– Бойфренд? – порозовев, уточнила я.
– Ну, да, бойфренд. Друг, приятель, спутник, партнер. Что вы смутились, я же не вторгаюсь в интимное. Женщине, как и мужчине, положено иметь пару. Вот у меня, к примеру, пара есть. Герлфренд, по-вашему. С ней мы общаемся, ходим в театр, спим вместе, в конце концов… Посмотрите на меня – я разве покраснел?
– Есть, конечно, – взяв себя в руки, солгала я. – Однако смутилась не потому, что это зазорно, а потому что я существо старых взглядов, и существо весьма мнительное. Женщине в двадцать с небольшим положено иметь мужа, а не друга – так гласят старые правила.
– Пейте чай, а не то остынет, и будет уже не чай, – кивнул на наполненную чашку сосед. – Я тоже попробую, да заодно возьму на себя смелость не согласиться с вами относительно последнего вашего заявления. Постараюсь быть предельно краток. Так вот, по моему глубокому убеждению, друг – это нечто более высокое, нежели муж. Той, которая его имеет, нет необходимости нервничать из-за бытовых неурядиц и задавать вопросы типа: «Ты мне друг или не друг?» Друга легко оставить, если он пьяница. С ним не нужно делить нажитое, ибо если он настоящий друг, то никогда не станет требовать подаренные вам вещи. От общения с ним можно отдохнуть, уехав в отпуск в одиночестве. И никогда в голову не придет рассердиться на друга за то, что он в дни безденежья приносит домой цветы, а не колбасу.
– У вас интересный взгляд на отношения мужчин и женщин. Ну, с женщиной разобрались… А в какой роли, по-вашему, удобнее чувствует себя мужчина – в роли друга или мужа?
– После зарплаты жена выворачивает у мужа карманы в поиске заначки… За мужем постоянный домашний контроль… А друг может поменять «Тойоту» на «Мерседес» с доплатой без предварительных договоренностей с женщиной, с которой встречается. Он имеет право выпить, когда хочет, и уйти навсегда, если его что-то не устраивает. И он любит женщину иначе, не по привычке… Его любовь всякий раз искренна, потому что в случае охлаждения чувств он может заменить ее другой искренней любовью. Кредо настоящего друга, свободного от нотариальных обязательств: жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе.
– Теперь понятно, почему вы свободны, – сказала я. – И я полностью поддерживаю ваших бывших подруг, решивших не соединять свою судьбу с таким циником.
– Решайте сами, Лариса Инваровна, – сосед засыпал себе в чашку две ложки сахара, шепнув: «Никогда так не делайте, это убийство чая», – что лучше: настоящая любовь или обязанности, утвержденные печатью нотариуса…
– Вы неплохо знаете Толстого, – заметила я, – однако сами не женаты.
– Я не гений. Я бандит. Это избавляет меня от необходимости судить здраво.
Пошевелив ложкой в чашке, я подумала, что у этого человека, наверное, есть на все ответ. Бросив на него внимательный взгляд, улыбнулась.
Еще минут двадцать мы предавались разговору, и каждый это время использовал для того, чтобы начать атаку с наибольшим перевесом сил в свою пользу. Во время беседы я думала о том, что если мне вдруг придется переспать с этим человеком, то я буду близка к такому понятию, как счастье. Даже без продолжения отношений, если уж ему так неуютно с женщинами после смерти жены.
– Хорошо, Антон, но я все-таки закончу мысль. Друг – это не просто друг. Это ведь еще и…
– Любовник? – искренне глядя в мои глаза, уточнил он. – Не обязательно. Вы не в моем вкусе в смысле любви. Не могу сказать, что вы меня возбуждаете, когда представляю вас обнаженной в своей постели. У вас маленькие груди и узкий таз. И еще веснушки эти. Со мной в одном дворе росла девочка с веснушками, и с тех пор у меня такое предубеждение относительно этих конопушек… Но быть другом – это не обязательно секс. Вы мне милы. Просто милы.
– Вот как? – В моем голосе зазвучал легкий сарказм, в душе моей демон заломил руку профессионалу и прижал его к земле. – Мой второй размер для вас слишком мал… Предпочитаете молочных барышень с отвисшим задом?
Он расхохотался.
– Антон…
Он поднял на меня взгляд.
– Прости, что втянула тебя в это.
– Зачем извиняться? Это моя работа.
– Твоя работа?.. Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что занимаюсь этим каждый день. За это мне и платят. Кстати, вы должны мне, Лариса Инваровна, двадцать тысяч. Когда прикажете получить?
Как неприятно это прозвучало. Как будто ехала в поезде, наслаждалась природой в купе с замечательным мужчиной, но вот уже и конечная станция, и нужно прощаться. Потому что у него свои дела, а у меня – свои.
– Прикажу сегодня же.
– Хорошо. Тогда я похлопочу, чтобы вам позволили выехать в Голландию для принятия наследства. Теперь препятствий нет. И я поздравляю вас – теперь вы богаты. У вас начнется новая жизнь. Можете оставаться в моем доме сколько захотите. А дня через три я к вам загляну вечерком и сообщу, что все в порядке.
«Заглянет» в мою квартиру в девятиэтажке, конечно.
– Надеюсь, у вас есть загранпаспорт?
– Да. Спасибо за все. Я сегодня же перечислю остаток средств. Но могу я напоследок задать вам вопрос?
– Хоть два.
– Кого вы убили?
Поскольку женский мозг устроен иначе, чем мужской, и я думала о своем, Антон меня, конечно, не понял. Он смотрел на меня с каменным лицом, пытаясь после произошедшего сегодня понять, что именно я имею в виду. «Разве не на твоих глазах это происходило?» – спрашивал меня его взгляд.
– Я имею в виду то убийство, за которое вы отсидели десять лет. Я слышала это в новостях.
Он понял.
– Это был таксист.
– Таксист? – переспросила я, не видя для такого человека, как Математик, причин убивать извозчиков.
– Он убил мою беременную жену, когда она возвращалась из аэропорта. Убил и забрал чемоданы с вещами.
– А вы нашли его…
– А я его нашел. И убил.
– И явились в милицию?
– Еще чего. Это их работа – искать.
– Нашли?
– Как видите.
– Но вам предлагали объяснить, как было дело?
– Людям вроде меня такие предложения не делают. Зато людям вроде меня суют в карманы наркотики, чтобы добавить срок. У вас вопросов больше нет? – он то ли улыбнулся, то ли поморщился от усталости.
Из дома Антона я выехала через полчаса. Горничная принесла мне одежду – выстиранную и поглаженную. Я оделась и, не оглядываясь, ушла. Федя догнал меня уже за воротами.
– Так не пойдет, Лариса, – он взял меня за руку. – Было велено довезти вас до дома, если вы решите уйти.
«Он и это предусмотрел», – подумала я. Интересно, что он упускает из виду?
У подъезда Федя остановился, вышел и открыл мою дверцу. Подал руку. Ну, джентльмен, ей-богу. Как будто это и не он плевком высадил глаз «апельсину», и не он разбил ему выстрелами голову, прикончив потом и Горецкого. Сама учтивость. Дамский угодник, мать его…
