные люди не могут иметь каких-то дел с Ползуновым. Так что из цивилизованных здесь только мы с Федей и эта девушка. Где Маша?
– Вы интересуетесь той Машей, которая пять минут назад уехала?
Сильный удар ногой в голову повалил его на пол. Ничего не поделаешь… Придется терпеть. Я своими руками заплатила за это.
– Повторить? – спросил Антон.
– Вы не поняли… Маша, которая уехала, – это знакомая Ползунова… А Маша, которая сюда иногда приходит… – он сплюнул на пол сгусток крови. – Это моя девушка… Вот я и спрашиваю – о какой Маше речь?
– О той, которая приехала к тебе с сумкой и папкой только что. Которая участвует в отъеме чужого имущества вместе с Ползуновым. Понял, о какой Маше речь?
– Понял… Она уехала в Шереметьево…
– Она должна улететь в Голландию?
– О Голландии ничего не знаю, она собиралась в Германию…
– В Германию? – переспросила я, и все повернули ко мне головы.
Горецкий работал с Германией вот уже три года. Перегонял туда крупные суммы денег.
– Да! Только не спрашивайте зачем! Я ничего не знаю! Она приехала ко мне, потому что здесь хранились ее документы и деньги!
– Ты знал ее? – удивился Антон.
– Она три года была моей любовницей! Пока не появилась другая Маша! Слава богу, мне сейчас не нужно привыкать к другому имени, и нет опаски оговориться во время секса!
– Хахаль из префектуры, футболист, теперь этот. Ваша подруга была очень увлеченной девушкой, – смеясь и посматривая на меня, заметил Антон.
– Ласковый теленок у двух маток титьку сосет, – проговорил Федя, и они с соседом рассмеялись.
Мне было не до смеха. Поездка Машки в Германию что-то означала. Что именно, я понять не могла. Вероятно, Горецкий собирался после завершения дела со мной свалить из страны. Если поделить мое наследство даже на пятерых, а не на троих, на безбедную жизнь в Испании или Франции хватит выше крыши. Не говоря уже о Таиланде или Болгарии.
Антон осмотрелся.
– Федя, она должна была здесь что-то оставить. Такие, как она, не сжигают мосты. Боря, я прав?
– Я понял, вам нужны мои пять тысяч, – сообразил Бровко. – Я их отдам вам. Я сам отдам. Без ручки. Вот сука, а…
– Это ты о ком?
– О Машке, конечно. Так подставить…
Антон кивнул, и Федя направился к книжному стеллажу. Едва стеллаж отъехал в сторону и обнажил стену с дверцей сейфа, Антон приблизился к Бровко и отстранил его в сторону.
– Код.
– Я сам отдам, чтобы без разговоров…
– Код! – надавил на голос Федя.
Назвав ряд цифр, хозяин квартиры отошел в сторону, нервно покусывая губу.
Взявшись за ручку дверцы, Федя посмотрел на моего соседа.
– Сейчас посмотрим, насколько любезен был с нами этот парень.
Дверца распахнулась с мелодичным звоном, и первое, что вынул из сейфа помощник Антона, был никелированный браунинг. Бросив на него взгляд, Федя протянул его авторитету.
– Все правильно, – согласился тот. – Патрон в стволе, предохранитель снят. Эти фраера используют один и тот же трюк. Господин Бровко! Гости заставляют хозяина открывать сейф лично только в кино. Вы разве не знали?
Я не поняла, что явилось причиной срыва Антона. Скорее всего, он на какое-то мгновение увидел себя и Федю, лежащих в луже крови. Схватив Борю за шиворот, он поволок его куда-то в коридор. Оказалось – в туалет. Наверное, это был любимый прием. Было слышно, как хлопнула крышка унитаза. За это я тоже заплатила…
Выйдя в коридор, я увидела, как сосед стоял над унитазом, прижимая его крышку ногой к стульчаку. Крышка до конца не закрывалась, потому что мешала шея Бровко. Внутри фаянсового изделия слышался шум модного «душевого» слива, ноги Бровко дергались, видимо, ему душ не нравился.
– Не забирайте у меня мой хлеб, босс, – недовольно проговорил Федя, помогая Борису встать на ноги. Из носа и рта банкира текли ручьи воды. – Потом скажете, что премии я недостоин, потому что часть моей работы вы делали сами.
– Кто тебя «крышует»? – спросил Антон.
– Ползунов.
В сейфе помимо лежащих поодаль пятидесяти тысяч долларов находились еще около ста пятидесяти тысяч и какие-то бумаги.
– Там сто пятьдесят тысяч – деньги Ползунова…
Ничего на это не ответив, просмотрев документы и не найдя их интересными, Антон забросил обратно на полку. Двести тысяч – двадцать банковских упаковок по сто долларов, он взвесил на руке. Пять забросил снова в сейф. Остальные перекочевали в костюм Феди.
– Вот и скажи своему долбаному Ползунову – прямо так ему и скажи: «Долбаный Ползунов, приходил Математик, выгреб сейф, забрал твои деньги. А еще назвал тебя сукой и пи…» – Антон осекся. – И геем. И пусть он потом меня ищет. Ясно или нет?
– Математик?.. – пролепетал Бровко. Было видно, что он ошеломлен.
– Ясно или нет?
– Конечно, конечно, ясно!
– Ты сейчас позвонишь Маше и скажешь, что она забыла двадцать тысяч долларов. Ты просматривал сейф и обнаружил лишнее.
– Я буду всячески способствовать…
– Не надо способствовать, – Антон взялся за воротник мокрой рубашки и подтянул Борю к себе. – Нужно делать то, что я говорю. И последнее. Если ты не хочешь, чтобы я пришел к тебе в гости снова, ты забываешь и обо мне. Сегодня твой второй день рождения. Со мной женщина, поэтому ты избежишь участи инвалида первой группы по слуху и зрению.
– А жаль, – искренне огорчился Федя.
– Бери трубку и звони.
– Антон, – тихо проговорила я. – Не пойдет…
– Что не пойдет? – сосед обернулся ко мне.
– Не пойдет этот трюк. Машка – профессиональный бухгалтер. Хороший бухгалтер. Очень хороший бухгалтер. Она знает и помнит, где у нее лежит каждая копейка. И сейчас сразу почувствует опасность.
– Она – бухгалтер компании «Энергия»?..
– Да. Я – главбух, она – бухгалтер.
Антон задумался.
– Хм… Ладно, отставить. И вот еще что, Боря… Ты хочешь, чтобы я приезжал к тебе раз в неделю? Ну, не я лично, а, к примеру, Федя?
Бровко с плохо скрытым испугом бросил взгляд на улыбающегося Федю и тут же отвернулся.
– Нет, конечно.
– Тогда есть мне резон напоминать, что мой визит должен остаться тайной для Марии?
– Конечно.
– Смотри в оба, парень, – с этими словами Антон вышел из квартиры. – Печень дается один раз в жизни.
Мы спустились молча.
– Кажется, это было ограбление, нет? – тихо спросила я, когда мы вышли на улицу.
