– Ты спятил?! Мы не общаемся уже тысячу лет!
– Все это время я думал только о тебе!
– Но я не принадлежу тебе! – меня прорвало. Таящееся за страхом негодование вырвалось наружу и понеслось бурлящим потоком. – Я и ему не принадлежу! Разница между вами в том, что он это понимает, а ты нет! Что ты собираешься делать?! Привязать меня к кровати в каком-нибудь сарае и рассказывать, как страдал? А не лучше ли для этого набрать один из номеров на своем мобильнике да оттянуться по полной программе? «Пышногрудая киска желает познакомиться», – ты же эти объявления в газетах маркером обводил, помню?!
– Я считал, что мы снова сблизились… – с какой-то ненавистью проскрежетал он. – А ты вместо благодарности за спасение катаешься с каким-то чуваком на дорогой тачке.
– Ты спятил?! Этого человека попросил мне помочь Вадим Андреевич, к которому меня привел ты!
– Я передумал. Теперь я ответственен за твою судьбу.
Что-то я прошляпила при встрече с Максом. И теперь почти уверена, что годы стремления к обогащению выключили у него в голове какой-то тумблер. И сегодняшние гонки на «шестерке» воспринимались мною уже как часть этого сумасшествия, а не желание бескорыстно помочь.
Я замолчала только потому, что в моем кармане сначала затрясся, словно в лихорадке, а потом и загудел телефон.
– Вынимай, вынимай, – с усмешкой разрешил Макс. – Я хотел позвонить сам, но если есть возможность сэкономить на исходящих… Дай его мне! – приказал он, вырывая трубку из моих рук.
Нажав кнопку, он приложил телефон к уху.
– Нет, это не Лариса. А ты, видимо, Антон? Где мы? А вы где?
Отстранив трубку, Макс включил громкую связь и воткнул телефон в держатель на консоли. Эти держатели обычно используют или таксисты, или «газелисты». У одного из таких и была куплена, скорее всего, «Королла».
– Приятель, давай перейдем на «ты» сразу, – услышала я голос соседа в салоне, и мне как-то сразу стало лучше. – Мудак, я даю тебе минуту времени, чтобы назвать место, где сейчас находится Лариса.
– Или что? – усмехнулся Макс.
– Или ты будешь в…н по такой сложной программе, что мертвым позавидуешь.
Первый раз из уст Антона я услышала мат. Но сосед полагал, что разговаривает тет-а-тет с собеседником, и поэтому нецензурщина даже возбудила меня.
Макс поежился. Раньше при мне он ни разу не срывался, для этого не было причины, но сейчас я чувствовала, что он на это способен. В его поведении, каждом жесте его угадывалось что-то ненормальное, несвойственное людям спокойным и обстоятельным. Невероятно! – чтобы увидеть это, мне нужно было уйти от него. О ревности не могло идти речи – я не та фигура, которой он дорожил бы страстно и беззаветно. Значит, в Максе бурлит его оскорбленное эго, и он скорее совершит какую-нибудь ненормальность, нежели прислушается к голосу разума.
– Вы, падальщики, такие невоспитанные, – процедил он, не найдя, видимо, возражений против довода собеседника. – Я знавал одного такого, у него тоже «Мерседес» и тоже через слово – бля.
– Дружок, у тебя с головушкой порядок?
– У меня порядок! У меня полный порядок! А вот вы мне оба ответите за свое поведение!
Больше сомнений не было – Макс спятил. Это понял, кажется, и Антон.
– Ты совершил нехороший поступок. Высади девушку и назови улицу. Этим все закончится. Я отнесу это за счет стресса, и мы разойдемся, поняв друг друга.
– А какой нехороший поступок я совершил? – удивился Макс, сворачивая в переулок с такой скоростью, что меня прижало к двери. – Забрал свою девушку?
– А давай спросим у нее, чья она девушка? – предложил сосед. – Если она сейчас скажет, что ничья, то ты просто негодяй, Макс. Ты взял женщину силой. За это придется держать ответ. Давай, спроси ее, чтобы я слышал, и дай ей трубку! Ответ развеет все наши сомнения.
Если бы Антон сейчас ограничился первой частью своей речи, то я возненавидела бы его. Я уже чувствовала себя рубашкой, которую два мерзавца рвут в разные стороны, хотя и по разным причинам. Но сосед сказал – «ничья». И это меня потрясло. Ничья, это значит – свободная женщина, ничем и никому не обязанная женщина.
– Чувак, буду краток, – мне показалось, что Макс уже и сам не рад тому, что позволил мне быть свидетелем их разговора. Однако мешать этому теперь было бы с его стороны просто смешно. – Ничего, если я повторюсь?
– Ничего.
– Так вот, эта девка мне даром не нужна. Но ты ее тоже не получишь.
– А что ты сделаешь?
– Я еще не решил. Но решу.
– Боюсь, тебе придется отказаться от своих планов.
– На самом деле? – Я услышала, как в голосе Макса зазвучал сарказм. – Что меня остановит?
– Ты знаешь, кто я?
После этой фразы даже мне стало не по себе. Голос Антона звучал как из преисподней.
– Нет, не знаю. И знать не хочу.
– Я все-таки представлюсь. Чтобы ты потом не говорил, что был не в теме. Меня зовут Математиком.
Из меня словно отсосали воздух. Остался вакуум. Что-то загудело внутри меня и стало давить на уши.
– И что с того? Придумал себе смешное погоняло и крадешь чужих женщин?
– Как ты думаешь, сколько часов ты проживешь после того, как я узнаю, где находится Лариса Рапкунайте?
Затаив дыхание, я ждала ответа…
Глава 14
Он ввел меня в какую-то квартиру и, любезно улыбаясь, сказал, что это как раз и есть то самое место, где мы сможем спокойно поговорить. Пока он бряцал в баре стеклом и откупоривал какую-то бутылку, я осмотрелась.
Интересное кино. Откуда у торговца запчастями на рынке такая квартирка? Откуда мебель и дорогой коньяк? Снял? За какие деньги? Опять же, квартиры с коньяком не сдаются… Макс явно спятил, изменившись вдруг сразу и до неузнаваемости. Я помню, с какой патологической жадностью он собирал каждый рубль для своей будущей фирмы, как экономил и похож этим был больше на бабу, чем на мужика. Мужчина не должен так жить, жадность – она не имеет ничего общего с целеустремленностью. Если хочешь стать бизнесменом, нельзя накопить на бизнес, торгуя саморезами. Если хочешь бизнес, нужно придумать что-то, что выше этого.
Мне сейчас представился шанс узнать о нем больше. Однако желания такого я не испытывала. Ирония судьбы – когда хотела – он не имел возможности раскрыться, когда же представилась возможность – я утратила к теме интерес. Квартира человека и ее содержимое – визитная карточка хозяина. Рассматривая картины на стенах, ощущая под ногами шкуру какого-то зверя и пробегая взглядом по корешкам книг, расставленных на полках, я быстро сообразила, что ничего общего с интересами Макса жилье не обнаруживает. Картины – настоящие, не ретро, но подобраны они именно как украшение квартиры, как доказательство того, что хозяин способен платить за дорогие вещи. В каждом уголке этого жилища чувствовался вызов: смотрите, я могу иметь это, это и это. А еще вот это – коллекцию книг от начала восемнадцатого до конца девятнадцатого века. Многие из них были изданы на французском, английском и немецком языках, а я была уверена в том, что мой бывший друг не в состоянии читать стихи и прозу Гёте и Блейка в первоисточнике.
